Лео Брюс - Дело для трёх детективов Страница 28

— Входите, если сможете это вынести, — сказал лорд Саймон, когда я на мгновение замешкался. — Видите, что приходится терпеть, если хочешь докопаться до истины? Вы когда-либо видели что-нибудь подобное? Не верится, что это наяву! — добавил он, оглядываясь вокруг. — Завтракали?

Я объяснил, что не стал дожидаться завтрака в доме Терстонов, так как спешил увидеть его как можно скорее.

— Прекрасно. Позавтракаем вместе. — И Баттерфилд, вошедший в этот момент с подносом, был послан за ещё одним завтраком.

— Я приехал, чтобы увидеть вас в этот ранний час, потому что действительно надеюсь, что вы сможете мне что-нибудь рассказать. Знаете, это так неприятно, подозревать в доме всех по очереди. Этой ночью я едва спал.

Лорд Саймон кивнул и положил мне почки и бекон. «Знаю. Чертовски неприятно. Вы только собираетесь пригласить кого-нибудь на партию в гольф где-нибудь в парке и вдруг вспоминаете, что он может быть убийцей. Или кто-то предлагает невинную прогулку, и вы задумываетесь над тем, удастся ли с неё вернуться».

— Именно так, — сказал я. — И раз вы это всё так хорошо понимаете, может быть разъясните, что к чему. Так кто, по вашему, убил Мэри Терстон?

Лорд Саймон выглядел огорчённым, как любой великий детектив, столкнувшийся с таким прямым вопросом, а поскольку в этот момент возвратился Баттерфилд с другим подносом, он с облегчением занялся накладыванием дополнительных порций.

— Одно из следствий преступлений, — прокомментировал он, — они возбуждают аппетит. — И он сконцентрировался на почках.

— Но смотрите... — вновь начал было я.

— Сказать вам, что я сделал, — бодро спросил лорд Саймон. — Я обнаружил, где прячется пресловутый Сидни Сьюелл.

— Обнаружили? Где? У Терстонов? Или где-то в другом месте?

— В совершенно обычном справочнике. Там, куда я должен был посмотреть в первую очередь.

— Вы имеете в виду «Лондонский телефонный справочник»? Или «Кто есть кто»?

— Нет-нет. В «Географическом справочнике».

— В «Географическом справочнике»? Вы имеете в виду…  это — место?

— Вот именно. Это деревня приблизительно в сорока милях отсюда. Я сейчас еду туда. Хотите присоединиться?

— Но… я не понимаю. Если это не человек, а только название деревни, какой смысл туда ехать?

— Не следует задавать слишком много вопросов, — предостерёг Лорд Саймон, но с некоторой долей лукавства. — В лучших детективных кругах так не принято. Но я не против рассказать вам эту малость. Я думаю, что наше посещение позволит нам снять ещё один маленький вопрос, который меня беспокоит. Этот пасынок. Неуловимый тип. Мне хотелось бы перемолвиться с ним словечком.

— И вы думаете...

— Это всё, что я думаю в настоящий момент, — сказал лорд Саймон, зажигая свою первую сигару за этот день.

— Ну, я, конечно же, хотел бы поехать, если это ускорит следствие.

— Правильно. А теперь... — он повернулся к куче бумаг рядом с ним, — в Ходгсоне состоится аукцион. Я обязательно должен там быть. Это преступление несколько нарушает планы.

Он нашёл нужный каталог и начал его тщательно изучать. Затем звонком вызвал Баттерфилда.

— Слушайте, Баттерфилд. Сможете съездить в Лондон? Мы бы могли оторвать один или пару лотов. Ничего особо выдающегося, но просто здесь вам практически нечем заняться. Я написал предельные суммы против некоторых книг, которые, я не прочь, чтобы вы приобрели. Вот они. Есть оригинальная рукопись Чосера «Птичий парламент». Его неплохо бы купить. О, и есть так называемая «Библия Фауста» —  ранний выпуск без даты, — которая, как предполагают, соответствует приблизительно 1450 году. Интересную историю имеет эта книга, Таунсенд. Именно она породила целый набор всяческих легенд о докторе Фаустусе. А на самом деле этот бедный старик был всего лишь довольно заурядным продавцом книг. Он напечатал свои Библии, переправил их в Париж, где никто ещё не слышал о печатном станке, и продал их как рукописные Библии по шестнадцать крон за штуку. Это вызвало забастовку среди переписчиков Библии, которые не могли брать за копирование  меньше, чем по триста крон, бедняги. И они подумали, что этот доктор Фауст был в союзе с дьяволом, потому что он мог производить такие количества и по такой цене. Красное заглавие, как они считали, было его кровью. В результате они обыскали его комнаты и захватили весь запас. Чертовски неудобно, правда? И всё потому что он торговал книгами, как рукописями. Так или иначе, вот копия этой чёртовой вещицы, Баттерфилд, которую мы можем заполучить. А вот и настоящая Библия: Biblia Sacra Latino Vulgata. Кроме того, я вижу здесь «Историю Англии» Кекстона издания 1480 года. Не возражал бы и против неё. У них есть ещё Шекспир — первое издание in folio. М-м, хороший высокий переплёт, 13 и одна восьмая дюйма в высоту  и 8 с половиной в ширину, — можете и её захватить. В целом, выбор не ахти как большой по сравнению с некоторыми другими аукционами, где мне приходилось бывать. Однако, полагаю, всё-таки вам стоит съездить, Баттерфилд.

Баттерфилд серьёзно кивнул. «Очень хорошо, милорд, — сказал он. — А вот фотографии, которые вы просили, милорд. Я полагаю, что все они удовлетворительны. По-моему, мистер Таунсенд получился особенно хорошо».

— Я? — недоверчиво переспросил я.

— Формальность, старина, — успокоил меня лорд Саймон.

Он взял большие конверты, которые ему вручил Баттерфилд, и вынул несколько портретов. Первым шёл Феллоус, затем Майлз, Стрикленд, Норрис, и наконец довольно вульгарный тип, немного похожий на меня.

— В самом деле, Плимсолл... — начал было я.

— Не волнуйтесь, Таунсенд. Мы просто обязаны были щёлкнуть всех в пределах возрастного диапазона. Несколько неловко, признаю. Были какие-то затруднения с их получением, Баттерфилд?

— Абсолютно никаких, милорд. Я нашёл такую точку, мимо которой все они обязаны были проходить, один за другим, милорд, и мне оставалось только ждать.

Лорд Саймон больше ничего не спросил.

Я начал рассказывать ему о странных вопросах, которые сержант Биф задавал Уильямсу и мне вчера вечером после его ухода. Я сказал, что мы не могли понять, чего добивался этот полицейский.

— Вы не знаете полицию, как её знаю я, — усмехнулся лорд Саймон.

— Но он, кажется, вполне уверен, что знает виновного.

— Конечно уверен. Он просто обязан. Полиция всегда уверена, пока не убеждается, что неправа.

— Интересно, кого он может подозревать.

Лорд Саймон вздохнул с некой грустью. «Вероятно, Норриса», — я бы сказал.

— Почему Норриса?

— Ну, о том, как действует официальный ум, можно только догадываться. Но я бы предположил, что это Норрис. Биф не знает, как убийца вышел из комнаты. Но Норрис уже был у двери, когда вы, Терстон и Уильямс к ней подбежали. Поэтому он, с точки зрения Бифа, был наиболее близок к преступлению. Поэтому он должен быть виновным.

— Неужели они действительно так думают? — спросил я.

— Мой дорогой, если бы вы повидали столько же, сколько я, вы бы поняли, что они вообще не думают. Они только предполагают.

— О Боже! — воскликнул я, мысленно представив всех убийц в Англии, которых арестовывали, судили и вешали на основе подобных предположений.

— Конечно, — продолжал лорд Саймон, — то тут, то там в полиции вы найдёте проблески разума. Но в таком случае, как этот, необходимо нечто большее. Например, капелька воображения.

— Именно так! — горячо согласился я. — Думаю, что у вас-то хватает воображения, раз вы знали, что в водяном баке находится канат?

— Думаю, да.

Я фактически уже  почти забыл о тех канатах, и теперь, когда вспомнил, они, в свете допросов прошлым вечером, казались ещё более таинственными, чем раньше.

— Но Плимсолл, — продолжил я, — что касается тех канатов. Как ими можно было воспользоваться? Клянусь вам, что никто не смог бы взобраться наверх из комнаты Мэри Терстон и втянуть за собой канат за имеющееся время. С момента последнего крика и до момента, когда Уильямс открыл окно, прошло едва ли несколько минут. Я не поверю, если вы скажете, что у человека было время, чтобы убить Мэри Терстон, пересечь комнату, перелезть на канат, закрыть окно, подняться по канату в окно верхнего этажа, влезть в него и втянуть канат за собой? Это невозможно сделать.

— Склонен с вами согласиться. Но кто вам сказал что-нибудь о лазании по канату? — спросил лорд Саймон.

— Ну, если он соскользнул вниз, — решительно продолжал я, — у него должен был иметься сообщник в верхней комнате, который затем втащил канат. И даже тогда я сомневаюсь, были ли эти два каната в сумме достаточно длинны. Кроме того, что относительно следов? Под тем окном была клумба. Вы собираетесь сказать мне, что он остановился, чтобы стереть свои следы на земле? И  даже если было именно так, то кто это мог сделать? Столл, Феллоус, Норрис и Стрикленд, — все они добрались до двери комнаты значительно быстрее, чем это можно было бы сделать, войдя через парадную дверь. Это оставляет нам лишь викария или, очевидно, Майлза, если бы его алиби не было столь надёжно, как утверждалось вчера. И затем у него должен был иметься сообщник в яблочной комнате.