Эрл Гарднер - Содержанка никуда не денется Страница 27

Хобарт забарабанил пальцами по столу.

– Лэм, – сказал он, – мне хочется узнать у вас кое-что. Не пожелаете, не отвечайте, только не лгите. Мы работаем над таким делом, где ложная информация больше всего прочего способна сбить с толку.

Я кивнул.

– Вы держали в руках эти пятьдесят тысяч? – спросил инспектор.

– Вы меня прикроете?

– Смотря по обстоятельствам. Я не даю никаких обещаний.

– Да, – признался я.

– Что «да»?

– Да, я держал в руках эти пятьдесят тысяч.

– Значит, скормив Фрэнку Селлерсу историю насчет того типа, Инмана из «Полного судка», вы ему просто лапшу на уши вешали?

– Нет, не вешал. По-моему, они были у Инмана, а потом уж попали ко мне.

Хобарт прищурился:

– Хорошо. Где вы их взяли?

– Я их вытащил из чемодана Даунера.

– Где вы взяли чемодан Даунера?

– Прихватил на железнодорожном вокзале.

– Где он в данный момент?

Я ему рассказал.

– Продолжайте, – велел он. – Что стряслось с пятьюдесятью тысячами?

– Их забрал один из двух, – объявил я.

– Кто?

– Либо Такахаси Кисарацу, который работает в фотомагазине, либо Ивлин Эллис.

– Почему вы так думаете?

– Я купил фотокамеру, – разъяснил я, – и фотобумагу. Вытащил из пачки несколько листов бумаги. Не знаю сколько, может, пятнадцать-двадцать. В фотомагазине сказали, что обнаружили под прилавком семнадцать листов, так что остановимся на семнадцати.

– Засунули деньги между оставшимися листами и закрыли коробку?

Я кивнул.

– Откуда вы знаете, что деньги не вытащили в Лос-Анджелесе?

– Это сделали в фотомагазине, – твердил я.

– Почему вы так думаете?

– Потому что, когда пакет попал в руки Селлерса в Лос-Анджелесе, опечатка оказалась аккуратно подрезанной, чтобы не возбудить у меня подозрений, но это была другая пачка бумаги. Это была полная пачка. В моей недоставало бы листов семнадцать.

– Ладно, Лэм, – заключил Хобарт. – Я считаю вас чистым. Расскажу вам о своих планах. Поработаю с тем японцем из фотомагазина.

Я встряхнул головой.

– Нет? – спросил он.

– Нет.

– Почему?

– У меня нет уверенности, – сказал я. – Я должен удостовериться.

– Каким образом собираетесь удостовериться?

– Не знаю, но у меня есть идея насчет связи убийства Даунера с исчезновением моих пятидесяти тысяч.

– Убийство мое, – напомнил Хобарт.

– Возьмите его. Мне нужны деньги. Держите свое при себе. А я нацелился получить свое.

– Хорошо. Как, по-вашему, дело было?

– По-моему, – начал я, – у Баксли был соучастник в забегаловке под названием «Полный обеденный судок». По-моему, Баксли не чуял за собой слежку полиции, пока не отправился звонить по телефону и не оглянулся через плечо. По-моему, Баксли приехал в забегаловку и заказал два гамбургера, один с луком, другой без лука, чтобы их ему дали в бумажном пакете. Потом он, по-моему, сел и не спеша, с удовольствием съел оба гамбургера на виду у всех и каждого. По-моему, так было предусмотрено планом. После чего он, по-моему, взял пятьдесят тысяч, составлявшие долю партнера, сунул в бумажный пакет, швырнул пакет в мусорный ящик и уехал прочь.

На мой взгляд, именно в этот момент Селлерс совершил первую ошибку. Я считаю, он должен был снять с мусорного ящика крышку и выудить пакет. А уж потом, на мой взгляд, отправляться за Баксли.

– Откуда тогда у Даунера очутились пятьдесят тысяч?

– От соучастника Баксли, – растолковал я, – и раз их не поделили, значит, Даунер их просто спер. Если бы у него оказались двадцать пять тысяч, я решил бы, что в деле завязаны трое и половину получил Баксли, а двое оставшихся поделили другую за провернутую для него работенку. А поскольку у Даунера очутились пятьдесят тысяч, он их, стало быть, тиснул.

– У меня для вас новость, Лэм, – объявил инспектор Хобарт.

– Какая?

– Таким образом дело не складывается и, когда мы все выясним, обернется иначе.

– Почему?

– Я не знаю. Если хотите, считайте это инстинктом копа, но ничего никогда не складывается так гладко. Идеи у вас блестящие, и все-таки это только идеи.

Ничего нету хуже подобных вам вольных стрелков. Вы, ребята, работаете на манер волков-одиночек. Ударит вам в голову мысль – и вы за ней неотступно следуете. Изобретаете гениальное решение и принимаетесь его разрабатывать. Копы не могут такого себе позволить. Им приходится двигаться шаг за шагом. Они не имеют права срезать углы. Они переползают от одного к другому.

– О’кей, – согласился я. – Вы работаете по-своему, я – по-своему.

– Что еще вам известно? – спросил Хобарт.

– В чемодане, – сказал я, – были самые странные, на мой взгляд, вещи – карточки, записные книжки, какое-то барахло. Все теперь у Селлерса.

– Расскажите-ка мне про карточки, – попросил Хобарт.

– На них ряды цифр. – Я полез за блокнотом. – Вот, к примеру – ноль, ноль, пять, один, три, шесть, четыре.

Хобарт дотянулся до блокнота.

– Взгляните на следующий, – предложил я.

Инспектор стал читать цифры:

– Четыре, минус, пять, минус, пятьдесят девять, минус, десять, минус, один, минус.

– Возьмите следующую строчку. Она заканчивается знаком плюс.

Он прочитал:

– Восемь, минус, пять, минус, пятьдесят девять, минус, четыре, минус, один и в конце плюс… Ну, попробуйте-ка одной блестящей идеей объяснить эту белиберду!

– Я отметил, что многие строчки на карточках заканчиваются цифрами три, шесть, четыре.

– И что думаете?

– Особенно напряженно раздумывал насчет плюсов и минусов…

– Ладно, Лэм, – оборвал меня он. – Даю вам еще время на размышление. Сидите тут.

– А что с Эрнестиной? – спросил я.

– Я собираюсь подержать даму еще немного.

– Вы задерживаете ее?

– Не совсем, – уклонился Хобарт. – Я хочу лишь раскрыть это чертово дело, чего мне не удастся, если толпа темпераментных примадонн будет носиться по городу и совать всюду нос. Если тот чертов японец замешан, я намерен как следует его тряхнуть.

– Только держитесь подальше от моей ниточки, – предупредил я, – а я не стану хвататься за вашу.

Он усмехнулся и провозгласил:

– Вы вообще ни за что не ухватитесь, будь я проклят. Вы выходите из игры. И никаких ниточек не получите.

Инспектор покинул комнату, закрыв за собой дверь.

Сидел я долго. Заняться было нечем, так что я изучал копии карточек из чемодана.

Через какое-то время дверь отворилась, вошел полицейский с парой гамбургеров, завернутых в бумажную салфетку, и пакетом молока и объявил:

– С наилучшими пожеланиями от инспектора Хобарта.

– Где он?

– Работает.

– Я хочу его видеть.

– Точно такое желание испытывает масса других людей.

– У меня есть кое-что, о чем он наверняка хочет знать.

– Нет, не хочет.

– Почему?

– Предполагается, что ты все ему выложил с первого раза.

– Передайте инспектору, что я кое-что вспомнил.

Мужчина кивнул и вышел.

Я прикончил гамбургеры, выпил молоко, сунул пустой пакет в бумажный мешок и бросил в мусорную корзинку.

Через пятнадцать минут вошел инспектор Хобарт. Раскрасневшийся и сердитый.

– Ну, – рявкнул он, – какую вы дьявольщину утаили?

– Никакой. У меня появилась другая идея. Размышлял тут над этими цифрами.

Он раздраженно отмахнулся, собрался было уйти, но удержался:

– Хорошо. Выкладывайте побыстрее. Я слушаю.

– Многие строчки, – начал я, – заканчиваются цифрами три, шесть, четыре. А теперь предположим, что это номера телефонов, записанные задом наперед.

– Что это значит?

– Три, шесть, четыре, – пояснил я, – это будет «Г», «О», три. Тогда цифры на первой карточке означают Голливуд, три – один – пять – два нуля. И оказываются номером телефона. А теперь, если вы обнаружите, что владелец этого номера четвертого мая поставил девятьсот пятьдесят девять долларов при ставке десять к одному и проиграл, а потом восьмого мая поставил ту же сумму при четырех к одному и выиграл, мы, возможно, получим какое-то объяснение.

Хобарт помолчал минутку, вернулся к столу, пододвинул стул, потянулся за моим блокнотом и принялся изучать цифры. Через какое-то время признал:

– Это мысль. К вашему сведению, мы получили подлинные записные книжки и подлинные карточки. Я намерен взглянуть на них в свете этой теории.

– Что еще раскопали? – полюбопытствовал я.

– Много чего, – уклончиво отвечал он, встал и вышел.

Через полтора часа Хобарт снова вернулся.

– Лэм, – сказал он, – а вы в самом деле догадливый. И кое-какие из ваших догадок чертовски хорошие. Ненавистно мне это признание, поскольку я учу своих людей не играть в угадайку. Я учу их идти шаг за шагом, не стараться блеснуть, просто действовать методично.

Я кивнул.

– Впрочем, к вашему сведению, – продолжал он, – владелец телефона с номером три-пятнадцать-ноль-ноль в Голливуде играл на скачках, однако не с Даунером. Он поставил четвертого мая на лошадь при десяти к одному и проиграл. А восьмого поставил при четырех к одному и выиграл. Мы проверили пару других карточек, все совпадает.