Жорж Сименон - Мегрэ Страница 3

Они направились к «Флории», но остановились метрах в пятидесяти от кабаре. У дверей его можно было разглядеть кепи полицейского. На противоположном тротуаре толпились любопытные.

— Что мне делать?

— Твой шеф наверняка уже на месте. Разыщи его и скажи…

— А вы, дядя?

Мегрэ пожал плечами и договорил:

— Скажи ему правду.

— А если спросит, куда я подевался потом?

— Ответишь, что ездил ко мне.

Тон у Мегрэ был безнадежный. Ничего не поделаешь, все не заладилось с самого начала. История вышла до зубовного скрежета глупая.

— Простите меня, дядя.

— Пожалуйста, без сентиментальных сцен на улице.

Если тебя не возьмут под стражу, встретимся в пивной «У Нового моста». В случае, если не смогу прийти, оставлю записку.

Они даже не обменялись рукопожатием. Филипп устремился во «Флорию», но полицейский, не знавший его, преградил ему дорогу. Инспектор вынужден был предъявить свой жетон и скрылся за дверью.

А Мегрэ, засунув руки в карманы, остался в отдалении, вместе с зеваками. Он выжидал. Прошло с полчаса, а он так и не узнал, что же происходит в кабаре.

Первым оттуда вышел комиссар Амадье в сопровождении неприметного человечка, смахивавшего на официанта из кафе.

Мегрэ не понадобилось объяснений. Он и без них понял, что это прохожий, столкнувшийся с Филиппом.

Догадывался, о чем спросил незнакомца Амадье.

— Это вот тут вас толкнули?

Официант из кафе утвердительно кивнул. Амадье жестом подозвал Филиппа, который остался в кабаре и только теперь вышел оттуда, взволнованный, словно выпускник консерватории в день дебюта. Ему наверняка казалось, что вся улица в курсе тяготеющих над ним подозрений.

— Вот этот господин выходил в ту минуту? — несомненно, задал новый вопрос Амадье, дергая себя за каштановый ус.

Собеседник его опять кивнул.

При сцене присутствовали два других инспектора.

Дивизионный комиссар взглянул на часы, коротко посовещался с подчиненными и отпустил официанта, тут же завернувшего в «Табак улицы Фонтен», а полицейские чины возвратились во «Флорию».

Через четверть часа одна за другой подкатили две машины. Приехала прокуратура.

— Видно, придется мне вернуться и повторить свои показания, — разоткровенничался официант с подавальщиком «Табака». — Еще белого с виши, да поживей.

И, почувствовав себя неуютно под тяжелым взглядом Мегрэ, опорожнявшего рядом с ним кружку пива, осведомился, но уже потише:

— Кто этот тип?

Глава 2

Мегрэ старательно, как школьник, вычертил прямоугольник и где-то посередине его поставил крестик. Слегка набычась, он с недовольной миной рассматривал свое произведение. Прямоугольник изображал «Флорию», крестик — Пепито. На самом краю прямоугольника Мегрэ вывел другой крестик, поменьше, — кабинет Пепито.

А точка, стоявшая сверху, означала пистолет.

Занятие было совершенно никчемное. Чертеж ничего не мог подсказать. Уголовное дело не сводится к задачке по геометрии. Тем не менее Мегрэ упрямо продолжал начатое: скатал бумажку шариком, взял другую, сделал новый чертеж.

Вот только он не думал больше о значении прямоугольника и крестиков. Наклонив голову, он с прилежным видом пытался то тут, то там перехватить обрывок фразы или взгляд, зафиксировать с памяти чью-нибудь позу.

Он одиноко сидел на своем былом месте в пивной «У

Нового моста». Было поздно спрашивать себя, правильно или неправильно он поступил, появившись здесь. Все его уже видели. Хозяин пожал ему руку.

— Ну, как там куры и кролики?

Мегрэ расположился у окна и со своего места видел розовый от солнца Новый мост, главную лестницу Дворца правосудия, ворота предвариловки. Хозяин пивной, с белой салфеткой под мышкой, расплылся в улыбке и добавил, думая, что проявляет вежливость:

— Наверно, довольны, что приехали повидаться с товарищами?

Инспектора службы общественного порядка и отдела меблированных комнат не утратили привычку перекидываться здесь в белот перед выходом на дежурство.

Среди них были новички, которых Мегрэ не знал, но большинство, поздоровавшись с ним, принимались тут же шептаться с коллегами.

Тогда-то он и начертил первый прямоугольник и первый крестик. Время шло. К часу аперитива в зале собралось до десятка сотрудников «конторы». Честняга Люкас, сотни раз работавший с комиссаром, чуточку сконфуженно подошел к Мегрэ.

— Как поживаете, шеф? Решили подышать воздухом Парижа?

Мегрэ в перерыве между двумя затяжками только проворчал:

— Что там рассказывает Амадье?

Хитрить с Мегрэ было бессмысленно. Он умел читать по лицу и достаточно хорошо знал уголовную полицию, чтобы сообразить, что происходит. Был уже полдень, а Филипп все еще не появился в пивной.

— Вы же знаете комиссара Амадье. В последнее время в нашей конторе кое-что не клеится. Мы не очень ладим с прокуратурой. Вот и…

— Что он сказал?

— Ну, разумеется, что вы появились. И попытаетесь…

— Знаю я его словечки. Он сказал: «Начнет мудрить».

И Мегрэ, хотя за большинством столиков говорили о нем, заказал первую кружку и весь ушел в вычерчивание прямоугольников.

Позавтракал он на том же месте, теперь уже озаренном солнцем. Чуть дальше от него ел фотограф из отдела идентификации. За кофе Мегрэ с карандашом в руках бормотал себе под нос:

— Пепито находился вот здесь, между двумя рядами столиков. Где прятался убийца — не знаю: укромных мест во «Флории» хватает. Выстрелил он, не подозревая о присутствии этого идиота Филиппа, потом направился в кабинет, где собирался что-то взять. Едва успев положить пистолет на стол, услышал шум и спрятался снова. После чего оба затеяли игру в прятки…

Это ясно. Искать иное объяснение нет нужды. В конце концов убийца добрался до двери и вышел на улицу, а Филипп замешкался.

До сих пор ничего из ряда вон выходящего. Любой болван вел бы себя точно так же. А вот дальше возникает кое-что посложнее — попытка подстроить все так, чтобы кто-нибудь опознал Филиппа и дал показания против него.

Замысел осуществился за несколько секунд. Глухой ночью на пустынной улице убийца сумел найти нужного человека. Последний толкнул выходящего инспектора и бросился к постовому на площади Бланш.

— Послушайте, господин полицейский, я только что видел типа, выходившего из «Флории» с таким видом, словно он что-то натворил. Он так спешил, что даже не дал себе труда закрыть за собой дверь.

Мегрэ не смотрел на бывших коллег, осушавших в зале кружки с пивом, но догадывался, что старики шепчут молодым:

— Слыхал о комиссаре Мегрэ? Это он.

А тем временем Амадье, который его явно не любит, уже объявил в коридорах уголовной полиции:

— Он опять попробует мудрить. Посмотрим, что у него получится.

Филипп не появился и в четыре. Вышли газеты с подробностями дела, включая показания инспектора. Еще одно очко в пользу Амадье.

На набережной Орфевр царит оживление, звонят телефоны, просматриваются досье, допрашиваются свидетели и осведомители.

Ноздри у Мегрэ подрагивали, но, прилипнув к банкетке, бывший комиссар терпеливо набрасывал карандашом какие-то чертежи.

Он должен во что бы то ни стало отыскать убийцу Пепито. А он как на зло не в своей тарелке, колеблется, сомневается в успехе. Мегрэ наблюдал за молодыми инспекторами, пытаясь угадать, что они думают о нем.

Филипп появился только без четверти шесть и, войдя в зал, на минуту остановился, словно ослепнув от света.

Потом сел рядом с Мегрэ, изобразил улыбку и выдохнул:

— Долго же это тянулось!

Парень был предельно вымотан, он провел рукой по лицу, чтобы собраться с мыслями.

— Я из прокуратуры. Судебный следователь допрашивал меня полтора часа. А до этого заставил два часа ждать в коридоре.

На них смотрели. И пока Филипп говорил, Мегрэ разглядывал сидящих напротив.

— Знаете, дядя, дело много серьезнее, чем мы думали.

Каждое слово обрастало для комиссара многими ассоциациями. Он знал следователя Гастамбида, маленького, педантичного, желчного баска, взвешивавшего каждое слово и по нескольку минут готовившего очередную фразу, которую он выпаливал затем с таким видом, как будто спрашивал: «Ну-ка, попробуйте возразить?»

Знаком был Мегрэ и коридор на верхнем этаже, забитый подследственными под конвоем жандармов и скамьями, на которых томятся нетерпеливые свидетели и заплаканные женщины. Коль скоро Филиппа заставили ждать, значит, сделано это нарочно.

— Следователь попросил меня не заниматься никакими делами, не предпринимать никаких шагов до окончания следствия и оставаться в его распоряжении.

В пивной «У Нового моста» был час пик — время аперитива. Все столики были заняты. В воздухе клубился дым от трубок и сигарет. Время от времени кто-нибудь из входящих здоровался издали с Мегрэ.

Филипп не осмеливался поднять глаза на соседей, даже на того, с кем сидел рядом.