Джон Карр - Клетка для простака Страница 28

– Чендлера. Артура Чендлера.

– Ах да. Чендлера. Так вот, его дело будет весьма сложным. Полиция убеждена в его виновности на основании ложных показаний. Но действительно ли он невиновен? Я склонен в этом усомниться. Предположим, что Чендлер совершил это убийство – убийство крайне подлое, странное и неестественное, – так вот, Чендлер совершил это убийство неизвестным нам способом. Он в безопасности. Улик против него пет. Но всплывают ложные показания, которые говорят о том, что этот человек все-таки виновен. Это и есть та трагическая ирония, которую я имел в виду, или же, говоря другими словами, мстительное Провидение. Правосудие должно свершиться, не так ли? А мы призваны служить Правосудию, Хью.

Хью смотрел на отца, стараясь переварить услышанное, затем закурил сигарету и сел напротив.

– Я не строю никаких предположений, – добавил Роуленд-старший, бросив взгляд на сына. – Ведь это тебе самому пришло в голову, что если, паче чаяния, всплывет правда, то твоя профессиональная карьера рухнет?

Последовало молчание.

– Меня это не заботит.

– Однако ты должен позволить мне позаботиться об этом. Мой мальчик, ты спешишь. О-очень спешишь.

– Но, сэр, послушайте. Неужели вы серьезно предлагаете мне держаться ложной версии, явиться на свидетельское место и отправить Чендлера на виселицу?

– Отнюдь нет.

– Так что же тогда?

– Единственное, что я предлагаю, – это ничего не делать в спешке. Тише едешь, дальше будешь. Если Чендлер виновен, что представляется вполне вероятным, – продолжал отец Хью, – нам следует рассмотреть все альтернативы. Мы должны выяснить, каким все-таки способом он совершил это дьявольское преступление, дабы в случае необходимости подготовить доказательство в подтверждение наших справедливых притязаний. Итак, какова ситуация?

Хью всплеснул руками:

– В том-то и беда. Ситуация чрезвычайно проста. Посреди теннисного корта лежит труп, и от него не идет никаких следов. Вот и все. Бренда подходит к нему и оставляет следы. В довершение всего мы сочиняем уйму небылиц, в результате чего вся эта чертовщина настолько запутывается, что никто ничего не может понять. Клянусь священными котами, я и сам ничего не понимаю. Кроме того, если Чендлер и совершил убийство, то каким способом?

– Он… э-э-э… акробат, как ты говоришь. Да?

– Да. Но даже акробат не наделен даром левитации. Он не может ходить по воздуху.

Роуленд-старший раскачивал очки на пальце.

– Нет, – вполне серьезно согласился он. – Такую возможность следует отбросить. В то же время меня поразило предположение, которое пришло тебе в голову, когда ты осматривал корт. – Маленькие жесткие глаза, блестевшие на маленьком, сморщенном личике, похожем на печеное яблоко, остановились на Хью. – Ты подумал, что убийца мог пройти по теннисной сетке, как по канату.

В душе Хью проснулась робкая надежда.

– Да, помню.

– Согласен, что при обычных обстоятельствах подобная возможность показалась бы нелепой. Но если допустить, что убийца – профессиональный акробат, столь ли она абсурдна?

– Ну…

– Опять-таки если допустить, что сетка достаточно прочна. Это надо проверить. Мой мальчик, я всегда говорил тебе – и буду рад, если этот урок ты запомнишь на всю жизнь – что в таких делах хорошая подготовка – половина победы. Твою догадку надо проверить. Отлично, проверим. Шеппи сейчас здесь. Пошлем за Шеппи.

В течение восемнадцати лет Шеппи служил старшим клерком в фирме «Роуленд и Гардслив» и пользовался особым доверием своих хозяев. По воскресеньям его постоянно приглашали на обед в одно к мистеру Роуленду, в другое к мистеру Гардсливу. Он всегда прибывал ровно в одиннадцать часов и читал «Обсервер» и «Санди таймс» в библиотеке, тем временем, как его босс читал те же газеты в кабинете. За восемнадцать лет он, как и его хозяева, немного усох и сморщился, в остальном же почти не изменился. Роуленд-старший приветствовал его с нахмуренным челом.

– Доброе утро, Шеппи, – сказал он. – Нам было бы интересно выяснить, возможно ли пройти через теннисный корт по верху сетки.

– Очень хорошо, сэр, – сказал Шеппи, ничуть не смущенный столь незначительной просьбой.

– Вы знакомы с Английским клубом лаун-тенниса?

– Я осматривал его территорию.

– Хорошо. Я бы хотел, чтобы вы сходили туда, взяв… – Он взглянул на Хью: – Есть ли какие-нибудь сведения относительно веса Чендлера?

– Нет. Но, судя по тому, что о нем говорили, я склонен думать, что это довольно здоровый малый.

– Ах, в таком случае, Шеппи, вам следует взять с собой Энгуса Макуиртера. – Энгус Макуиртер был разнорабочим. – Возьмите также стремянку. Я хочу, чтобы Энгус забрался на стремянку, ступил на сетку и попробовал по ней пройти. Ему не надо выделывать особых трюков. Нам надо только проверить, что станет с сеткой. Сегодня сыро, и не думаю, что на кортах будет много народу.

– Очень хорошо, сэр. Нам провести эксперимент на одном корте или на нескольких? Я заметил, что там около дюжины кортов.

– Я хочу получить все доступные статистические данные, – сказал Роуленд-старший, – относительно длины и прочности теннисных сеток. Вы начнете с первого корта и продержитесь, пока вас не поймают. Это все.

Когда Шеппи ушел, он снова повернулся к Хью:

– Я должен попросить, чтобы ты оставил меня на некоторое время. Мне надо подумать. «Мысль, что плетет узор свой прихотливый…» Впрочем, нет, спутал. – (Явный признак того, что старик волнуется.) – Не стоит излишне беспокоиться. Как мне представляется, твой рассказ полицейским вполне надежен. И миссис Бэнкрофт, и мистер Янг подтвердили, что корзина для пикников была пустой. Они не посмеют отказаться от своих показаний, а доктор Янг к тому же так хочет защитить эту девушку. Нет. Но вот что меня беспокоит: сам Чендлер мог оказаться на корте в любое время. Если он и есть убийца, то он, разумеется, был там и мог увидеть нечто такое, чего видеть ему не следовало.

Такой поворот дела ускользнул от внимания Хью. Итак, возникают новые сложности и ловушки.

– Но больше всего, – продолжал Роуленд-старший, – я боюсь шума со стороны твоей матери.

– Но почему? Почему? Какое маме до всего этого дело?

– Очень большое. У меня такое чувство, что, прежде чем дело закончится, всю вину свалят на меня. Если бы имелась хоть малейшая возможность, то, боюсь, твоя мать возложила бы на меня ответственность за поражение короля Якова в битве при Бойне. Эта твоя девушка… Очаровательная леди, насколько я помню: уверен, она станет тебе прекрасной женой. Ее… э-э-э… общественные связи, конечно, вполне удовлетворительны?

– Ее отец застрелился, а мать спилась.

Роуленд-старший поскреб подбородок.

– Могло бы быть и хуже, – заметил он. – У нее нет родственников, отбывающих срок в Уормвуд-Скрабз?

– Нет.

– Это утешает. В то же время я не уверен, что север Шотландии – место, достаточно удаленное для отдыха твоей матери. Хорошенько подумав, я бы предложил что-нибудь вроде Танганьики или Полярного круга. Но нам необходимо решить, что делать. Чем ты намерен заняться сейчас?

– Я собирался утром позвонить Бренде, – ответил Хью. Его отец что-то прикидывал в уме.

– Тогда тебе лучше позвонить ей сейчас же. Мы должны следить за происходящим. Но…

Роуленд-старший поднялся с кресла, и голос его зазвучал более резко:

– Что бы ни произошло, Хью, тебе нельзя оказаться замешанным в какой-либо публичный скандал или снискать дурную славу. Ясно?

– Послушайте, сэр. У меня нет слов, чтобы выразить благодарность за то, как вы отнеслись к моим проблемам. Но одно я вам скажу. Если дело Чендлера примет дурной оборот, я объявлю Хедли всю правду.

Они посмотрели друг на друга.

– Ты это сделаешь?

– Сделаю.

– Даже, – спокойно произнес Роуленд-старший, – если после твоего признания мисс Уайт окажется на скамье подсудимых вместо Чендлера?

Наступило молчание.

– Однако, – продолжил отец более весело, – взглянем на светлую сторону. Эта неожиданная страсть к правде, каковую прежде я в тебе не замечал в столь опасной степени, может быть вознаграждена. Ты упорно опускаешь главное. Ложь полицейским чинам не всегда приводит к роковым последствиям. Ты не давал присяги и всегда можешь отречься от своих показаний, конечно, если сумеешь предложить взамен доказательства виновности кого-то другого. Если нам удастся – а я уверен, что удастся – доказать, что Чендлер действительно убил Дорранса, пройдя на корт и с корта по теннисной сетке, вы с мисс Уайт сможете без всякого вреда облегчить душу чистосердечным признанием. Но откровенно предупреждаю тебя, что в противном случае ты подведешь девушку под обвинение в убийстве, и тебе это известно не хуже меня. Иди звони по телефону – и будем надеяться, что Шеппи вернется с добрыми вестями относительно сетки.

Хью продолжал бушевать. И бушевал он тем яростнее оттого, что понимал – отец прав. Он прекрасно знал, что скорее увидит десяток Чендлеров, повешенных в ряд, чем позволит причинить хоть малейшее зло Бренде. И вместе с тем, все в его душе восставало против сложившейся ситуации. К тому же его мучило неотвязное чувство, что удача на стороне настоящего убийцы, что они должны лгать и изворачиваться, боясь сделать хоть один неверный шаг, а истинный убийца тем временем смеется над ними. Истинный убийца? Чендлер? А почему нет? Может, и в этом отец был прав? Хью бушевал бы еще больше, если бы Чендлер оказался виновным, а их с Брендой угрызения – совершенно напрасными. Чем больше он над этим думал, тем более убеждался, что трюк с хождением по сетке отнюдь не пустая выдумка. Это было единственно возможным решением. И им во что бы то ни стало надо доказать это.