Рональд Нокс - Убийство на виадуке. Три вентиля (сборник) Страница 27

– Ей-богу, это звучит многообещающе! Тогда и убийца мог бы доказать свое алиби, заявив, что приехал трехчасовым поездом, верно?

– Так и было бы. Ну-ка, посмотрим, есть ли у нас другие причины подразумевать поезд в 4.50?

– Часы – точнее, наручные часы. Они остановились в 4.54.

– Вы имеете в виду, что они остановились в тот момент, когда их стрелки показывали 4.54. Но в мире нет ничего проще, чем перевести стрелки на часах. И… кстати, Гордон, мы ведь можем это подтвердить!

– Подтвердить?

– Да, с помощью других часов, карманных. Неужели вы не помните? Когда мы нашли их, они все еще были исправны, только спешили на час. Так вот, причина, по которой они спешили на час, заключалась в том, что в 3.54 во вторник убийца вынул их из кармана и перевел на час вперед, на 4.54.

– Хотите сказать, что?..

– Я вот о чем: убийца, естественно, предположил, что они остановятся, как и наручные часы. И если бы они остановились, то показывали бы 4.54, как наручные часы. Но по какой-то случайности карманные часы не остановились, значит, мы можем подтвердить действия убийцы!

– Ну, наконец-то! Но по-моему, в связи со временем нам надо разобраться еще кое в чем… ах да. Смотрите, теперь мы можем объяснить, почему Бразерхуд забронировал место в спальном вагоне на среду, хотя следовало бы ожидать, что он попробует сбежать во вторник. Мы, как видите, сочли, что из-за приезда в Пастон-Уайтчерч в 4.50 ему было уже слишком поздно садиться тем же вечером в спальный вагон. Но по-видимому, мы ошиблись, так как он прибыл из Лондона в три часа, и помню, когда я заглядывал в расписание поездов, то обнаружил, что он мог бы успеть на свой поезд в Кру – разумеется, выехав из Бинвера.

– Да, все верно. И это уже второй вопрос. Посмотрим… место в спальном вагоне поначалу было заказано на четверг, так ведь? Потом четверг изменили на среду?

– Да, но даже если мы заподозрим тут фальшивку, это ничего нам не даст. Потому что четверг ничуть не более вероятен, чем среда, – в сущности, даже менее.

– Верно, все это чертовски странно. Полагаю, едва ли он мог… Гордон, а среда – это какое число?

– Семнадцатое.

– Вот как? В таком случае вторник – шестнадцатое, а четверг – восемнадцатое.

– Дорогой мой Ривз! Но как, скажите на милость?..

– Элементарно, мой дорогой Гордон. Но послушайте, это уже не шутки. Вы же видите: если и есть дни недели, названия которых сравнительно легко переправить одно на другое, то это вторник и четверг?[30] И если есть цифра, которую нетрудно исправить, то это шестерка, из которой всегда можно сделать восьмерку?

– Да, но здесь исправлено не…

– Ну как вы не видите? Место в спальном вагоне было забронировано на вторник шестнадцатое, день убийства. Бразерхуд намеревался отправиться прямиком из Бинвера. Убийца нашел письмо насчет места в спальном вагоне в кармане у Бразерхуда и воспринял его как удачную возможность подкрепить свою ложную улику о поездах. Конечно, он мог бы просто уничтожить этот документ – письмо представляло опасность, так как доказывало, что Бразерхуд на самом деле отправился в путь ранним поездом. Но гораздо полезнее было подделать улику, переправить вторник на четверг, а шестнадцатое число – на восемнадцатое. Смотрите, как просто это делается… вот так! Риск разоблачения невелик. Но все-таки он есть, этот риск, а человек, о котором идет речь, рисковать не желал. Поэтому, исправив «вторник шестнадцатое» на «четверг восемнадцатое», он с умыслом зачеркнул «четверг восемнадцатое» и написал «среда семнадцатое». Иначе говоря, это двойной обман. Люди вряд ли станут искать два исправления там, где легко можно заметить одно.

– Послушайте, ну и умник этот убийца!

– Умник, и его фамилия отнюдь не Давенант. Вы же помните, мы поверили носильщику на слово, что Давенант прибыл из Лондона более поздним поездом, в 3.47. И мисс Рэндолл-Смит также может подтвердить, что он приехал поздним поездом. Так что еще задолго до того, как Давенант добрался до Пастон-Отвила – и, в сущности, в тот момент, когда он был всего в семи минутах езды от Лондона, – Бразерхуд уже скатился с насыпи. Ну и что вы теперь скажете?

– Все верно – если мы правы. Но это лишь косвенное доказательство, верно? Мы подтвердили, что наша гипотеза выглядит более убедительно, чем обвинения, выдвинутые против Давенанта, но никак не продемонстрировали, что последние невозможны. Однако если мы правы, совершенно ясно одно: убийство было преднамеренным, обдуманным и тщательно спланированным. Мы должны найти того, у кого имелись и мотив, и возможность осуществить этот хитроумный план.

– Знаю. Полиция не примет во внимание наши возражения, если они не приведут к реально существующему человеку. Полицейским всегда нужна жертва.

– И мы не в состоянии доказать, что Давенант никак не мог выбросить человека из поезда в 4.50?

– В наших силах продемонстрировать, что это практически невозможно. Вспомните, насколько всегда переполнен поезд в 4.50, каким набитым он был в тот день, когда мы с вами ехали в нем. А трехчасовой из Лондона, само собой, почти пуст: в это время люди еще не начинают возвращаться с работы, в поезде едут разве что дамы после посещения магазинов. В таком поезде уединиться можно даже в вагоне третьего класса.

– И опять-таки это лишь косвенное свидетельство.

– Есть еще два момента, над которыми нам надо поработать: список из прачечной, как мы его назвали, хотя я почти уверен, что прачечная тут ни при чем, – тот самый список, который мы нашли на обороте зашифрованного письма, и мяч для гольфа, найденный возле железной дороги.

– Нам понадобится также теория насчет шифровки. Интересно, признается ли Давенант, что он написал это письмо? Как видите, оно может свидетельствовать против него. Давенант знал, что Бразерхуд дал обещание и угрожал нарушить его. Так что полиция наверняка придаст значение документу, в котором говорится, что Бразерхуд погибнет, если отступится от своей веры.

– Да, если узнает о нем. Но неужели вы полагаете, что полиция разгадала шифр? Я в этом сильно сомневаюсь.

– А разве вы не собираетесь рассказать о нем полицейским?

– Вряд ли. Я знаю, что вы на это скажете, – вы скажете, что надо всегда говорить правду. Но говорить правду – это непросто. Я знаю, в чем заключается правда, – в том, что Давенант невиновен. Следовательно, мне известно, что это письмо – второстепенный вопрос, не относящийся к прояснению истины. Если я покажу полиции, что означает этот шифр, они укрепятся во мнении, которое, как я знаю, является ошибочным. Значит, не лучше ли будет в интересах истины скрыть это зашифрованное послание и ни словом не упоминать о нем?

– Вот и я хотел бы знать, – отозвался Гордон.

Глава 18. Метод Холмса

К завтраку на следующее утро Гордон вышел приунывшим.

– Прошлой ночью в постели я обдумывал выводы, к которым мы пришли, и понял, что дело плохо. Ничего не выходит.

– Не выходит?

– Да, две загвоздки представляются мне безнадежными. Вот послушайте: если Бразерхуда сбросили с поезда в 4.50 из Пастон-Отвила, можно понять, отчего перепугался Давенант. Возможно, он видел, что произошло, или же видел, как Бразерхуд садился на поезд в Отвиле, а в Уайтчерче обнаружил, что в поезде его нет, и это навело Давенанта на мысль, что с Бразерхудом что-то случилось, хотя сам Давенант не имел к случившемуся никакого отношения. Но если Давенант вернулся поездом в 4.50, а Бразерхуда выбросили из раннего поезда, откуда Давенант мог узнать об этом? Он ничего не узнал бы, пока не распространилось известие, что мы нашли возле железной дороги труп, мало того – то, чей это труп, выяснилось лишь на следующий день. Так зачем же Давенанту понадобилось исчезать и прятаться в весьма неуютном убежище?

– Я думал об этом. Но вы забываете, что Давенант вернулся после встречи с мисс Рэндолл-Смит. Он, вероятно, проводил ее на трехчасовой поезд и видел, как в него садится Бразерхуд. Давенант отправился в Хэтчерис с твердой решимостью серьезно поговорить с Бразерхудом; значит, его первое побуждение – явиться к Бразерхуду домой. Из беседы с миссис Брэмстон он узнает, что Бразерхуд дома так и не появился. Становится ясно, что Бразерхуд либо покончил с собой, либо, что более вероятно, скрылся. В любом случае он исчез, и Давенант опасается, что его самого или, что еще хуже, мисс Рэндолл-Смит привлекут к расследованию. Может, конечно, все еще обойдется, но опасность есть. И в голову ему приходит на редкость хитроумный план: пробраться в потайной ход, где он играл в детстве, и подслушать, как обычно подслушивают в клубе, все местные сплетни. Никем не видимый, он сможет прийти к выводам и обдумать дальнейшие действия. И он затаивается, пока не осознает, что мисс Рэндолл-Смит уже вовлечена в расследование, и тогда двумя опрометчивыми поступками выдает себя.

– Ну что ж, полагаю, все это возможно. Но есть и другая, более серьезная загвоздка: экземпляр «Бессмертия» Момери с пометками, явно свидетельствующими о том, что он принадлежал Бразерхуду, был найден в Пастон-Отвиле, в поезде, прибывающем в 3.47 из Лондона. Так как же Бразерхуд ухитрился забыть свою книгу в поезде, прибывающем в 3.47, если он приехал на другом?