Эрл Гарднер - Дело разведенной кокетки Страница 29

– Да.

– А тот мужчина? Не напоминает ли он ростом кого-нибудь из тех, на кого вы сейчас смотрите?

– Протестую. Это наводящий вопрос, подсказывающий ответ.

– Суд принимает протест.

– Как вы можете описать его?

– Протестую. Такой вопрос был, и на него получен ответ.

– Суд принимает протест.

– Перекрестный допрос, – раздраженно буркнул Бергер.

– Вам казалось, что вы потом видели того человека, правда? – спросил Мейсон.

– Правда, мне так казалось, мистер Мейсон. Да. Было точно так, как рассказал сержант Голкомб.

– Другими словами, мужчина, которого вы в тот вечер видели у гаража, был такого же роста и сложения и был одет примерно так, как тот, кого вы увидели в мотеле.

– Да.

– Но вы никогда не видели лица этого мужчины?

– Нет.

– Когда вы его увидели около гаража, он все время стоял к вам спиной?

– Да.

– Значит, вы знаете только, что видели высокого, атлетически сложенного мужчину в бежевом плаще и серой шляпе?

– Да.

– И любой мужчина подобного сложения, похоже одетый, выглядел бы для вас как тот, которого вы тогда увидели?

– Но я… нет, я так не считаю. Я, возможно, мог бы его опознать.

– И опознали его, так?

– Что вы имеете в виду?

– Вы слышали, как сержант показал, что вы указали на мужчину, выбежавшего из домика?

– Я, должно быть, ошибся тогда, – признал Гошен и в замешательстве громко проглотил слюну.

– Почему вы считаете, что ошиблись?

– Этот человек, должно быть, был подставным.

– Почему вы считаете, что ошиблись?

– Черт побери, мистер Мейсон. Вы ведь минуту назад доказали, что это были не вы.

– Другими словами, – сказал Мейсон, – вам сказали, что мужчина, которого вы видели у гаража, не кто иной, как Перри Мейсон.

– Так думали в полиции.

– Вам так сказали?

– Да.

– И когда вы увидели того мужчину, выбежавшего из домика, вы сказали сержанту Голкомбу: «Это он». Так было?

– Да.

– И вы видели того человека, который бежал в свете фар по направлению к машине, а потом повернулся и побежал к домику?

– Да.

– Вы видели это так же отчетливо, как и того человека по другую сторону переулка, на которого вы смотрели в вечер убийства?

– Ну, честно говоря, эти рефлекторы и вспышки со всех сторон прямо в глаза так действовали… Мне казалось, все кругом темно, и я не мог смотреть…

– Но вы видели того человека настолько хорошо, что хотели его опознать?

– Да.

– И опознали его, да?

– Да.

– А теперь вам кажется, что вы ошиблись?

– Думаю, я должен был ошибиться.

– Потому что тот человек не был тем, которого, как вам сказали в полицейском управлении, вы видели около гаража, так?

– Ну!.. Что ж… я не знаю, как сказать… Но подозреваю, я попал в капкан и… и прищемил себе пальцы, – жалобно добавил Гошен.

Даже судья Осборн улыбнулся.

– А та женщина, которую вы видели на другой стороне переулка, она была с мужчиной?

– Да.

– Вы видели ее на том самом месте и в то же время, что и мужчину?

– Да.

– В тех же самых условиях?

– Да.

– Если вы не можете опознать мужчину, каким образом вы опознаете женщину?

– Я мог бы опознать мужчину, если б не ошибся.

– Вы опознали какого-то мужчину?

– Да.

– А теперь вы считаете, что это не тот мужчина?

– Да, это, должно быть, кто-то другой.

– Вы видели женщину у гаража при тех же самых условиях?

– Да.

– Спасибо, – сказал Мейсон. – Это все.

– А теперь, – сказал судья Осборн, сурово глядя на Гамильтона Бергера, – суд объявляет десятиминутный перерыв.

Глава 26

Когда судья Осборн вышел из зала заседания, Люсиль Бартон обернулась к Перри Мейсону, положила ладонь ему на запястье и сжала руку так сильно, что натянулась ткань перчатки на костяшках ее пальцев.

– Мистер Мейсон, вы были изумительны! – шепнула она.

– Это только первый раунд, Люсиль, – сказал Мейсон. – Мы поколебали показания свидетеля относительно меня, но не забывайте, вас он опознал, и это будет считаться доказательством, если не сумеем как-нибудь доказать, что вас там не было.

– Это правда, – шепотом призналась она.

– Более того, Питкина убили из револьвера, который вам дал Артур Колсон. Кстати сказать, Росс Холлистер тоже убит, и вы получите за него страховку в двадцать тысяч долларов.

– Но, мистер Мейсон! Как вы не понимаете? Я любила Росса. Его смерть – удар для меня. Мы должны были пожениться. Он олицетворял все, что нужно женщине, – безопасность, любовь, домашний уют.

– А если женщина любила Артура Колсона и он научил ее, как получить двадцать тысяч долларов от страховой компании, чтобы потом выйти замуж за него самого?

– Не глупите, мистер Мейсон! Вы были так милы, а сейчас говорите как окружной прокурор.

– Вы еще его не знаете. Вы еще услышите, как он говорит. Вы мне не сказали, почему не послушались меня и не сообщили в полицию о трупе в гараже, пока револьвер еще лежал у вас в сумочке.

– Мистер Мейсон, я не могу, я просто не могу. Я не имею права никому говорить об этом.

– Хорошо. Я могу вывернуться наизнанку, но вас все-таки обвинят в убийстве. И если не убедите судей в своей невиновности, будете наказаны как убийца.

– Мистер Мейсон, вы не можете вытащить меня из этого?

– Если не узнаю, что произошло в действительности, боюсь, что нет.

– Другие женщины правда убивают, но их обеляют юристы…

– Знаю, – перебил Мейсон, – но вы в ином положении. Колсон начал режиссировать это, и убиты двое. Револьвер, из которого застрелен один из них, находился у вас до и после убийства. Вам не удастся легко объяснить, что его у вас не было, когда убийства произошли.

– Мистер Мейсон, режиссировал, как вы это называете, не Колсон.

– Нет? – скептически спросил Мейсон. – Он пока еще не сказал и не сделал ровно ничего, что убедило бы меня в его искренности.

– Он просто хочет быть при мне, мистер Мейсон, – импульсивно вырвалось у нее. – Вы должны в это поверить. Должны это понять.

Мейсон в ответ улыбнулся.

– А о человеке, который все это срежиссировал, вы пока еще и не упомянули, – произнесла Люсиль.

– Кто это?

– Уиллард Бартон, – вырвалось у нее, и она тотчас испуганно прикрыла рот рукой. – Ах! Я слишком много сказала. Он бы взбесился, если бы узнал.

Мейсон смотрел на нее с холодным презрением.

– Это было запланировано?

– Что?

– То, что вы случайно проговорились?

– Нет… мне жаль, что проговорилась.

– Вы удивительно хитрая молодая особа. Я не знаю, какую ловушку вы расставляете мне сейчас, но я не позволю себя поймать.

– Они никогда не докажут, что этот револьвер принадлежал мне, если вы им не скажете.

– Откуда такая уверенность?

– Так сказал Артур Колсон.

– Этот мечтательный дурак, – рассердился Мейсон.

– Он очень сообразительный, мистер Мейсон. И очень умный.

– С этим могу согласиться, – саркастически сказал Мейсон.

– Он говорит, что никогда не позволит проследить, каким образом револьвер оказался у меня.

– Вы были помолвлены с Холлистером. Он собирался уехать в понедельник вечером по делам. Вы знали об этом и провели этот вечер с Артуром Колсоном. Мне не нравится эта историйка. Судьям тоже не понравится.

– Но Артур мне как брат. Это правда.

– Холлистер знал Артура Колсона?

– Нет. Они никогда не встречались.

– Мне не нравится участие Артура в этом деле.

– Погодите, – с гордостью сказала она, – он…

– Что? – настаивал Мейсон. – Что он сделает?

– Ничего.

Мейсон с минуту к ней приглядывался. Наконец сказал:

– На револьвере отпечаток моего пальца. Вам придется в конце концов объяснить, как он там оказался.

Она слегка усмехнулась:

– Артур Колсон кое-что говорил мне об этом. Не бойтесь. Я объясню.

Глава 27

Когда заседание возобновилось, Гамильтон Бергер, все еще красный и злой, но уже овладевший собой, сказал:

– Пригласите свидетеля Уилларда Бартона.

Люсиль Бартон, сидевшая около Мейсона, шепнула:

– Нет-нет. Не разрешайте это.

Мейсон, небрежно повернувшись, сказал:

– Улыбайтесь!

В ее глазах был испуг, губы дрожали.

– Пожалуйста, улыбайтесь, – приказал он. – На вас смотрят.

Она принужденно улыбнулась.

Уиллард Бартон, ухоженный коренастый мужчина с гривой черных вьющихся волос, контрастирующих с серо-стальными глазами, уселся на свидетельское место.

Держался он как важный бизнесмен, привыкший распоряжаться и быть в центре внимания. Резким громким голосом назвал имя, фамилию, адрес и занятие – инвестиции его капитала в еще не открытые нефтяные месторождения. Потом впервые взглянул на Люсиль Бартон. Это был быстрый, оценивающий взгляд, не выражавший никаких эмоций. Затем повернулся к Гамильтону Бергеру, ожидая вопросов.

– У вас та же фамилия, что и у обвиняемой?