Артур Дойл - Приключение шести Наполеонов Страница 3

— Очень хорошо,— согласился Лестрад.

— Если вы вернетесь назад в Питт-Стрит, то, может быть, увидите мистера Гораса Гаркера. Передайте ему от меня, что я уже вывел свое заключение и что опасный, кровожадный безумец, помешанный на ненависти к Наполеону, забрался прошлой ночью к нему в дом. Это будет полезно для его статьи.

Инспектор остановился, как вкопанный.

— Не может быть, чтобы вы серьезно думали так!

Холмс усмехнулся.

— Почему же нет! Но допустим, что я не думаю; тем не менее, я уверен, что это заинтересует м-ра Гораса Гаркера, а вместе с ним и подписчиков «Центрального Синдиката Печати». Ну, теперь, Ватсон, я полагаю, нам придется много поработать сегодняшний денек и поломать голову над сложной задачей. Мне было бы очень приятно, Лестрад, если бы вы заглянули к нам в Бекер-Стрит в шесть часов вечера. А до тех пор я удержу при себе фотографическую карточку, найденную в кармане убитого. Возможно, что я попрошу вашей помощи и содействие в маленькой экспедиции, которую намерен предпринять сегодня ночью, если ряд моих выводов окажется правильным. А пока до свиданья и желаю вам удачи!

Мы с Шерлоком пошли вдвоем в Гай-Стрит; здесь он остановился у магазина братьев Гардинг, где был приобретен бюст. Молодой приказчик сообщил нам, что хозяин вернется лишь после полудня, а сам он новичок и не может дать нам нужных сведений. Лицо Холмса выразило досаду и неудовольствие.

— Ну, что ж делать, Ватсон,— сказал, наконец, мой приятель после минутного раздумья,— невозможно требовать, чтобы все шло, как мы хотим! Придется зайти сюда еще раз вечерком, если м-р Гардинг не будет дома до этого времени. Я, как вы несомненно догадываетесь, стараюсь выследить бюсты до их источника, чтобы узнать, нет ли тут чего-нибудь особенного, что могло бы иметь связь с их замечательным жребием. Поедемте к м-ру Морзу Гудсону в Кеннингтон-Род и посмотрим, не может ли он пролить какой-нибудь свет на эту загадку.

После часа езды мы добрались до магазина художественных вещей. Хозяин его был полный мужчина невысокого роста с красным лицом и раздражительным характером. На расспросы Холмса он заговорил, постепенно разгорячаясь:

— Как же, сэр, это произошло на моем собственном прилавке! С какой стати платим мы подати и налоги, я решительно не понимаю, если каждый нахал смеет ворваться к нам в дом и безнаказанно портить наше добро! Да, сэр, это я продал д-ру Барнико те два бюста. Это гнусно, сэр! Тут какой-нибудь заговор нигилистов, не иначе как заговор. Кому, кроме анархиста, придет в голову крошить статуэтки? Красные республиканцы, вот как я их называю. От кого приобрел я те бюсты? Не все ли вам равно? Я не вижу тут ничего общего! Впрочем, если вы непременно желаете знать, я готов сообщить вам, что купил их от Гельдера и Ко в Черч-Стрите, Стэпней. Это известная торговая фирма, которая отлично держится вот уже двадцать лет. Сколько было у меня бюстов? Три. Два да один составят три. Два проданы д-ру Барнико, один же раздроблен среди бела дня на моем собственном прилавке. Знакома ли мне эта фотография? Нет, не знакома. Впрочем, позвольте. Ай, да это Беппо! Жил у меня этот итальянец, мастер-штучник, малый на все руки. Он понемножку и скульптор, и позолотчик; смастерит и раму для картины и справить вам какую угодно лишнюю работу. Только он ушел от меня на прошлой неделе и с тех пор о нем ни слуху, ни духу. Нет, я не знаю, откуда он взялся и куда пропал. Я не имел ничего против этого парня, когда он был тут. Он исчез за два дня до того, как разбили бюст.

— Больше этого нельзя было и ожидать от Морза Гудсона,— сказал Холмс, когда мы вышли из лавки.— Этот Беппо является, несомненно, общим фактором как в Кеннингтоне, так и в Кенсингтоне, а ведь это сведение, право, стоит того, чтоб проехать ради него десять миль! Теперь, Ватсон, отправимся к Гельдеру и Ко в Стэпней, к источнику и месту происхождения бюстов. Я буду удивлен, если мы не получим там кой-какого подкрепления.

В быстрой последовательности миновали мы фешенебельный Лондон, отельный Лондон, театральный Лондон, литературный Лондон, коммерческий Лондон и, наконец, морской Лондон, после чего достигли берегового города с населением в сто тысяч душ, где наемные дома кишат отверженцами Европы. Здесь на широкой проезжей улице, окаймленной некогда жилищами богатых купцов Сити, мы нашли мастерскую скульптурных изделие,  которую искали. К ней примыкал обширный двор, покрытый строящимися монументами; миновав его, мы вступили в громадную комнату, где пятьдесят мастеровых занимались — кто обработкою мрамора, кто лепкою. Управляющие,  высокий белокурый немец, принял нас вежливо и дал ясный ответ на все расспросы Холмса. По справке в его книге оказалось, что с мраморной копии Наполеоновского бюста работы Девина было сделано нисколько сот гипсовых снимков. Но три из них, посланные Морзу Гудсону год или больше тому назад, составляли половину отдельной партии из шести штук, изготовленных одновременно, тогда как остальные были доставлены братьям Гардинг в Кенсингтон. В этих шести бюстах не было решительно ничего особенного, чем они отличались бы от слепков других партий. Немец не мог указать никакой вероятной причины, которая требовала бы их насильственного уничтожения. Эта идея даже заставила его расхохотаться. Оптовая цена бюстов была шесть шиллингов, но розничный торговец мог выручить за них двенадцать шиллингов и более. Снимок изготовлялся в двух формах, каждая сторона лица отдельно, после чего эти два готовых профиля из парижского гипса соединялись вместе, чтобы составить полный бюст. Работа исполнялась обыкновенно итальянцами в той самой комнате, где мы находились. Готовые бюсты ставились в корридоре на стол для просушки, а потом уносились в кладовую. Это было все, что управляющие мог нам сообщить.

Но предъявленная ему фотография оказала на него совершенно неожиданное действие. Он побагровел от гнева и насупил брови над своими голубыми тевтонскими глазами.

— Ах, негодяй!— воскликнул немец.— Действительно, я знаю очень хорошо этого человека. Здешняя мастерская всегда была почтенным заведением, и единственный раз, когда приходила сюда полиция,  это случилось из-за него. Больше года тому назад он ударил ножом на улице другого итальянца, своего земляка, а потом пришел сюда как ни в чем не бывало; но по его пятам нагрянули полицейские. Звали его Беппо, а фамилии головореза я так и не узнал. Поделом мне! Зачем было нанимать субъекта с такой физиономией. Впрочем, Беппо был хорошие работник, один из лучших.

— К чему же его приговорили?

— Раненый земляк остался в живых; поэтому Беппо отделался одним годом заключения; я уверен, что теперь он вышел из тюрьмы, но буян не посмел показать сюда нос. Впрочем, у нас здесь живет его двоюродный брать. Пожалуй, он сообщить вам, где найти этого малого.

— Нет, нет!— воскликнуть Холмс.— Ни слова брату, ни слова, прошу вас! Это дело очень серьезное, и чем дальше подвигаюсь я в его расследование,  тем серьезнее оно, по-видимому, становится. Когда вы справлялись в большой счетной книге о времени продажи тех гипсовых копие,  я заметил, что она помечена у вас 3-м июня прошлого года. Можете ли вы сообщить мне число, когда Беппо был арестован?

— Я могу указать вам его приблизительно по платежному списку,— отвечал управляющей.— Да,— продолжал он, перевернув несколько страниц, — последняя плата была ему выдана 20-го мая прошлого года.

— Весьма благодарен,— сказал Холмс.— Не думаю, чтоб мне понадобилось утруждать вас еще, злоупотребляя вашим временем и терпением.

Повторив лишние раз предостережение управляющему, чтоб он не разглашал о наших розысках, мы снова повернули в западную сторону.

Время перевалило далеко за полдень, прежде чем нам удалось наскоро позавтракать в ресторане. Газетное объявление у входа гласило: «Наглое нападение в Кенсингтоне. Убийство, совершенное помешанным». И содержание газеты доказывало, что м-р Горас Гаркер успел-таки напечатать свою корреспонденцию. Два столбца были заняты крайне сенсационным и цветистым описанием случившаяся. Прислонив листок к судкам, Холмс пробегал глазами этот отчет, утоляя свой голод. Раз или два у него вырывался сдержанный смех.

— Превосходно, Ватсон!— воскликнул, наконец, мой приятель.— Послушайте-ка: «Утешительно узнать, что о настоящем происшествие не может быть разноречивых мнение,  так как м-р Лестрад, один из опытнейших чиновников сыскной полиции,  и м-р Шерлок Холмс, известный эксперт-консультант, пришли к одинаковому заключению, что ряд диких инцидентов, закончившихся так трагически, следует скорее приписать помешательству, чем видеть в нем обдуманное преступление». Печать, любезный Ватсон, есть самое драгоценное учреждение, если только пользоваться ею умело. Кончили вы завтракать?.. Тогда пойдемте скорее назад в Кенсингтон и посмотрим, что-то скажет нам заведывающий торговлей братьев Гардинг.