Эрл Гарднер - Передай мне соус Страница 3

– Я похожа на пугало, – засмущалась она, – и просто не могу сейчас с вами беседовать. Я должна надеть на себя что-нибудь поприличнее.

– Мне нужен ваш голос, а не ваш внешний вид. И, знаете, у меня очень мало времени, миссис.

– Сандра сказала мне, что идет в ваше агентство. – Она посмотрела на Сандру, и я увидел в ее глазах огромную любовь к девочке. – А я ее предупреждала, что вряд ли это дело вас заинтересует, ведь понадобятся деньги, чтобы вести расследование.

– Ну, вообще-то вы правы, – ответил я.

– А денег у нас нет, как и многого другого.

– Вы работаете?

– Работала.

– Бросили из-за нездоровья?

– Меня попросили уйти с работы, они считали, что я ее выполняю слишком медленно. Хотя я согласилась бы работать, даже если бы боль была вдвое сильнее… Я боролась с ней…

– А что за болезнь у вас?

– Думаю… у меня опухоль. Доктора советовали сделать операцию еще полгода назад.

– И вы ждете эту операцию шесть месяцев?

– Я должна была работать, а сейчас на операцию просто нет денег.

Я поднялся, прошел в небольшую кухоньку и открыл холодильник. В нем стоял пакет с молоком и ничего больше: ни яиц, ни масла, ни мяса.

Она разозлилась.

– Что это вы себе позволяете, идете в кухню, будто у себя дома?

– Извините, миссис Иден.

– Знаете, мистер Лэм, думаю… – голос ее задрожал, – я не могу себе позволить быть слишком гордой…

– Расскажите о дядюшке Эмосе, – попросил я.

– Его полное имя Эмос Гейдж. Он должен скоро получить деньги от фонда опеки, которые оставил ему его дядя.

– Как имя этого дяди?

– Элберт.

– Расскажите об этих деньгах.

– Эмос Гейдж должен их получить, когда ему исполнится тридцать пять лет, но только в том случае, если он не совершит до этого никакого преступления. Если же он не доживет до этого возраста или совершит преступление, то деньги переходят к различным фондам милосердия.

– Сколько лет сейчас Эмосу Гейджу?

– Должно исполниться тридцать пять через несколько недель. До этого срока попечители выдают ему небольшую сумму на жизнь.

– Трудная ситуация… Вождение машины в нетрезвом состоянии – это уже преступление. И очень многие его совершают, находясь в разной степени опьянения.

– Ну… это именно то, что и беспокоило дядюшку Эмоса, тем более что у него бывают периодические запои. Сандра рассказывала, наверное, вам об этом.

– Мы сэкономим массу времени, если вы будете обо всем говорить сами.

– Вы хотите сказать, что ваше агентство берется за наше дело?

– Пока я еще не могу этого утверждать с полной уверенностью, но надеюсь, мы что-нибудь придумаем.

– У меня нет денег, я не смогу вам заплатить.

– Знаю.

– И если вы его даже найдете, это тоже может принести не много радости.

– Что вы имеете в виду?

– Думаю, что это именно тот случай: он, очевидно, вел машину в нетрезвом состоянии, где-то по дороге его арестовали, а он мог назвать полиции не свое имя…

– Как же это может быть, ведь водительские права на его имя?

– Он мог их и не показать. Даже мог выбросить.

– Что, он такой хитрый мужик?

– Очень хитрый и сообразительный, но не во всех вопросах.

– Хорошо, я попытаюсь его найти, но что, если его все-таки заключили в тюрьму за вождение в нетрезвом виде?

– Тогда он не получит своих денег.

– Какая сумма его ждет?

– Мне кажется, сейчас это что-то около семисот пятидесяти тысяч долларов. Сначала там было около миллиона, но часть вложили в ценные бумаги. И их стоимость за это время выросла.

– Предположим, миссис, что мы его нашли и он не в тюрьме?

– Тогда он поможет нам. Мне нужна его помощь, особенно теперь, но я боюсь, что… Я боюсь об этом и подумать, мистер Лэм. Ужасно боюсь, что именно по этой причине о нем ничего не известно, боюсь, он все-таки в тюрьме.

– Хорошо, предположим, Эмос Гейдж в тюрьме и пытается скрыться под чужим именем, чтобы опекуны не узнали о его преступлении. Мы его находим. Ведь это выдернет ковер прямо из-под ног вашего дядюшки, да и ваших тоже.

Она согласно кивнула.

– Это предоставляет детективному агентству прекрасную возможность для вымогательства денег и шантажа.

– Я не знала, что такое происходит в реальной жизни.

– Я тоже. Но вспомните книги, кинофильмы, телевизионные постановки на эту тему. Основой сюжета для них, как правило, являются жизненные реалии.

Миссис Иден еле заметно улыбнулась. Я присмотрелся к ней. Она была недурна, очень изящна, совсем без косметики и губной помады, в домашнем халатике, ее запавшие голубые глаза казались особенно печальными.

– Вы сказали, что были у доктора?

– Да.

– Как его имя?

– Доктор Мортинсен Л. Беач. Он известный специалист по… женским болезням.

– Это он предложил сделать вам операцию?

– Да, он.

– Почему вы так уверены, что дядя Эмос, как вы его называете, даст вам деньги на нее, если мы его разыщем? Будут ли деньги вообще у него, вот в чем вопрос.

– Он очень щедрый человек, брат моего первого мужа. И настоящий друг. Он помогал мне, каждый месяц давал по тридцать долларов, и это было еще до того, как я потеряла работу. Теперь я просто в отчаянии… И… я вам доверяю, мистер Лэм.

– Это всегда помогает, особенно если вы хотите получить какие-то результаты, – сказал я.

– Дядюшка Эмос периодически начинал очень сильно пить, это были настоящие запои. И всегда знал, чем это кончается. Так как он понимал, что может произойти в случае, если его остановят пьяным за рулем, то, как только он выпивал свой первый стаканчик, ключи от машины отдавал мне.

– Что, Гейдж жил недалеко от вас?

– Да, по соседству.

– У него квартира?

– Нет, у него дом, гараж.

– Ну, так. Он отдавал вам ключи, а что было дальше?

– Ключи оставались у меня до тех пор, пока он окончательно не выходил из состояния запоя. Иногда, правда, он являлся и умолял, чтобы я отдала ему ключи, но мне всегда приходилось быть непреклонной до конца, пока запой не проходил.

– А как вы могли определить, что этот момент наступил?

– Знаете, мистер Лэм, это трудно объяснить словами, но это возможно.

– Вы были замужем за его братом?

– Да.

– Он что, умер?

– Да.

– И вы снова вышли замуж?

– Да.

– Сандра – ребенок от первого брака?

– От первого. Она поменяла фамилию, когда я вышла замуж за Джеймса Идена.

– Почему?

– Родственники первого мужа меня всегда ненавидели, все, кроме Эмоса.

– А дядюшка Элберт?

– Он меня так и не признал. После смерти моего первого мужа Элберт ни разу не разговаривал ни со мной, ни с Сандрой.

– Как звали вашего первого мужа?

– Норман Гейдж.

Я прекратил расспросы. Но миссис Иден, очевидно, надо было выговориться, и она, помолчав с минутку, продолжила:

– Так вот, об Эмосе. В этот раз я тоже получила ключи от его машины и знала, что он уехал куда-то, может быть даже, чтобы подготовиться раньше времени отпраздновать свой тридцатипятилетний юбилей. Я не одобряла эту затею, и меня она очень волновала. Несколько дней назад я получила от Эмоса открытку из Карвер-Сити. В ней говорилось, что он пришел в себя и возвращается домой.

– Из Карвер-Сити?

– Да.

– Как же он собирался вернуться, если у него не было денег, а ключи от машины оставались у вас?

– Он обычно возвращался на попутных машинах, поэтому деньги не требовались.

Я удивленно поднял брови.

– Я хочу, чтобы вы поняли, мистер Лэм… Когда Эмос впадал в состояние запоя, это не означало, что он просто хотел выпить, это страстная психологическая и физиологическая необходимость…

– Не трудитесь, миссис Иден, объяснить с научной точки зрения периодические запои вашего дядюшки, мало кому это дано понять.

– Что делать, но именно так все с ним и происходит: он пьет, пока у него не кончаются деньги. Поэтому его дядя и не доверил ему больших сумм, больше тех, на которые можно хоть как-то прожить. От фонда опеки он получает триста пятьдесят долларов в месяц. Они это называют фондом транжира.

Я понимающе кивнул.

– Поэтому, когда деньги кончаются, он находит станцию обслуживания, которая принадлежит члену ордена оленей.

– Почему именно этот орден?

– Он тоже принадлежит к этому ордену. Рассказывает обычно, кто он и что ему нужно, и, как правило, ему помогают, сажают на попутные машины. Иногда приходится менять две-три, если ему становится не по пути, иногда же его сразу доставляют до места, в наш город. На этот раз я получила открытку, я вам уже говорила, из Карвер-Сити. Он написал, что у него все хорошо, что он пережил ужасный шторм и не менее ужасную встряску, что деньги кончились и что теперь он ждет на станции одного из членов ордена оленей и надеется добраться домой в течение ближайших суток.

– И что было потом?

– Полная тишина.

– Вы не думали, что надо сообщить об этом в полицию?

– Сначала я хотела это сделать, но потом побоялась. Если полиция об этом узнает, делу дадут официальный ход. Если Эмос и в самом деле в тюрьме, они составят документ и сообщат в фонд.