Агата Кристи - Тайна замка Чимниз Страница 3

— А не болтал ли он о чем-нибудь интересном, когда был пьян?

Джимми задумался и даже наморщил лоб.

— Он знает, где находится «Кохинор», — как-то неуверенно ответил Джимми.

— Забавно, — сказал Энтони, — это и так всем известно. Он в Тауэре, не так ли? За толстым стеклом и за железной решеткой, а вокруг полно странно одетых джентльменов, которым только и дела, чтобы ты чего-нибудь не стащил.

— Верно, — согласился Джимми.

— Не говорил ли Стылптич чего-нибудь еще в том же роде? Например, знает ли он, в каком городе находится коллекция Уоллеса?

Джимми отрицательно помотал головой.

— Да-а, — протянул Энтони. Он закурил сигарету и снова зашагал по комнате. — Ты, наверное, не читаешь газет, невежда? — спросил он через некоторое время.

— Да уж, не часто, — признался Макграт. — Как правило, в них нет ничего, что могло бы меня заинтересовать.

— Благодари Бога, что я не такой дикарь, как ты. Недавно появилось несколько заметок о Герцословакии. Намеки на реставрацию монархии.

— Николай IV не оставил сына, — заметил Джимми, — но я ни минуты не сомневаюсь в том, что династия Оболовичей на нем не обрывается. Наверняка найдется куча претендентов — всяких двоюродных, троюродных и четвероюродных братьев.

— Так что найти нового короля не составит труда?

— Конечно, — ответил Джимми. — Знаешь, меня ничуть не удивляет, что республика им надоела. Для такого полнокровного и решительного народа, после того как они уничтожили нескольких королей, стрелять в президентов — просто детская забава. Кстати, разговор о королях напомнил мне еще кое-что, о чем говорил старик Стылптич в ту ночь. Он знает, что за шайка обхаживала его. Это люди короля Виктора.

— Что?! — Энтони резко повернулся.

На лице Макграта медленно расплылась улыбка.

— Чего ты вскинулся? — протянул он.

— Джимми, не будь ослом! Ты сейчас сказал нечто весьма важное.

Энтони подошел к окну и некоторое время смотрел на улицу.

— Кто такой король Виктор? — спросил Джимми. — Еще один балканский монарх?

— Нет, — задумчиво ответил Энтони, — это король иного сорта.

— Кто же он?

Помолчав, Энтони сказал:

— Он вор. Известнейший вор, специалист по драгоценным камням. Отчаянный малый, не смущающийся ничем. Король Виктор — это прозвище, под которым он был известен в Париже. Там была штаб-квартира его шайки. Его арестовали и посадили за решетку всего на семь лет. Ничего существенного доказать не удалось. Скоро он будет на свободе, если уже не вышел.

— Ты считаешь, что граф Стылптич помог полиции усадить его за решетку? И поэтому его шайка ловила старика, чтобы отомстить?

— Не знаю, — сказал Энтони. — Вообще-то не похоже. Насколько мне известно, король Виктор никогда не покушался на камни из короны Герцословакии. Но все выглядит весьма интригующе, а? Смерть Стылптича, мемуары и газетная болтовня — странно все это, но наводит на размышления. Еще говорят, что в Герцословакии обнаружена нефть. Джеймс, я чувствую нутром, скоро к этой маленькой стране в определенных кругах проявят большой интерес.

— В каких кругах?

— Финансисты из Сити.

— К чему ты клонишь?

— Пытаюсь представить наше легкое дело сложным, вот и все.

— Не хочешь же ты сказать, что возникнут какие-нибудь сложности с передачей обычной рукописи в издательство?

— Нет, — с сожалением ответил Энтони. — Здесь я не предвижу особых трудностей. Сказать ли тебе, Джеймс, куда я собираюсь отправиться со своими двумястами пятьюдесятью фунтами?

— В Южную Америку?

— Нет, дорогой мой, в Герцословакию! Пожалуй, я встану на сторону республики. Вполне возможно, в конце концов я стану президентом.

— А почему бы тебе не объявить себя наследником престола и не стать королем?

— Нет, Джимми. Король — это на всю жизнь. А пост президента — всего на четыре года или около того. Было бы забавно четыре года поуправлять таким королевством, как Герцословакия.

— Должен заметить, что средний срок царствования еще меньше, — сказал Джимми.

— У меня, вероятно, будет сильное искушение присвоить твою долю из этой тысячи фунтов. Да и к чему тебе эти деньги, когда ты вернешься с грудой самородков? Я вложу твою долю в нефтяные акции Герцословакии. Знаешь, Джеймс, чем больше я об этом думаю, тем больше нравится мне твое предложение. Никогда бы и не вспомнил о Герцословакии, если бы ты не помянул ее. День я проведу в Лондоне, возьму деньги и сразу уеду балканским экспрессом!

— Так быстро ты не управишься. Я не успел сказать, что у меня есть для тебя еще одно поручение.

Энтони плюхнулся в кресло и строго посмотрел на Джимми.

— Я все время чувствовал — ты что-то скрываешь. Здесь ты и подстроил мне ловушку.

— Ничуть не бывало. Просто нужно сделать кое-что, чтобы выручить из беды одну леди.

— Джеймс! Запомни раз и навсегда — я отказываюсь вмешиваться в твои дикие романы!

— Это не роман. Эту женщину я никогда не видел. Сейчас все расскажу.

— Уж если мне придется выслушать еще одну из твоих идиотских историй, то, пожалуй, придется снова выпить.

Макграт с готовностью соорудил очередную смесь и начал свой рассказ:

— Это было в Уганде. Я спас там жизнь одному старателю…

— Джимми, на твоем месте я написал бы книгу под названием «Жизни, которые я спас». Второе уже спасение за сегодняшний вечер.

— На этот раз ничего особенного я не совершил. Просто вытащил парня из реки. Как большинство старателей, он не умел плавать.

— Постой-ка! Имеет ли это хоть какое-нибудь отношение ко всему остальному?

— Никакого. Хотя, как ни странно, сейчас я вспомнил, этот парень был герцословак. Но мы звали его Педро Голландец.

Энтони безразлично кивнул:

— Давай, Джеймс, валяй дальше.

— Ну, парень был из тех, кто не хотел оставаться в долгу. Он привязался ко мне, как собака. Полгода спустя он умер от лихорадки. Последнее, что он сделал перед тем, как испустить дух, — поманил меня и прошептал на каком-то невозможном жаргоне о тайне. Я подумал, что он говорит о золотой жиле. Он вручил мне завернутый в промасленную бумагу пакет, который постоянно носил при себе. Тогда я не обратил на него внимания. Но через неделю вскрыл его. Надо признаться, мне стало любопытно. Я не верил, что у Педро Голландца хватило бы ума распознать золотую жилу, даже если бы он и нашел ее, — но никогда ведь не знаешь, откуда свалится удача.

— И как всегда, от одной только мысли о золоте твое сердце бешено забилось, — перебил его Энтони.

— Никогда в жизни я не был так разочарован. Золотая жила! Грязная свинья! Знаешь, что там было? Письма какой-то женщины! Да! Письма женщины, причем англичанки. Очевидно, тот подлец собирался шантажировать ее. И он имел наглость предложить мне заняться этим грязным делом!

— Джеймс, мне приятно видеть твой благородный гнев, но позволь заметить тебе, что плут — всегда плут. Ты спас ему жизнь — и он завещал тебе выгодное дельце, нисколько не думая о твоих высокоморальных британских устоях.

— На кой черт мне эти письма! Сначала я решил сжечь их. Но потом подумал: несчастная женщина, не зная, что они уничтожены, постоянно будет жить как на вулкане и ожидать, что в один прекрасный день этот парень заявится к ней.

— Джимми, твое воображение значительно сильнее, чем я предполагал, — закуривая, заключил Энтони. — Похоже, это дело несколько сложнее, чем первое. А что, если послать их почтой?

— Как все женщины, она не ставила на письмах ни дат, ни адресов. На одном, правда, есть нечто вроде адреса — всего одно слово: «Чимниз».

Энтони застыл с горящей спичкой в руке и, обжегши пальцы, резко бросил ее на пол.

— Чимниз?! — спросил он. — Ничего себе!

— Ты знаешь, что это такое?

— Милый мой, это один из самых аристократических домов Англии. Короли и королевы проводят там уик-энды, а дипломаты устраивают свои дела.

— Вот почему я доволен, что в Англию вместо меня отправляешься ты. Тебе все знакомо. А вышедший из канадских лесов невежа, вроде меня, наделал бы там кучу глупостей. Но такой человек, как ты, имеющий за плечами Итон и Харроу…

— Только один из них, — скромно заметил Энтони.

— …Такому человеку все это нипочем. Ты спрашиваешь, почему я не пошлю письма почтой? Мне представляется это опасным. Насколько я понял, муж у нее очень ревнив. Что будет с бедной леди, если по ошибке письма попадут к нему? А может, она умерла? Письма выглядят так, словно их писали довольно давно. Думается, единственный путь — доставить их в Англию и отдать ей в руки.

Энтони бросил сигарету и, подойдя к другу, с чувством хлопнул его по плечу.

— Джимми, ты настоящий рыцарь! — сказал он. — И канадские леса могут гордиться тобой! Ты справился бы с этим намного лучше меня.

— Так ты передашь их?