Эрл Гарднер - Не вся трава зеленая Страница 3

Я посмотрел на дверь в квартиру Хейла, выражая всем видом сомнение.

– Полагаю, его нет дома, – сказал я. – Вы не в курсе, когда он вернется?

– Мне кажется, он уехал и уже не вернется.

– Не заплатив за квартиру?

– Как мне известно, он платит вперед по двадцатое число. Здесь нельзя задерживать квартирную плату. В любом случае вы или платите деньги, или съезжаете.

– Очень жесткие правила, да? – спросил я.

– Очень.

Я вошел следом за ней в квартиру. Она была обставлена более претенциозно, чем та, что находилась по соседству. Нишу с приставной кроватью закрывали двери. В комнате также стоял довольно ветхий письменный стол с пишущей машинкой. По столу были рассыпаны листки рукописи.

– Вы писательница? – спросил я.

Она указала на стул с прямой спинкой.

– Пожалуйста, садитесь, – пригласила она. – Я действительно писательница, если вы издатель… в общем, мне хотелось бы поговорить с вами.

– Откровенно говоря, – ответил я, – я не издатель. И даже не знаю, смогу ли вам помочь. Что вы пишете?

– Я пишу роман, – сказала она, – и, думаю, эта вещь мне удастся.

– Много уже написали?

– Чуть больше половины.

– Интересные характеры? – спросил я.

– Во всяком случае, твердые.

– Конфликт героев?

– Уж этого достаточно. Очень острый сюжет. Перед героями встают проблемы, требующие решений, и читатель будет заинтригован, пытаясь угадать, какими окажутся эти решения.

– Все это очень занимательно, – сказал я. – Вы хорошо знаете Колберна Хейла?

– Довольно хорошо, если учесть, что он пробыл здесь всего пять или шесть недель.

– Почему вы решили, что я издатель?

– Я знала, что он ждал встречи с издателем и все последнее время был сосредоточен на романе. Он печатал одним пальцем, но довольно бегло.

– Вы не в курсе, о чем его роман?

– Нет, мы решили, что не будем рассказывать друг другу сюжеты наших произведений. Кроме того, у меня принцип – я никогда никому не рассказываю подробности сюжета. Это плохая примета.

Я понимающе кивнул.

– Вы с Хейлом были друзьями? – спросил я.

– Скорее просто соседями, – ответила женщина. – У него была подруга.

– В самом деле? – спросил я.

– Ее зовут Нэннси Бивер, – сказала она. – Я собираюсь навестить ее сегодня и попробую узнать, не известно ли ей что-нибудь. Видите ли, у нас здесь нет телефонов.

– Она живет неподалеку? – продолжал я выспрашивать.

– В доме 830, – объяснила она. – Это чуть дальше вверх по улице. У нее квартира 62-Б. Я надеюсь… Я очень надеюсь, что она в курсе.

– А почему же ей не быть в курсе?

– Вы же знаете, каковы они – мужчины, – неожиданно сказала она.

– Каковы? – спросил я.

Она вдруг вспыхнула и сказала с горечью:

– Им нравится пофлиртовать, а когда дело коснется обязательств, они тут же бросаются в кусты. Сначала подавляют вас своим натиском, а потом исчезают, и их не найти.

– Вы думаете, Колберн Хейл был таким же?

– Я думаю, все мужчины одинаковы.

– Включая издателей?

Ее жесткость в некоторой степени смягчилась, и она оглядела меня с головы до ног.

– Если вы издатель, – сказала она, – вы другой. А мне почему-то кажется, что вы издатель, несмотря на то, что это отрицаете.

– Хотел бы я быть издателем, – вздохнул я.

– Спонсором?

Я покачал головой:

– Нет, не им.

– Но вы так и не представились.

– Вы тоже.

– Меня зовут Мардж Фалтон, – сказала она.

– Я – Дональд Лэм, – сказал я. – Я еще зайду попозже, чтобы узнать, не вернулся ли Колберн Хейл. Если он вдруг возвратится и вы, допустим, увидитесь с ним, передайте, что Дональду Лэму необходимо с ним встретиться.

– А что мне сказать ему о причине вашего визита?

Несколько секунд я колебался, не зная, говорить ли ей. Затем произнес:

– Мне кажется, будет лучше, если я сам все ему скажу. Не хочу показаться невежливым, но, думаю, так будет лучше.

Я встал и направился к двери.

– Большое спасибо, мисс Фалтон. Вы очень мне помогли.

– Я увижу вас снова?

– Возможно, – ответил я.

– Мне кажется, у меня получается милый роман, – сказала она.

– Могу держать пари, что так оно и есть, – сказал я на прощанье.

Она стояла в дверях, наблюдая, как я спускаюсь по лестнице.

На всякий случай я всегда вожу с собой пишущую машинку. Эту не очень новую машинку в футляре я прихватил с собой перед тем, как подняться по лестнице дома 830 на Биллинджер-стрит. Квартира 62-Б находилась на третьем этаже. Я тихонько постучал в дверь, но мне не открыли. Я взялся за шарообразную ручку и попытался повернуть ее. Дверь была заперта. Я отошел от двери и постучал в квартиру 61-Б.

Женщина, что открыла дверь, была крашеной блондинкой с мешками под глазами, но стройная фигура с тонкой талией делала ее довольно привлекательной. Она была в брюках и кофточке, и, по всей видимости, мой визит пришелся явно некстати: выражение ее лица говорило о том, что она ждала кого-то другого.

– Простите, мэм, но мне срочно нужны деньги, – начал я. – У меня есть пишущая машинка…

В глазах женщины появился живой интерес.

– Сколько вы хотите за нее? – спросила она.

– Меня зовут Дональд Лэм, – представился я. – Я писатель. Мне нужны деньги. Опробуйте машинку и сами назначьте цену. Я в отчаянном положении. Если все сладится – машинка ваша.

Она сказала:

– У меня уже есть пишущая машинка.

– Но не такая, как эта, – сказал я. – Она очень удобная и отлично отрегулирована. Работать на ней – сплошное удовольствие.

Я видел, что мое предложение ее заинтересовало.

– Напечатайте что-нибудь на ней, – продолжал я, – вы сразу заметите разницу. Ни один издатель не останется равнодушным к такой рукописи.

– Как вы узнали, что я пишу? – спросила женщина.

– Идя по коридору, я услышал стук пишущей машинки.

– Кто вас направил ко мне?

– Никто. Я оказался в безвыходном положении – мне нужны деньги, и я готов продать машинку первому встречному.

– Вам нужны наличные?

– Да.

Она покачала головой и сказала:

– В этом доме многие пользуются пишущими машинками, но почти ни у кого из них не найдется той суммы, которую вы хотите за нее получить.

– Не хочу показаться чересчур назойливым, – не унимался я, – но прошу вас: напечатайте что-нибудь на этой машинке. Я мог бы в качестве компенсации части суммы взять вашу машинку и, разумеется, получить немного денег, чтобы не остаться внакладе.

– Сколько вы хотите получить денег?

– Прежде мне нужно увидеть вашу машинку.

Она посмотрела на часы и пригласила:

– Входите.

Ее квартира состояла из двух комнат с временной перегородкой, за которой была кухня. Портативная машинка стояла на ветхом карточном столике, перед которым помещался складной стул. На столике лежали страницы рукописи, вся мебель свидетельствовала о том, что пользуются ею довольно давно. Не то чтобы у вещей был обшарпанный вид, но и новыми их нельзя было назвать.

– Вы живете здесь одна? – спросил я.

Ее взгляд стал вдруг подозрительным.

– Какая вам разница? Давайте посмотрим вашу машинку, – сказала она, снимая свою со стола и ставя на стул.

Я открыл футляр и поставил машинку на стол.

Она вставила лист и начала печатать, правда, двумя пальцами, но у нее это хорошо получалось.

– Что вы пишете? – поинтересовался я. – Романы, статьи, рассказы?

– Что придется, – ответила хозяйка. – Меня зовут Энними Клинтон.

Я быстро осмотрелся вокруг. Повсюду тут и там валялись журналы; увидел я и книги с адресами магазинов. На полке лежала стопка пакетов, где, как я предположил, хранились отвергнутые редакторами рукописи.

Она быстро собрала со стола страницы и положила их текстом вниз на пишущую машинку.

– У вас очень хорошая машинка, – сказала женщина.

– Превосходная!

– Сколько вы хотите за нее? – спросила она.

– Я бы хотел сначала взглянуть на вашу.

Она подошла к стулу, взяла рукопись, положила ее в книжный шкаф, убрала мою машинку, а свою поставила на стол. Затем как-то нехотя протянула мне листок бумаги.

Машинка оказалась старой и к тому же давно не чищенной. При работе она издавала звук, похожий на треск молотилки, а буквы «е» и «а» получались совсем отвратительно.

– Итак? – спросила она.

– За свою машинку я возьму вашу и еще сорок долларов наличными.

Она некоторое время обдумывала предложение, потом сказала:

– Позвольте мне еще раз попробовать.

На сей раз она печатала несколько дольше. Я видел, что ей хочется заполучить мою машинку.

– Двадцать пять долларов, – наконец сказала она.

– Сорок, – ответил я. – Эта машинка как новая.

– Тридцать.

– Пусть будет тридцать пять, и по рукам.

– С вами трудно иметь дело, вы крепкий орешек.

– Мне нужны деньги, но у меня хорошая пишущая машинка, а ваша нуждается в серьезном ремонте.

– Я знаю.

После некоторого раздумья она предложила:

– Я могла бы дать вам сейчас пятнадцать долларов, а двадцать через две недели.