Эрл Гарднер - Дело о колокольчиках Страница 27

— А мне что делать?

— Только то, что я скажу. Сначала ни от чего не отказывайся. Говори, что сдал свою яхту в аренду человеку, который произвел на тебя благоприятное впечатление. Потом ты начал подозревать, что дело нечисто, но не решился обвинить их, боясь оклеветать, и попытался собрать доказательства, прежде чем что-то предпринять. Ты все понял?

— Я все так им и сказал, — уверил его Джойнер.

— Внимательно слушай дальше. Когда ты расскажешь эту историю не один раз, ты вдруг умолкнешь. Я не хочу, чтобы они добрались до вопросов о том, что тебя видели с Трентоном на автобусной остановке, пока мы не уладим дело со свидетельницей. Ты можешь без конца повторять, что ты совершенно невиновен, но есть небольшая чисто юридическая закавыка, и это беспокоит твоего адвоката. Поэтому твой адвокат запрещает тебе отвечать на любые вопросы. Тверди одно: "Я отказываюсь говорить, поскольку все, что я скажу, может быть использовано против меня". Потом ты радостно улыбаешься и объясняешь, что дело лишь в маленькой формальности, но раз уж у тебя есть адвокат, его надо слушаться. Скажи, что тебе самому это кажется глупостью, но адвокат не может успокоиться из-за какой-то неточности в ходе пустякового разбирательства; ты немного посуетишься, позвонишь мне по телефону и скажешь, что тебя собираются допросить и ты хочешь дать показания, просишь у меня разрешения. Я посоветую тебе держать язык за зубами. Ты выйдешь из себя, покричишь, но в конце концов подчинишься и пообещаешь в точности выполнять все мои указания. Повесишь трубку и продолжишь разыгрывать возмущение. Как бы ты хотел все рассказать! Но адвокат запрещает! Поругай меня, прикинься, что страшно расстроен. Но не давай никаких показаний. И не отвечай ни на какие вопросы. Думаешь, у тебя получится?

— Мне просто отказываться говорить?

— Да. Читай по бумажке: "Я отказываюсь отвечать на этот вопрос по соображениям юридической защиты и на основании того, что все мною сказанное может быть использовано против меня".

Джойнер расплылся в улыбке и вздохнул с облегчением:

— Это лучший юридический совет за всю мою жизнь.

Адвокат кивнул:

— Наконец-то поумнел. На них висит нераскрытое убийство. И они повесят его на Трентона. Они хотят лишь убедиться в его вине. И сделать это им надо прямо сейчас. Это наш шанс освободить вас, парни. Понял?

— Понял, — радостно ответил Джойнер. — Я чертовски рад, что мы нашли общий язык.

Глава 23

Полковник Степни вошел в лабораторию, при которой находился кабинет доктора Герберта Диксона.

— Привет Герберт!

— Как дела, полковник? Садитесь.

— Что нового в деле об убийстве Ричмонда?

— Следователь привел какого-то костоправа, который выковырял две пули и осмотрел раны. Все было сделано еще до моего прихода. Мне почти ничего не досталось.

— Но вы видели пули?

— Я видел пули, но не в теле. Впрочем, медэксперт смог показать мне, где они находились, более того, у него хватило здравого смысла сделать рентгеновские снимки, на которых видно положение пуль в теле.

— Шериф Лендис утверждает, что любая из них могла стать причиной мгновенной смерти.

Доктор Диксон кивнул:

— Думаю, он прав. Но как бы мне хотелось присутствовать при вскрытии тела!

— Почему?

— Кое-что мне совсем не нравится.

— И что же?

— В результате пожара тело здорово обгорело, однако мне удалось обнаружить в черепе сгусток крови.

— Это что-то необычное?

— Как посмотреть.

— Что дальше?

— Обычная процедура. Взял образец крови из сгустка и попытался найти образец крови в теле. Наконец нашел немного в печени, достаточно для проведения анализа. И извлек легочную ткань.

— Зачем?

— Ну… просто извлек.

— Но если есть кровь в черепе, разве этого мало для определения группы крови или для других ваших опытов?

— Вероятно, хватит.

— Тогда зачем брать кровь из печени?

— Хотел убедиться в совпадении.

— К чему вы клоните? Неужели кровь во всем теле не одной и той же группы?

— Да, конечно.

— Зачем тогда столько образцов?

— На то немало причин. Кровь может рассказать о многом — о степени интоксикации, например. Не считайте меня скрытным, полковник. Я просто осторожен, не люблю подставлять шею, пока не буду совершенно уверен в своей правоте.

— И когда вы будете уверены?

— Я еще не закончил всех исследований. Идемте посмотрим.

Доктор открыл дверь в лабораторию. Несколько ассистентов проводили экспертизу. Доктор Диксон показал на горелку — высокий стеклянный сосуд со множеством резиновых трубок.

— Мы исследуем кровь того парня, что погиб в автокатастрофе. Думаю, мы найдем в ней достаточно алкоголя, чтобы дать заключение о чрезмерной интоксикации организма. Дик, что с образцами Харви Ричмонда? — громко спросил он.

— Как раз начал ими заниматься.

— Я помогу тебе, — вызвался доктор Диксон. — Подождете результатов, полковник?

— Нет, спасибо, пойду к себе. Я пытаюсь убедиться, что мы не пропустили ни одного звена в цепи. Вы же знаете, если убийство было совершено менее чем в двухстах футах от берега, дело не в нашей юрисдикции. Но если яхту снесло течением более чем на двести футов, значит, убийство произошло в нашем штате.

— Вы провели следственный эксперимент?

— Да. Нашли яхту, подходящую по размерам, и подожгли ее.

— И как скоро начался пожар?

— Не раньше, чем яхта оказалась в сотне футов от берега.

— Вы уверены?

— У нас есть свидетель, который клянется, что видел первые языки пламени. Он даже сначала подумал, что это фейерверк. Но когда огонь распространился по всей яхте, ее уже снесло течением за холм, и он видел лишь зарево. Эд Уоллингтон весьма кстати закончил измерения. Мы дали ему задание проследить путь яхты и узнать, пересекла ли она место сильного течения. Затем мы замеряли расстояние от пристани, исходя из траектории движения и времени. Этот путь яхта прошла приблизительно за две минуты тридцать восемь секунд — три минуты четырнадцать секунд. Мы провели все возможные испытания. Результаты варьировались в зависимости от того, в каком положении находилась яхта. Расстояние составило примерно сотню футов.

— Мне хотелось бы знать точную последовательность событий. Но выстрелы были произведены с близкого расстояния, — уточнил доктор Диксон.

— Следы пороха на одежде?

— Нет. Не так просто. Хотя мне удалось найти остатки обгорелой одежды, и я обнаружил на них частицы свинца. Невооруженным глазом этого не увидеть, но рентген высветил их.

— И с какого расстояния был произведен выстрел?

— Я бы сказал, что от двух до восьми футов.

— Что такое? — воскликнул Степни. — Это не увязывается ни с одной из версий!

— Именно поэтому я хочу проверить все еще раз. Может быть, мне удастся обнаружить нечто, доказывающее невиновность Трентона.

— У вас ничего не выйдет. Возможно, он сделал это не так, как он нам рассказывает. И не в то время. Но убийца — он. Стрелять больше было некому.

— А если не так?

— Боже, Герберт, больше некому! Взгляните на факты, они все против него.

— Как раз этим я и занимаюсь.

— Карьера полицейских чинов зависит от раскрытия убийства, и они убеждены, что дело скоро будет завершено.

— А если они ошибаются?

— Ну, мы должны располагать неопровержимыми доказательствами. А то, как дела обстоят сейчас… Я буду рад, если вы подтвердите их правоту.

— А если нет?

— Тогда и поговорим. Сейчас поставлено на кон слишком многое — для расследования этого убийства задействована полиция двух штатов.

— И ставка — одна человеческая жизнь, — добавил доктор Диксон.

— Шериф Лендис сказал, что они нашли пальцевый отпечаток Роберта Трентона на орудии убийства. Это его большой палец. Никаких сомнений.

— У меня есть фотографии найденных гильз. Точно только одно — они 32-го калибра. Однако это ничего не доказывает.

— Мы должны быть объективными, Герберт, — покачал головой полковник. — Вы плыли с Трентоном на теплоходе, подружились с ним. Нельзя односторонне рассматривать дело, тем более примешивать личное.

— Конечно. Но я хочу, чтобы моя совесть была чиста.

— Никто и не просит иного… но если мы выдвинем другую версию, должны быть собраны веские доказательства, только тогда мы сможем подтвердить нашу правоту. Мы обязаны доказать невиновность Трентона. Но пока это совершенно невозможно. У него был пистолет. Из него дважды стреляли. Он сам признал, что стрелял дважды.

— Я знаю, — сказал доктор Диксон. — Я не могу обещать, что найду что-то. Может быть, я ничего не смогу обнаружить.

— Но если найдете, желаю вам найти многое.

— Я постараюсь найти все, что осталось, полковник.