Эллери Квин - Игрок на другой стороне Страница 29

— Вот как? — удивился Эллери. — Значит, вам не нравится мистер Йорк?

Миссис Шривер так быстро закивала, что ее голова начала вибрировать, как струна.

— Он хочет, чтобы я убирала, и я убираю. Только я это делаю для себя, а не для него. Он грязнуля, словно Schwein![36]

— Мистер Йорк просил вас убрать в его доме?

— Да. «Приведите в порядок мой дом, — приказал он, — пока я приведу в порядок мою жизнь». — Никто из Квинов не улыбнулся, так как в голосе экономки слышался искренний гнев. — А потом добавил: «Все, что мне нужно, это хорошая женщина вроде вас, хозяюшка» — и, простите, шлепнул меня по Sitzplatz.[37] Я так разозлилась, что готова была его ударить! Но когда не можешь сражаться со Schwein, сражаешься с ее Schweinstall[38] Вы не поверите, сколько в этом доме грязи!

— Чего же еще можно ожидать от человека, который шлепает женщину по Sitzplatz, — заметил Эллери, и миссис Шривер рассмеялась, сама того не желая.

Воспользовавшись паузой, Эллери развернул печатный набор.

— Миссис Шривер, во время уборки вам не попадалась такая игрушка?

Экономка, нахмурившись, посмотрела на коробку и покачала головой. Эллери поднял крышку, показал ей печати с деревянными ручками и штемпельную подушечку, но результат был тот же.

— Вы уверены, миссис Шривер?

— Когда я делаю уборку, — заявила экономка, — то делаю ее как надо. Таких вещей в этом доме нет.

— Мы бы хотели полностью в этом убедиться. Не поможете ли вы нам все проверить? — попросил инспектор.

В течение следующих семидесяти пяти минут он молился, чтобы под его началом работали такие люди, как миссис Шривер. Ни один уголок, ни одна щель в маленьком замке не ускользнули от ее внимательного взгляда. Она даже помогла им обследовать трубы, выходящие из погреба.

Наконец усталый, грязный и мрачный Эллери был вынужден согласиться, что единственным игрушечным печатным набором во всем доме был тот, который он принес с собой. Миссис Шривер вытянула из них обещание, что они как-нибудь позволят ей угостить их штруделем, пирогом с патокой и голландским пивом, и они оставили ее выбивающей пыль из ковра в гостиной Персивала Йорка с такой яростью, как будто это был его владелец или ее личный враг.

— Итак, — почти весело сказал старик, когда они вышли из дома, — у Персивала нет печатного набора. Где ты хочешь поискать его теперь?

— В комнате Уолта.

— Мы искали там три раза, как пьяница ищет последнюю каплю.

— Тогда в доме Роберта.

— То же самое.

— А в гараже?

— Мы только машины на части не разобрали.

— Давай-ка посмотрим там снова, — предложил Эллери.

Они прошли в гараж через парк, позади дома Роберта Йорка, и провели там тщательный осмотр. Инспектор показал Эллери, где стояла коробка с ядом, а тот продемонстрировал, где Уолт, по его словам, находился во время убийства Роберта Йорка — под спортивным «райаном». Они уже собирались убрать все с полок, чтобы простучать и обмерить находящиеся за ними стены, когда сын предупреждающим жестом вцепился в руку отца.

Квины прислушались, затаив дыхание, и услышали за закрытой дверью шаги, приближающиеся к гаражу.

Правая рука инспектора скользнула под пиджак и вернулась назад с пистолетом. Эллери расправил плечи так, что затрещали суставы, и, пригнувшись, двинулся к двери.

Шаги приблизились и остановились. Инспектор поднял оружие.

Ручка начала медленно поворачиваться, и дверь внезапно распахнулась. Инспектор с отвращением плюнул и спрятал пистолет.

— Вы очень легко могли потерять полголовы, Арчер, — заявил Эллери. — Тем не менее, вы вели себя как герой.

— А вы меня порядком напугали, — откликнулся Арчер с кислой усмешкой. — Я ведь не знал, что это вы.

— А мы забыли, что вы до сих пор занимаетесь делами Роберта. Как идет работа?

— Такая коллекция марок по зубам только мультимиллионеру, — сообщил Арчер, с любопытством осматриваясь вокруг. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Нет, — отрезал инспектор Квин.

— Да, — сказал Эллери и взял со скамьи пакет. — Мы ищем вот такую вещь. — И он снял обертку.

Отец и сын внимательно наблюдали за реакцией Арчера, но тот и бровью не повел.

— А что это такое? — спросил он и, наклонившись, прочел вслух: — «Волшебные печати». О, понимаю. Этой штукой были напечатаны буквы на тех нелепых карточках.

— Да, — подтвердил инспектор Квин.

— Нет, — произнес Эллери. — Не этой, а такой же, как эта, и мы не можем ее найти. Вы когда-нибудь видели такой набор в Йорк-Сквере?

Арчер покачал головой.

— Между прочим, я слышал, что вы арестовали Уолта. Неужели вы в самом деле думаете, что это сделал он?

— Возвращайтесь к вашей работе, — вздохнул Эллери. — Мы здесь еще немного пороемся.

— Если понадобится моя помощь, позовите. — Арчер помахал рукой и вышел.

Когда они поднимались по узкой лестнице на верхний этаж гаража, инспектор проворчал:

— Не знаю, Эллери, что ты рассчитываешь найти, но если, по-твоему, комната миссис Шривер должна быть сверхаккуратной, а комната Эмили — походить на келью монахини, то в комнате Уолта ты едва ли обнаружишь какое-нибудь подтверждение его вины.

— Человек не может годами жить в комнате, не оставив в ней никакого отпечатка своей личности, папа.

— У Уолта нет личности — в этом заключается его тайное оружие.

Инспектор Квин извлек связку ключей, которую захватил с собой. Второй из них подошел, старик бесшумно открыл дверь, и Эллери шагнул внутрь.

После темной лестницы он замигал от обилия белого цвета. Пол и большой стол были изготовлены из побеленных вощеных сосновых бревен; простые белые занавески напоминали наволочки для подушек; белая, без единого пятнышка простыня была туго подвернута на койке, напоминая казарму; подставка прямоугольной настольной лампы с белым абажуром сделана из той же побеленной сосны. Помещение было настолько чистым, что вызывало неприятные ощущения.

— С таким же успехом он мог жить в таблетке аспирина, — проворчал инспектор. — Ну что, я не преувеличивал?

Эллери все еще был не в силах пошевелиться от изумления.

— Чем же он мог заниматься, живя здесь?

— Очевидно, читать.

Инспектор указал на маленький книжный шкаф, разумеется, белого цвета, стоящий между дальним концом койки и стеной. Эллери подошел к нему, толкнул койку, отодвинувшуюся абсолютно бесшумно, и присел на корточки.

— «Изделия из фанеры», — читал он названия на корешках. — «Руководство по каменной кладке», «Справочник столяра». Четыре книги об уходе за газонами. «Розы». «Насосы». «Отопительная система». «Электропроводка». Английская католическая Библия… Постой, тут еще «Библия для современного читателя» в мягкой обложке и исправленное издание американской Библии! — Эллери огляделся вокруг. — Зачем ему понадобились три Библии?

— Четыре, — поправил инспектор. — Еще англиканская Библия заперта в ящике стола. — Он отпер ящик.

Эллери встал и склонился над ним.

— «Оксфорд, с любезного согласия…» Великолепно, папа! Это символизирует…

— Что символизирует?

— Преданность Долгу с большой буквы, — Эллери махнул рукой в сторону книжного шкафа. — Две полки книг, связанных с исполнением долга — как служебного, так и религиозного. Уолт — зомби, робот, делающий лишь то, что должен делать…

— И не делающий того, что не должен? — осведомился инспектор. — Ты это имеешь в виду?

— Совершенно верно. Эта комната подводит черту под всеми сомнениями. Человек, который жил здесь, не мог — повторяю, не мог — задумать эти изощренные преступления. Они для него слишком изобретательны и… романтичны.

— Романтичны?!

— Ну, рискованны… Единственный способ, которым Уолт мог их совершить, — это по чьим-то указаниям, под чью-то подробную диктовку, осуществляемую постепенно, шаг за шагом. И кто бы ему ни диктовал, он не сидит у тебя в камере.

— Вот одежда Уолта, — переменил тему инспектор.

В одном из углов комнаты перегородка отделяла крошечную ванную. Дверной проем прикрывал белый занавес. В другом отделении с отодвинутыми занавесами строго по прямой линии висела на вешалках одежда, а на полу стояла обувь. Два дешевых, но приличных костюма — черный и коричневый. Две пары туфель — также черных и коричневых. Три пары рабочей обуви отличного качества. На полках аккуратно лежали черные и коричневые носки, нижнее белье, носовые платки. Рубашки, очевидно, были выстираны и выглажены вручную, так как они висели на вешалках, а не были сложены. У перегородки стояла гладильная доска; в углублении — утюг. Каждое местечко было использовано в этом миниатюрном складе.

— Если он спрятал набор здесь, — заметил Эллери, — то, должно быть, упаковал во что-то.