Лилиан Браун - Кот, который жил роскошно Страница 3

– А коты?

– Заберу с собой, разумеется.

– Им не понравится жить так высоко. Наша квартира была на девятом, так кошки ненавидели лифт.

– Ничего, привыкнут. Там есть терраса, а где терраса, там и голуби. Коко у нас дипломированный ловец.

– Тогда,.. Конечно, Квилл, если хочешь поиграть – действуй, только не забудь надеть пуленепробиваемый жилет, – попрощался Райкер.

Непонятная нервозность охватила Квиллера. Он попробовал было почитать вслух сиамцам, но буквы так и прыгали у него перед глазами. Ему не терпелось узнать о "Касабланке" как можно больше. Чувствуя, что всё равно не уснет, Квилл позвонил в Центр,

– Надеюсь, Амберина, я не слишком поздно, – проговорил он в трубку. – Понимаете, для того чтобы представить факты совету директоров, мне необходимо больше знать.

– Конечно, – сказала она отстраненно, словно смотрела какую-то интереснейшую телепередачу.

– Во-первых, знаете ли вы историю здания? Когда его возвели?

– В тысяча девятьсот первом. Первое высотное здание в городе. Первое, в котором установили лифт.

– Количество этажей?

– Тринадцать.

– Кто в нём жил с самого начала? Что за люди?

– Мэри говорила, что финансисты, государственные служащие, железнодорожные магнаты, судьи, наследники больших состояний… Имелись апартаменты для путешествующих членов королевских семей, оперных див и тому подобных. После биржевого краха тысяча девятьсот двадцать девятого года с крыши "Касабланки" бросилось вниз больше миллионеров, чем с крыш остальных зданий нашего штата, вместе взятых.

– Весьма впечатляет, – хмыкнул Квиллер. – А когда здание стало приходить в упадок?

– Во время Великой депрессии. Дорогие квартиры сдавать было некому, и их поделили, понизили потолки, – короче, сделали всё, чтобы уменьшить стоимость и получить хоть какой-нибудь доход.

– А что вам известно о самой конструкции?

– Дайте подумать… НОСОК тут выпустил буклет, валяется где-то на столе. Если не торопитесь, я постараюсь отыскать. У меня везде такой бардак!..

– Хорошо. Не спешите, – разрешил Квиллер. Во время разговора он делал заметки и, когда Амберина отправилась на поиски, быстро набросал, что скажет совету директоров, прикинул, что возьмёт с собой в поездку, и даже успел составить список лиц, которых необходимо предупредить о ней.

– Вот и я. Нашла наконец. Прошу прощения за то, что заставила вас ждать, – сказала Амберина. – Буклет лежал вместе с рождественскими открытками.

– Не рановато ли для рождественских открыток?

– Это ещё прошлогодние!.. Ну что, готовы? Здесь говорится, что здание облицовано белым глазурованным кирпичом. Дизайн – а-ля мавританский стиль… Холл отделан мрамором и застелен персидскими коврами… В лифте – панели розового дерева. В коридорах – мозаичные полы. Квартиры звуконепроницаемые и огнеупорные, с двенадцатифутовыми потолками, покрытыми панелями чёрного ореха. На последнем этаже – ресторан с террасой. Есть бассейн… Вы понимаете, так было в тысяча девятьсот первом. Ну, мистер Квиллер, как вам это?

– Неплохо! Знаете что, оставьте для меня пентхаус.

– Мэри сказала представить вас как гостя НОСКа.

– Я могу и сам оплатить пентхаус, но благодарю за такое предложение. А как насчёт парковки?

– Асфальтированная стоянка с зарезервированными местами для жителей дома.

– А как в Хламтауне с преступностью?

– Мы наконец-то убрали с улиц алкашей, наркоманов и торговцев наркотиками.

– Как же вам это удалось?

– Помогла мэрия, потому что за этим проектом следили Пенниманы…

– …и мэрия сделала вывод, что таким образом сможет увеличить налоги, – предположил Квиллер.

– Типа того. По вечерам дежурит гражданский патруль, а по ночам, естественно, на улицу никто не выходит.

– А как охраняется само здание?

– Входная дверь запирается, есть система интеркома. Ещё год назад в вестибюле дежурил швейцар. Боковая дверь отпирается только в экстренных случаях.

– Наверное, та пожилая дама, хозяйка здания, чувствует себя в полной безопасности.

– Наверное. При ней несёт вахту некто вроде телохранителя.

– Тогда у меня всё. Скорее всего, я прибуду.

– Мэри с ума сойдет от радости. Мы подготовим всё к вашему приезду.

– Последний вопрос Амберина, сколько людей знает о том, что НОСОК пригласил меня в «Касабланку»?

– Ну, так как идея принадлежала Мэри, она, видимо, обсудила её с Робертом Маусом, но вряд ли это пошло дальше. Мэри умеет держать язык за зубами.

– Хорошо. Пусть так оно и останется, Не стоит трубить о моём приезде на всех перекрестках. Выдвинем такую версию: я устал от бесконечного снегопада, а "Касабланка> – единственное место, где позволяют держать кошек.

– Договорились. Я передам Мэри.

– С кем мне нужно связаться по приезде?

– Просто позвоните управляющей из вестибюля. Швейцара у нас больше нет, но сторож поможет вам отнести багаж наверх. Будет приятно снова увидеться с вами, мистер Квиллер.

– А что стряслось со швейцаром? – спросил он.

– Н-ну, – замялась Амберина и извиняющимся тоном сказала: – Его застрелили.

ДВА

Старшим партнером пикакской фирмы "Хасселрич Беннетт энд Бартер" и юридическим советником Фонда К. был пожилой сутулый мужчина с трепетными, словно крылья бабочки, веками и завидным, прямо-таки юношеским оптимизмом. Именно к Хасселричу решил обратиться Квиллер по поводу "Касабланки".

Прежде чем начать обсуждение дела, адвокат настоял на кофейной церемонии, во время которой сам разливал душистый напиток из бабушкиного серебряного кофейника в прабабушкины чашки веджвудского фарфора.

– Кажется, – сказал Квиллер после того, как обмен любезностями остался позади, – предприятия фонда находятся исключительно на Восточном побережье, а для нас было бы важно закрепиться и показать себя и в других частях страны. Поэтому мне хотелось бы сделать капиталовложение и одновременно совершить общественное благодеяние.

Хасселрич внимательно слушал рассказ Квиллера о Хламтауне, его жителях, Об уникальной архитектуре "Касабланки" и о возможности для фонда сохранить эту частицу художественного наследия региона. При упоминании о мраморном вестибюле и лифтах, отделанных панелями розового дерева, челюсти старика одобрительно задвигались.

– Мой дедушка постоянно восхищался этим замечательным зданием. Он был лично знаком с человеком, который его построил, – вставил Хасселрич. – Мальчиком меня как-то раз взяли отобедать в ресторане на крыше. К сожалению, кроме тимбал [2] из шпината, я не запомнил ни единого блюда. В то время я, как все дети, испытывал отвращение к шпинату.

– Ресторан превратили в пентхаус, – заметил Квиллер. – Я намереваюсь пожить в нём, понять, возможна ли реставрация, и, если это окажется разумным, убедить владельца продать дом. Вы ведь знаете, что произойдёт, если недвижимость попадет в руки застройщиков. Здание сровняют с землей.

– Прискорбно, – вздохнул Хасселрич, – Нельзя позволить этому случиться. Необходимо обсудить вопрос о покупке здания на совете директоров, который соберется на следующей неделе.

– Мне бы хотелось выехать в Центр до снегопада, – откликнулся Квиллер. – Если вы будете настолько любезны, что передадите обстоятельства дела в моё отсутствие, я постараюсь справиться с ним как можно быстрее. – Он приветствовал любую возможность уклониться от заседаний.

– А следует ли вам самому браться за это дело? -спросил адвокат. – Мы могли бы обратиться к специалистам, которые в кратчайший срок представили бы всю необходимую информацию.

– Следует. На владелицу давят разработчики, поэтому необходимо проявить личное участие, чтобы убедить даму продать дом именно нам.

Старый юрист опустил глаза и задумался, веки его при этом чуть подрагивали.

– Ей семьдесят пять лет, – торопливо добавил Квиллер, – и, если она умрёт прежде, чем мы купим здание, «Касабланка» будет обречена.

Хасселрич откашлялся:

– Меня останавливает только одно: вы как-то упомянули, что желаете процветания Мускаунти, а это обязывает вас оставаться в добром здравии. Бы понимаете, о чём я говорю?

– Забота Мускаунти о моём долголетии отнюдь не противоречит моим собственным желаниям. Позволю себе указать ещё на один факт, – сказал Квиллер твердо. – В Хламтаун отправляется не наивный провинциал, а человек, который с детства проживал в подобных местах.

Хасселрич долго изучал поверхность стола.

– Видимо, вы уже приняли решение, – наконец произнес он. – Будем надеяться на ваше благополучное возвращение.

В тот же день "Всякая всячина" – таково было игривое название местной газеты, в которой выходила еженедельная колонка "Из-под пера Квилла", – поместила редакционную заметку о том, что Джим Квиллер на неопределенное время отправляется по делам в Центр, откуда обещает присылать зарисовки о городском быте, каковые следует искать на привычном для читателей месте.