Чудовище маякаи другие хонкаку - Осака Кейкичи Страница 29

– Да, этот клиент был на моих глазах с десяти вечера почти до сих пор. Это подтвердят и моя жена, и другие покупатели...

Разочарованный полицейский, кивнув, указал свидетелю на выход.

У Тацудзиро обнаружилось алиби. И тут следствие преисполнилось отчаянием. Кимико наблюдала за передней дверью, а продавец якитори клянется, что никто не выходил из заднего переулка. Окна второго этажа под наблюдением со второго этажа «Голубой орхидеи», а окно в комнате Кимико в задней части второго этажа заперто изнутри. Да и не будь оно заперто, оттуда можно попасть только в пространство для сушки одежды площадью в два цубо, расположенное на крыше кухни и обнесенное колючей проволокой. Для полной уверенности они проверили также три дома, выходящие на проулок, связывающий задний фасад дома, где произошло убийство, с улицей, где стоял продавец якитори, но задние двери всех этих домов были заперты с вечера, и ничего подозрительного в них, по-видимому, не было. Значит, в момент убийства Фусае единственными людьми в этой табачной лавке, преобразовавшейся в «запертую комнату», были позднее убитая Сумико и наблюдавшая за магазином Кимико.

На тот момент полиции оставалось одно – заподозрить этих двоих. Первой в центре внимания оказалась Кимико. Но выяснилось, что масштабы расследования слишком ограничены. Первоначальной его целью было найти убийцу Фусае, но эта линия следствия пересекалась с таинственным убийством Сумико, а результат ошеломлял. Быть может, это слишком надуманно, но предположим, что сперва Кимико убила свою мать – Фусае. В таком случае Фусае не могла потом убить Сумико. Теперь предположим, что Сумико убила Фусае. Но это ведет к странному выводу, что потом мертвая Фусае убила Сумико. В итоге загадка неизменно возвращалась к загадочному убийству Сумико. У следствия не оставалось иного выхода, как вести дело о призрачном убийстве. Полиция приложила все усилия, чтобы выйти из этого тупика.

Во-первых, в момент убийства Сумико единственными присутствовавшими в табачной лавке – поистине «запертой комнате» – были Фусае, убитая до Сумико, и Кимико, заявившая, что спала в своей комнате в задней части второго этажа. Полицейские, конечно, не могли просто уверовать в существование призраков. Свидетели, видевшие из окон «Голубой орхидеи», как Фусае убила Сумико, лишь мельком лицезрели ее. Никто четко не разглядел лица Фусае, и все показания сходились только в том, что убийца был в черном кимоно без узоров. Что, если Сумико была убита не Фусае, а Кимико, надевшей кимоно своей матери, Фусае, а затем переодевшейся в свою розовую ночную рубашку?

Но эта теория быстро рухнула. Прошло всего три минуты между тем, как фигура, напоминающая Фусае, после убийства отошла от окна на месте преступления, и тем, как группа людей из «Голубой орхидеи» выбежала на улицу и столкнулась с Кимико, одетой в ночную рубашку. Кимико не могла бы за такое короткое время снять материнское кимоно и вновь надеть его на мать.

А что, если она не надевала материнское кимоно, а всех одурачила, просто надев похожее черное кимоно, на расстоянии в три-четыре кена показавшееся тем самым? Это казалось правдоподобным, так что полицейские принялись за тщательный обыск в доме и в лавке. Им не потребовалось много времени, чтобы найти два-три кимоно Фусае, в целом соответствовавших описанию. Но все эти кимоно были посыпаны порошком от моли и аккуратно завернуты в специальную оберточную бумагу. Нельзя сделать это за три-четыре минуты. К тому же, даже если убийца – Кимико, это не объясняет, почему умирающая Сумико произнесла имя Фусае. Нет, как ни крути, Кимико не могла быть убийцей Сумико.

В итоге поздним вечером следствие застопорилось.

На следующий день во всех газетах крупные заголовки извещали о появлении призрака. Раздраженная полиция взялась за повторение уже сделанного днем ранее. Из нового удалось выяснить только то, что после анализа орудия убийства – бритвы – специалистами подтвердилось, что на слишком узкой рукоятке не могло остаться отпечатков пальцев, а в ходе дальнейшего допроса Тацудзиро тот признал, что они с Сумико в какой-то момент стали близки, и по этому поводу в доме были ссоры.

И пока полиция бесцельно бродила в густом тумане этой тайны, с просьбой поговорить с ответственным за дело полицейским позвонил некий сыщик-любитель. Это был бармен из «Голубой орхидеи», молодой человек по имени Нисимура.

– Алло, я говорю со старшим инспектором? Это бармен из «Голубой орхидеи». Я знаю, кто призрак. Я знаю истинную личность призрака, убившего Сумико. Можете прийти сегодня вечером? Да, я объясню все. Вы увидите призрак...

К тому моменту, когда старший инспектор с одним из подчиненных прибыл в «Голубую орхидею», уже темнело. Оживленная улица полнилась джазовой музыкой, как будто события прошлой ночи были забыты всеми, кроме нескольких любопытных, собравшихся перед табачной лавочкой. Оба этажа популярного кафе были битком набиты посетителями, и все они делились историями про призрака из табачной лавочки.

Бармен Нисимура в белом пиджаке и галстуке-бабочке почтительно поприветствовал полицейских, провел их на первый этаж к столику у окна на улицу и попросил официантку принести им выпить. Но старший инспектор с самого начала выглядел раздраженным. Он почти все время молчал, внимательно наблюдая за действиями подозрительного бармена.

Комната на втором этаже табачной лавочки находилась через дорогу от них. Тела уже давно вывезли и произвели вскрытие. Через окна и раздвижные двери полицейские могли видеть, что там, как обычно, горит свет.

Наконец, бармен начал говорить:

– Видите ли, я подумал, что, чем путанно объяснять по телефону, лучше я вам лично покажу.

– Что вы планируете нам показать? – с подозрением поинтересовался старший инспектор.

– Призрак.

– То есть вы хотите сказать, – перебил его старший инспектор, – что знаете, кто убил Сумико?

– Да, более или менее...

– И кто? Должно быть, вы стали свидетелем преступления?

– Нет, я его не видел. Но, учитывая, что Фусае была уже мертва, остается только два человека...

– Так вы верите, что убийца Кимико? – рассмеялся инспектор.

– Нет, вовсе нет. – Бармен решительно покачал головой. – Вы же уже исключили ее из числа подозреваемых, не так ли?

– О, ну тогда мы тут все подозреваемые. – И инспектор откинулся на стуле назад, словно отказываясь от решения этой головоломки.

– Но у вас еще остался один подозреваемый, – с улыбкой произнес молодой Нисимура. – У вас есть Сумико.

– Что? Сумико?

– Да. Это Сумико убила Сумико.

– Вы имеете в виду, что это самоубийство?

– Именно. – На лице Нисимуры появилось серьезное выражение. – Все с самого начала нелепо заблуждались. Если бы Сумико нашли уже мертвой, этого недоразумения, должно быть, не случилось бы. Но она еще корчилась в агонии, перерезав себе горло. Вот почему все приняли сцену самоубийства за сцену убийства. Полагаю, это Сумико убила Фусае. Тем вечером нагоняй Фусае вызвал ссору между соперницами, и в итоге Сумико задушила Фусае. Придя в себя, она поняла, что совершила ужасное преступление, которое не сойдет ей с рук, и первым делом спрятало тело Фусае в шкафу. Вероятно, она сделала это, зная, что просто оставлять труп опасно, так как в одиннадцать придет Кимико. И, замученная совестью, она в итоге покончила с собой. Случившееся было противоположно тому, о чем подумали вы, обнаружив тело Фусае. Предсмертные слова Сумико – имя Фусае – не произносились как обвинение убийцы. Она, раскаиваясь, выговорила имя человека, убитого ей. Во всяком случае, так я все это представляю.

– Не шутите так! – заревел инспектор. – Вы хотите сказать, что женщина, которую видели все здешние официантки, женщина в кимоно без узоров, прислонившаяся к окну и державшая бритву, была не Фусае, а Сумико? Невозможно. Это вы нелепо заблуждаетесь. Послушайте. Прежде всего, обратите внимание на кимоно. На Фусае было самое простое кимоно, а на Сумико – ее безвкусное...