Артур Конан Дойл - Архив Шерлока Холмса (и) Страница 29

Гибсон оглядел нас по очереди с ног до головы холодными серыми глазами, коварно поблескивающими из-под ощетинившихся бровей. Когда Холмс упомянул мое имя, он небрежно поклонился, затем властным жестом хозяина подвинул стул вплотную к столу моего друга и сел, почти касаясь его своими худыми коленями.

— Позвольте мне сразу же сказать, мистер Холмс, — начал он, — что деньги в данном случае не имеют для меня значения. Вы можете жечь их, если это сколько-нибудь поможет вам осветить путь к истине. Женщина невиновна и должна быть оправдана, а сделать это предстоит вам. Назовите вашу цену.

— Размер моего гонорара точно установлен, — холодно сказал Холмс. — Я не меняю его, за исключением тех случаев, когда вообще отказываюсь от оплаты.

— Ну ладно, раз доллары не имеют для вас значения, подумайте о репутации. Если вы выиграете это дело, все газеты в Англии и в Америке поднимут шум вокруг вашего имени. О вас будут говорить на обоих континентах.

— Благодарю вас, мистер Гибсон. Право же, я не нуждаюсь в рекламе. Возможно, вас это удивит, но я предпочитаю работать инкогнито, и в деле меня привлекает именно сама проблема. Однако мы теряем время. Обратимся к фактам.

— Я полагаю, что вы знаете все главные факты из сообщений прессы. Не знаю, смогу ли добавить что-либо полезное для вас. Но если хотите, чтобы я лучше осветил некоторые моменты, — я к вашим услугам.

— Хорошо. Меня интересует только один момент.

— Какой именно?

— Каковы в действительности ваши отношения с мисс Данбэр?

Сильно вздрогнув, Золотой Король приподнялся со стула. Затем к нему вновь вернулось спокойствие и солидность.

— Полагаю, что ваше право и, может быть, ваш долг — задавать такие вопросы, мистер Холмс.

— Допустим, — сказал Холмс.

— Тогда могу заверить вас, что отношения ничем не отличаются от обычных отношений между хозяином и молодой леди, с которой он видится лишь в обществе своих детей.

Холмс встал.

— Я довольно занятой человек, мистер Гибсон, — сказал он, — и не имею ни времени, ни склонности к бесплодным разговорам. Всего хорошего!

Наш посетитель также встал; он высокомерно возвышался над Холмсом, словно башня; глаза вспыхнули злобой, желтоватые щеки слегка окрасились румянцем.

— Черт побери, что вы хотите этим сказать, мистер Холмс? Вы отказываетесь от моего дела?

— Да, мистер Гибсон, по крайней мере я отказываюсь от вас. Полагаю, что выразился ясно.

— Довольно ясно, но что за этим кроется? Хотите набить себе цену? Боитесь взяться за это дело? Или что другое? Я имею право требовать объяснений.

— Возможно, — сказал Холмс. — Я объясню вам. Прежде всего это дело и так запутано, незачем его еще осложнять ложной информацией.

— То есть я лгу?

— Ну, я пытался выразиться как можно деликатнее, но, если вы настаиваете на такой формулировке, не возражаю.

Я вскочил, ибо у нашего гостя страшно напряглись мускулы лица и он поднял громадный сжатый кулак.

Вяло улыбнувшись, Холмс протянул руку за трубкой.

— Не шумите, мистер Гибсон. Я понимаю, что после завтрака даже незначительный спор выбивает из колеи. Поэтому я думаю, что прогуляться и спокойно подумать на свежем воздухе будет в высшей степени полезно для вас.

Золотой Король с трудом сдерживал свою ярость. Я не мог не восхищаться им: проявив незаурядное самообладание, он вмиг подавил вспышку гнева, и теперь на его лице можно было прочесть лишь высокомерное безразличие.

— Ну, это ваше дело. Я не могу заставить вас взяться за расследование, если вы сами этого не хотите. Но имейте в виду, мистер Холмс, вы сейчас совершили ошибку, ибо я побеждал более сильных людей, чем вы. Не было еще человека, который, став на моем пути, вышел бы победителем!

— Многие говорили то же самое, однако я жив-здоров, чего и вам желаю. До свидания, мистер Гибсон. Вам предстоит еще многому научиться.

Наш посетитель с шумом вышел. Холмс невозмутимо курил, уставив в потолок мечтательный взгляд.

— Ваше мнение, Уотсон? — спросил он наконец.

— Когда я подумал о том, что этот человек на самом деле способен смести любое препятствие на своем пути, и когда я вспомнил, что его жена могла быть таким препятствием и объектом неприязни, как сказал этот Бэйтс, мне показалось, что…

— Верно. И мне тоже.

— Но каковы его действительные отношения с гувернанткой и почему вы спросили его об этом?

— Чепуха, Уотсон, чепуха! Когда я обратил внимание на нешаблонный, неделовой тон его письма, а затем сопоставил это с его замкнутостью и внешним обликом, мне стало совершенно ясно, что обвиняемая вызывает у него более глубокое чувство, чем просто жертва. Мы должны выяснить истинные взаимоотношения этих трех людей, если хотим докопаться до истины. Вы видели, как я атаковал его в лоб и как спокойно он отразил атаку. Затем я начал его запугивать, делая вид, что все знаю, тогда как на самом деле у меня одни подозрения.

— Быть может, он вернется?

— Он обязательно вернется. Он должен вернуться. Он не может так оставить дело. Ха! Не звонок ли это? Да, это его шаги. Так вот, мистер Гибсон, я только что сказал доктору Уотсону, что вы слегка запаздываете.

На этот раз Золотой Король был более спокоен. В его возмущенном взгляде еще сквозило уязвленное самолюбие, но здравый смысл подсказывал, что он должен уступить, если хочет достичь своей цели.

— Мистер Холмс, я чувствую, что погорячился, обидевшись на ваши замечания. Вы имеете полное право устанавливать факты, каковы бы они ни были; я переменил к лучшему свое мнение о вас. Однако уверяю вас, что отношения между мисс Данбэр и мной, конечно, не касаются этого дела.

— Это уж я сам решу, ладно?

— Да, я понимаю. Вы похожи на врача, который должен знать все симптомы, чтобы поставить диагноз.

— Вот именно. Это определение подходит. И если пациент скрывает симптомы своей болезни, значит, он хочет обмануть врача.

— Допустим, так, но вы должны признать, мистер Холмс, что любой бы на моем месте испугался, если напрямик спросить о его отношениях с женщиной. Конечно, в том случае, если речь идет о сколько-нибудь серьезном чувстве. Думаю, что у большинства людей где-то в глубине души есть тайный уголок, куда не пускают незваных гостей. А вы вдруг ворвались туда. Но цель оправдывает ваши действия: надо попытаться спасти девушку. Итак, ставки снижены, завеса приоткрыта, и вы можете начать исследовать. Что вам нужно знать?

— Правду.

Золотой Король сделал небольшую паузу, как бы собираясь с мыслями. Его мрачное, изрытое глубокими морщинами лицо помрачнело еще больше.

— Я могу сообщить правду в нескольких словах, мистер Холмс, — наконец сказал он. — Есть некоторые вещи, которые тяжело пережить, и так же трудно о них говорить. Поэтому я не буду углубляться больше, чем нужно. Я встретил свою жену, когда искал золото в Бразилии. Мария Пинто была дочерью крупного правительственного чиновника в Манаусе [13]. Она была очень красива. Я тогда был молод и горяч, но даже теперь, глядя на все более хладнокровно и критически, я понимаю, что она была необыкновенно красива. Это была глубокая натура, страстная, цельная, по-южному неуравновешенная. Она резко отличалась от тех американок, которых я знал. Короче говоря, я полюбил ее, и мы поженились. И только когда любовь прошла — а это случилось не сразу, — я понял, что между нами не было ничего, решительно ничего общего. Моя любовь прошла. Если бы у нее было так же, нам обоим было бы легче. Но вы же знаете женщин: как ни стараешься их оттолкнуть — ничего не получается. Я был с ней груб, даже жесток, как говорят некоторые. И это потому, что я знал: стоит мне убить в ней любовь или обратить ее в ненависть, как нам обоим будет легче. Однако ничто не помогало: она обожала меня так же, как и двадцать лет назад. Что бы я ни делал, она по-прежнему была мне предана.

…Затем появилась мисс Данбэр. Она пришла по объявлению и стала воспитывать наших детей. Вы, наверное, видели ее портрет в газетах и согласитесь с общим мнением, что она настоящая красавица. Я не притворяюсь моралистом, как другие, и признаюсь, что живя под одной крышей с такой женщиной и ежедневно с ней общаясь, я не мог не испытывать к ней пылких чувств. Вы не осуждаете меня за это?

— Я не осуждаю вас за то, что вы испытываете такие чувства, но я бы сурово осудил вас, если бы вы признались в них мисс Данбэр, — ведь эта женщина была в известном смысле у вас на содержании.

— Хорошо, пусть будет так. — Он был задет упреком: его глаза сверкнули злобой. — Я не хочу казаться лучше, чем есть. Всю свою жизнь я брал то, что мне было нужно. Однако никогда я так не жаждал любви женщины, как теперь. Я об этом сказал ей.

— Как, вы это сделали?! — Когда Холмс волновался, взгляд его был страшен.

— Я сказал мисс Данбэр, что если бы мог, то женился бы на ней. Но это было не в моей власти. Я сказал, что, не считаясь с затратами, сделаю все, чтобы она была счастлива и довольна.