Жорж Сименон - Промах Мегрэ Страница 3

Содержание писем было несколько различным.

«Тебе не долго осталось жить».

«Пиши завещание».

«Подлец».

И наконец, в последнем говорилось то же, что и в первом: «Ты скоро сдохнешь».

— Вы мне доверите эту корреспонденцию?

Мегрэ выбрал слово «корреспонденция» специально, не без иронии.

— Если это поможет вам обнаружить отправителя.

— Вы не думаете, что это шутка?

— Люди, с которыми я общаюсь, в большинстве своем не способны на шутки подобного рода. Что бы вы обо мне ни думали, но я не из тех, кого легко испугать. Видите ли, такого положения, как мое, не добиваются не нажив себе врагов, и я их всегда презирал.

— Зачем вы пришли?

— Потому что, как гражданин, я имею право быть защищенным. Я не хочу быть убитым, даже не зная, откуда ветер дует. Я говорил об этом с министром, и он мне сказал…

— Я знаю. Значит, вы хотите, чтобы вас незаметно охраняли?

— Мне кажется, это само собой разумеется.

— И еще, конечно, чтобы мы обнаружили автора анонимных писем?

— Если это возможно.

— Может быть, вы подозреваете какого-нибудь определенного человека?

— В общем-то нет. Хотя…

— Продолжайте.

— Заметьте, что я его не обвиняю. Это слабак, и, если он способен на угрозы, он никогда не смог бы их осуществить.

— Кто это?

— Некий Гайярден. Роже Гайярден, из «Экономических торговых рядов».

— У него есть причины вас ненавидеть?

— Я его разорил.

— Специально?

— Да. После того, как я ему сказал, что это сделаю.

— Почему?

— Потому что он встал мне поперек дороги. Сейчас он находится на стадии ликвидации имущества, и я надеюсь упрятать его в тюрьму, потому что к банкротству прибавилась еще и история с чеками.

— У вас есть его адрес?

— Улица Франциска Первого, 26.

— Это мясник?

— Не профессиональный. Банковский воротила. Он ворочает деньгами других, а я — своими собственными.

Вот и вся разница.

— Он женат?

— Да, но он живет с любовницей.

— Вы ее знаете?

— Мы втроем часто куда-нибудь ходили.

— Ваша жена была с вами?

— Моя жена давно уже никуда не ходит.

— Она больна?

— Если вам так будет угодно. По крайней мере, она так думает.

— Я должен кое-что записать.

Мегрэ сел, взял папку и бумагу.

— Ваш адрес?

— Я живу в собственном особняке. Это дом номер 58, по бульвару Курсель, напротив парка Монсо.

— Прекрасный квартал.

— Да. У меня конторы на улице Рамбюто около Центрального рынка, на Ла-Виллетт.

— Понятно.

— Я уже не говорю о филиалах в Лилле и других городах.

— Я думаю, у вас должно быть много слуг.

— На бульваре Курсель — пятеро.

— Шофер?

— Да, я так и не смог научиться водить машину.

— Секретарь?

— У меня личная секретарша.

— На бульваре Курсель?

— У нее есть там своя комната и бюро, но она ездит со мной, когда я отправляюсь в различные филиалы.

— Она молодая?

— Лет около тридцати, по-моему.

— Вы спите с ней?

— Нет.

— А с кем?

Фюмаль презрительно улыбнулся:

— Я ожидал этого вопроса. Да, у меня есть любовница. У меня их было много. В настоящее время это некая Мартина Гийу, которую я поселил в квартире на улице Этуаль.

— В двух шагах от вашего дома.

— Естественно.

— Где вы с ней познакомились?

— В ночном кабаре, год назад. Она очень спокойная и почти никогда не выходит из дому.

— Я думаю, что у нее нет никакой причины ненавидеть вас.

— Я тоже так думаю.

— У нее есть любовник?

Он прорычал в бешенстве:

— Если он у нее и есть, то я об этом ничего не знаю.

Это все, что вы хотите знать?

— Нет, не все. Ваша жена ревнует?

— Я предполагаю, что с таким тактом, какой у вас обнаружил, вы сами ее об этом спросите.

— Из какой она семьи?

— Она дочь мясника.

— Прекрасно.

— Что — прекрасно?

— Ничего. Я хотел бы поближе познакомиться с вашим ближайшим окружением. Вы сами разбираете почту?

— Ту, что приходит на бульвар Курсель, — да.

— Это личная корреспонденция?

— Более или менее. Остальное посылается на улицу Рамбюто и Ла-Виллетт, где этим занимаются служащие.

— Значит, это не ваша секретарша, которая…

— Она вскрывает конверты и отдает их мне.

— Вы показали ей эти письма?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю.

— А вашей жене?

— Тоже нет.

— Вашей любовнице?

— Тем более. Это все, что вы хотите знать?

— Я думаю, вы разрешите мне побывать на бульваре Курсель? Под каким предлогом?

— Что я подал жалобу по поводу исчезновения документов.

— Я могу обратиться также в различные ваши конторы?

— Под тем же предлогом.

— А на улицу Этуаль?

— Если вам этого так хочется.

— Благодарю вас.

— Это все?

— Уже сегодня я поставлю охрану около вашего дома, но мне кажется, что будет очень трудно охранять вас во время перемещений по Парижу. Я думаю, вы ездите на лимузине?

— Да.

— У вас есть оружие?

— Я не ношу оружия при себе, но у меня есть револьвер, который лежит в ночном столике.

— Вы с женой спите в разных комнатах?

— Уже десять лет.

Мегрэ поднялся и посмотрел на дверь, потом бросил быстрый взгляд на часы. Фюмаль встал тоже, начал с трудом подыскивать слова, но сумел только сказать:

— Я не ожидал, что вы так себя поведете.

— Я что, был невежлив?

— Я этого не говорю, но…

— Я займусь вашим делом, месье Фюмаль. Надеюсь, что ничего плохого с вами не случится.

В коридоре хозяин мясных лавок в бешенстве ответил:

— Я тоже на это надеюсь. Для вашего блага!

После чего Мегрэ резко захлопнул дверь.

Глава 2

Секретарша, которая не знает, и супруга, которая не пытается понять

С бумагами в руках вошел Люка, распространяя вокруг себя запах лекарств, и Мегрэ, который еще не сел за стол, ворчливо спросил у него:

— Ты его видел?

— Кого, патрон?

— Типа, который вышел отсюда.

— Я чуть было не наткнулся на него, но толком не разглядел.

— Это твоя ошибка. Или я очень сильно заблуждаюсь, или он принесет нам больше неприятностей, чем англичанка.

Мегрэ употребил более грубое слово, чем «неприятности». Он был не только в плохом настроении, но и очень встревожен, как будто что-то давило на него. Его беспокоило, что из далекого прошлого вдруг появился парень, к которому он всегда питал отвращение и отец которого обидел его отца.

— Кто это? — спросил Люка, раскладывая документы на столе.

— Фюмаль.

— Мясная торговля?

— Ты что, знаешь об этом?

— Мой приятель проработал два года помощником бухгалтера в одной из его контор.

— И что твой приятель об этом думает?

— Он предпочел уволиться.

— Займись, пожалуйста, этим делом.

Мегрэ пододвинул к Люка письма с угрозами.

— Покажи их сначала Мерсу, на всякий случай.

Редки были случаи, когда люди из лаборатории не могли чего-нибудь выудить из какого-либо документа. Мере знал все сорта бумаги, все сорта чернил, а возможно, все разновидности карандашей. А может быть, на письмах обнаружатся уже известные отпечатки пальцев?

— Ну, что мы будем делать, чтобы его защитить? — спросил Люка, прочитав письма.

— Не имею ни малейшего понятия. Для начала пошли кого-нибудь на бульвар Курсель, ну, например, Ваше.

— Быть в доме или снаружи?

Мегрэ ответил не сразу.

Дождь прекратился, но от этого не стало суше. Поднялся холодный, влажный ветер, который приклеивал одежду на прохожих и заставлял их придерживать шляпы. А на мосту Сен-Мишель некоторые шли отклонившись назад, как будто их кто-то толкал.

— Снаружи. Пусть он возьмет кого-нибудь, чтобы порасспросить соседей в окрестностях. А ты мог бы пойти посмотреть, как обстоят дела на улице Рамбюто и Ла-Виллетт.

— Вы считаете, что угроза существует?

— Во всяком случае, со стороны Фюмаля, это точно.

Если мы не поступим, как он хочет, он задействует всех своих друзей-политиков.

— А чего он хочет?

— Не знаю.

Это была правда. Чего же в действительности хотел этот оптовый торговец мясом? Что значил его визит?

— Ты идешь обедать домой?

Было уже за полдень. На протяжении последней недели через день Мегрэ обедал на площади Дофина не из-за того, что у него было много работы, а потому, что в половине двенадцатого его жена шла на прием к зубному врачу, а он не любил есть один.

Люка пошел с ним. Как всегда, около стойки находилось несколько инспекторов, и они прошли в маленькую заднюю комнату, главенствующее место в которой занимала настоящая печка, которую топили углем, как любил комиссар.

— Как насчет телятины под белым соусом? — спросил патрон.

— По мне, это просто замечательно.

На ступенях лестницы Дворца правосудия какая-то женщина безуспешно пыталась опустить юбку, которую порыв ветра вывернул, словно зонтик.

Немного позже, когда им подавали закуски, Мегрэ повторил как бы про себя: