Джон Карр - Читатель предупрежден Страница 3

Она говорила спокойно, как бы объясняя. И только в конце подняла глаза. На лице Лоуренса Чейза было написано удивление, сомнение и некоторое раздражение.

– Это для меня слишком из области теории…

– Нет, Ларри. Сам знаешь, что нет.

– А, кроме того, я начинаю подозревать, моя дорогая, что ты слишком обобщаешь.

– Может быть. Честно говоря, сама не знаю. Но я заметила, что люди всегда обвиняют оппонента в том, что с его рассуждениями что-то не в порядке, когда он вынуждает их к размышлениям.

– Я имел в виду, что ты слишком далеко заходишь в своих обобщениях, – сказал Ларри.

До сих пор он говорил небрежным тоном, бросая взгляды на Сандерса, как бы внушая ему, что не следует серьезно относиться к высказываниям девушки. Теперь он внезапно выпрямился, и его острые лопатки четко обозначились под пиджаком.

– Ты права. Мы будем смертельно серьезными. Обратимся к пьесе, которую ты упоминала: насколько я помню, прежде чем они закончили разгребание тайн, обнаружилось, что герои пьесы нарушили практически все Десять Заповедей. Черт бы все это побрал! Не думаешь же ты серьезно, что это может относиться к какой-либо группе людей?

– Нарушили заповеди! – Вики усмехнулась. – Я задам тебе один вопрос. Допустим, что каждая мысль, которая придет тебе в голову в течение дня, будет записана, а потом прочитана перед твоими приятелями…

– Сохрани Бог!

– Ты не был бы от этого в восторге?

– Я бы скорее предпочел, что бы меня сварили в масле, – заявил Чейз.

– А ведь ты не совершил никакого преступления, я, разумеется, имею в виду настоящее преступление?

– Нет. Во всяком случае, ничего такого, что бы не давало мне спать спокойно.

Наступила тишина.

– И еще одно, – с упрямым блеском в глазах продолжала Вики. – Оставим преступления в стороне. Можем даже исключить ваши мужские победы или намеченные завоевания. Ты можешь даже не признаваться в таких грешках, как то: познакомился с какой-либо девушкой, она понравилась тебе, ты пригласил ее куда-нибудь и подумал: «Все идет хорошо, легкая добыча», хотя в самом деле ничего о ней не знал. Люди говорят о секретах, но обычно имеют в виду тайные мысли о пережитых, либо не пережитых, любовных приключениях…

– Ты как всегда права, – признал Чейз обезоруживающе. Но даже в темноте можно было заметить ясный румянец, заливший его лицо.

– Ну и что? Исключив преступления и все дела, связанные с сексом, ты согласился бы, чтобы…

– Сейчас, сейчас! – прервал ее Чейз. – Это уже заходит слишком далеко. Мы собирались вести теоретический спор, а не играть в «правду». Кроме того, почему именно мои пороки и слабости должны выйти наружу? Разве ты сама хотела бы, чтобы все мысли, пришедшие тебе в голову в течение дня, были выставлены на публичное обозрение?

– Ни в коем случае, – бурно запротестовала Вики.

– Ага! Даже отбросив преступления и секс, у тебя имеются мысли, которых ты не хотела бы открыть?

– Да.

– И ты действительно думала даже о преступлениях и сексе?

– Разумеется.

– Что ж, тогда все в порядке, – сказал смягчившийся Ларри. – Знаете, давайте оставим в покое эту тему, прежде чем дело дойдет до скандала.

– Мы не можем этого сделать. В том-то и заключается самое главное, понял, наконец? Видишь, как легко начать подобную историю и трудно закончить… И не потому, что мы являемся преступниками, а потому, что все мы люди. Вот причина, по которой мы должны убедить Мину избавиться от Пенника.

Чейз заколебался, прежде чем ответить, и Вики повернулась к Сандерсу.

– Он причинит массу неприятностей. При этом я совершенно не думаю, что у него злые намерения, на мой взгляд, он не является кем-то вроде интригана. Нет. Наоборот, его намерения самые добрые и в его работе много очарования…

– Из-за чего же ты волнуешься? – недовольно спросил Чейз, хотя у самого при этом отсутствовало беззаботное выражение лица.

– Именно в этом и заключается основная сложность. Он в самом деле верит, что обладает даром ясновидящего, и мне не кажется, что он шарлатан. Он производит впечатление мягкого человека, но под этой маской скрывается дикое упрямство, желание убедить, заставить людей поверить в него, ясновидящего Божьей милостью! Особенно с того времени, когда мистер Констебль…

– Сэм.

– Пусть будет Сэм. Особенно с того времени, когда Сэм начал противоречить ему при каждой возможности. Помнишь, к чему приводили его «выступления» в лондонской квартире Констеблей? Ты можешь себе вообразить результаты, если он будет демонстрировать свои способности перед такой группой людей, как мы? Или вообще перед какой-либо группой людей в мире? Что вы думаете об этом, доктор?

В стеклянной крыше оранжереи отражалось темное небо, быстро наступали сумерки. Капли воды, брызгающие из фонтана, с тихим шумом падали на каменный пол, а растения превратились в странные тени. Оранжево-красный прямоугольник электрического камина был единственным источником света. Сандерс наконец понял причину своего приглашения на уик-энд в Форвейз.

Он посмотрел на Чейза.

– Скажи мне, это твой замысел, чтобы мы совместно с сэром Генри Мерривейлом провели здесь следствие по делу этого типа? Чтобы мы окончательно выяснили, является он аферистом или нет?

Ларри обиделся.

– Не представляй это таким образом. Ни в коем случае! Оба, Мина и Сэм, очень хотели с тобой познакомиться.

– Спасибо. Но прежде чем мы снова углубимся во все это, скажи мне, где наши хозяева? Мне бы хотелось, наконец, с ними познакомиться. Я приехал сюда…

– Их нет дома. Они поехали в Гилдфорд навестить прислугу и заодно нанять кого-нибудь, кто бы быстро приготовил пищу и позаботился обо всем. Эта ситуация расстроила Мину. Надо же было этому случиться сейчас, на пути к следующей книге…

– На пути к чему? – прервал его Сандерс.

– К книге. Ты же понимаешь, о чем идет речь… – Чейз вдруг замолчал, широко открыл глаза и несколько раз ударил себя кулаком по лбу. – Бог мой, не хочешь же ты сказать, что ничего не знаешь. Я думал, что все знают.

– Как видишь, не все.

– Мина Констебль, – стал объяснять Ларри, – это в действительности Мина Шилдс – писательница… Ну, ты знаешь. И не смейся.

– Почему, черт побери, я должен смеяться?

– Понятия не имею, – мрачно признал Чейз, – но только по какой-то странной причине, все женщины, пишущие пером, вызывают общее веселье. Мина – это современная Мария Корелли. Я не хочу этим сказать, что она напыщенная или сумасшедшая. Мина – это хорошая женщина, увидишь сам. Она может писать романы о перевоплощениях в Египте или о «Сатане из предместья», но, несмотря на это, она очень умная женщина. Когда она решила написать роман о храме, расположенном в глубине французского Индокитая, то не стала ограничиваться уже написанными книгами. О нет! Она отправилась в Индокитай! Это путешествие чуть не прикончило Сэма, не говоря о самой Мине. Оба они заработали малярию. Сэмюэль до сих пор не может от нее избавиться. Постоянно мерзнет. Поэтому в каждой комнате имеются электрокамины, и весь дом раскален, как печь. И не открывай слишком много окон, а то восстановишь Сэма против себя.

– Да. С этим я полностью согласна, – с каким-то напряжением в голосе сказала Вики, глядя на водяную пыль, поднимавшуюся над фонтаном.

– Сейчас, сейчас!

– Миссис Констебль – прекрасная женщина, – продолжала она. – Я очень ее люблю. Но мистер Констебль – нет, я не буду называть его Сэм – бррр!

– Глупости. Сэм – прекрасный парень. Типичный продукт британских клубов и, честно говоря, немного мелочный.

– Он, по крайней мере, на двадцать лет старше ее, – сказала Вики бесстрастным голосом, – и я не заметила, чтобы он был чем-то привлекателен. А как он командует ею, как отчитывает при посторонних людях! Никогда бы не позволила, чтобы какой-нибудь мужчина так обращался со мной. Уж лучше отравиться…

Чейз беспомощно развел руками.

– Мина просто очень к нему привязана. Она воспринимает его как героя своих романов. Когда-то он, действительно, был интересным мужчиной, прежде чем оставить службу и сконцентрироваться на собственной особе.

– Чего никто из нас не может себе позволить, – горько заметила Вики.

– Ну хорошо… – начал Ларри, и было видно, что он не собирается заканчивать эту фразу. – Давайте перестанем сплетничать о них в их собственном доме. – Он снова поколебался, – Послушай, Джон, нет смысла скрывать: приступы малярии немного изменили Мину, но больше всего повлияли на Сэмюэля. Иногда он приходит в бешенство, но все равно его нельзя не любить. Я сам не знаю, чего хочу, чтобы этот ясновидящий оказался аферистом или человеком с неизвестными науке способностями. Мина его «открыла» и, по-моему, страшно гордится им; хотя иногда у меня возникают сомнения, не замешано ли здесь ее чувство юмора. Сэмюэль же, напротив, терпеть не может протеже своей супруги, и у меня такое впечатление, что назревает скандал. Атмосфера страшно напряжена. И все дело заключается в том, поможешь ли нам ты с твоим знаменитым приятелем Г.М.?