Адриан Дойл - Загадка в Хайгейте Страница 3

— Тем не менее, мадам, он может придавать такое большое значение зонту просто потому, что считает его чем-то вроде счастливого амулета.

— Напротив, мистер Холмс, мой муж ненавидит его! Я не раз слышала от Джеймса: «Миссис Кэбплеже, этот зонтик меня убьет… но я не должен оставлять его!»

— Хм-м… И он никогда ничего не объяснял?

— Нет. И оставьте мысль, что он держит зонт в качестве счастливого талисмана, это не так. Потому что иначе он не вопил бы от страха, забыв зонт хоть на несколько мгновений дома или в конторе. Если вы не совсем глупы, мистер Холмс, вы уже составили какое-то мнение… Но я вижу, что дело вам не по силам.

Холмс побледнел от злости и обиды.

— Это весьма забавная несложная задачка, — сказал он. — Но в то же время не вижу, что я мог бы предпринять. До сих пор я не слышал ничего, что указывало бы на то, что ваш муж — преступник или хотя бы просто порочный человек.

— Так, значит, осмелюсь возразить, преступление тут ни при чем, если он вчера украл из сейфа большое количество бриллиантов, принадлежащих ему совместно с деловым партнером, мистером Мортимером Брауном?

Холмс поднял брови.

— Хм. Это уже интереснее.

— О да! — холодно произнесла наша гостья. — Вчера, перед тем как вернуться домой, мой муж зашел в свою контору. А позже к нам пришла телеграмма на имя мужа от мистера Мортимера Брауна. Там было вот что: «Забирали ли вы из нашего сейфа двадцать шесть алмазов из коул-дермингемской партии?»

— Хм. Так ваш муж показал вам телеграмму?

— Нет. Я просто использовала свое право и вскрыла ее.

— Но вы расспросили мужа о ее содержании?

— Естественно, нет, я предпочитаю выждать благоприятный момент. А вчера поздно ночью, не подозревая, что я слежу за ним, муж спустился вниз и долго с кем-то шептался в тумане, с каким-то человеком, стоявшим прямо под окном первого этажа. Я расслышала совсем немного. «Будьте у ворот до половины девятого утра в четверг, — говорил муж. — Не подведите меня!»

— Как вы думаете, что это означает?

— Ну, разумеется, у ворот нашего дома! Муж всегда отправляется в контору ровно в 8.30. И — четверг, мистер Холмс: это ведь завтрашнее утро! Какое бы преступление ни замышлял этот негодяй, оно должно осуществиться завтра. Но вы обязаны появиться там и вмешаться.

Длинные, тонкие пальцы Холмса потянулись к каминной полке, словно мой друг решил взять трубку, но тут же Холмс отвел руку.

— Завтра в 8.30 едва ли будет светло, миссис Кэбплеже.

— Ну, вас это не должно заботить. Вам платят за работу в любую погоду. Но я требую, чтобы вы были там вовремя и в трезвом виде.

— Но, мадам!..

— Боюсь, я не могу уделить вам еще хоть минуту. Если же ваш гонорар окажется слишком большим, просто превысит разумную сумму, — я не стану платить. Всего хорошего, сэр. Всего хорошего!

И дверь закрылась за нашей гостьей.

— Знаете, Уотсон, — заметил Холмс, от злости залившись румянцем, — если бы я не нуждался в подобной загадке, если бы я не нуждался в ней так остро…

Хотя Холмс не закончил фразу, я прекрасно понял и разделил его чувства.

— Холмс, эта леди не может быть шотландкой! Более того, хотя мне и не слишком приятно говорить об этом, но я бы поставил половину годового заработка за то, что в ее роду вообще не было ни одного шотландца!

— Вы, кажется, немного разгорячились, Уотсон, вам обидно за землю ваших предков. Но я не порицаю вас. Зато рассказы о таких особах, как миссис Кэбплеже, всегда звучат очень забавно. Однако что нам делать с тайной зонтика?

Подойдя к окну, я успел заметить, как белая птица на шляпе нашей гостьи исчезла в извозчичьей карете. Омнибус шоколадного цвета, курсирующий между Бейкер-стрит и Ватерлоо, прогрохотал мимо дома в густеющих сумерках. Пассажиры, занявшие все двенадцать мест наверху, раскрыли зонты, защищаясь от пронизывающего холодного дождя. Не видя внизу ничего, кроме сплошного леса зонтов, я в отчаянии отвернулся от окна.

— Холмс, что же вы будете делать?

— Ну, час несколько поздний для того, чтобы продолжить расследование в самом Хэттон-Гардене. Мистеру Джеймсу Кэбплеже, вместе с его глянцевитыми усами и высокочтимым зонтиком, придется подождать до утра.

В общем, утром, не ожидая ничего невероятного, я отправился с Холмсом в Хайгейт на виллу «Счастье», — и до места мы добрались в двадцать минут девятого.

Когда мы завтракали при свете газовой лампы, на улице царила кромешная тьма. Потом дождь утих, и по небу плыли лишь легкие прозрачные облака. А к тому моменту, как экипаж доставил нас к дому мистера и миссис Кэбплеже, уже начало едва заметно светать и мы вполне могли различать окружающее.

Дом был довольно большим. Он отстоял от дороги ярдов на тридцать, и его окружала каменная стена в половину человеческого роста. Дом был выстроен в готическом стиле, его украшали фальшивые бойницы и даже башенка. Парадная дверь скрывалась в отделанном панелями углублении, снаружи оформленном готической аркой. Но, хотя вход в дом скрывался в темноте, на верхнем этаже два окна сияли желтым светом.

Шерлок Холмс, в шотландском плаще и дорожной кепке с наушниками, нетерпеливо огляделся по сторонам.

— Ха! — воскликнул он, положив ладонь на доходившее ему до пояса ограждение, тянувшееся вдоль дороги. — Полуокружный подъездной путь, как я вижу, и ведет он вон к тем воротам. — И Холмс указал в сторону въезда. — Дорога подходит к парадной двери, и еще есть дорожка к служебному входу… а потом дорога через вторые ворота снова выходит на улицу… вон те ворота, позади нас. Ба, гляньте-ка туда!

— Что-то не в порядке?

— Смотрите туда, Уотсон! Туда, где дальние ворота в стене! Разве это не инспектор Лестрейд? Боже, это и в самом деле Лестрейд!

Жилистый маленький человечек, напоминающий бульдога, в твердой шляпе и клетчатом пальто, уже спешил к нам по тротуару. Позади него я заметил шлемы по меньшей мере двух констеблей, выглядящих совершенно как двойняшки в голубых формах, обтягивающих мощные тела.

— Только не говорите мне, Лестрейд, — воскликнул Холмс, — что миссис Кэбплеже нанесла визит в Скотленд-Ярд!

— Если она пришла туда, мистер Холмс, она избрала верный путь, — самодовольно заявил Лестрейд. — Привет, доктор Уотсон! Я, должно быть, знаком с вами уже больше пятнадцати лет, так? Но мистер Холмс по-прежнему теоретик, а я по-прежнему человек действия!

— Разумеется, Лестрейд, — сказал Холмс. — Но леди должна была рассказать вам туже самую историю, что и нам. Когда она навестила вас?

— Вчера утром. Мы в Скотленд-Ярде действуем быстро. И остаток дня мы потратили на изучение личности этого мистера Джеймса Кэбплеже.

— В самом деле? И что вам удалось узнать?

Лестрейд поморгал и подозрительно уставился на нас.

— Ну, похоже, о нем все отзываются самым лучшим образом, и он многим нравится. В нерабочее время он очень много читает, совсем как книжный червь, а его женушке это не нравится. Но еще говорят, что он отличный актер и большой шутник.

— Да, я догадывался, что он любит пошутить.

— Так вы с ним встречались, мистер Холмс?

— Нет, но я встречался с его женой.

— Ну а я с ним повидался вчера вечером. Нанес визит, чтобы присмотреться. О, под приличным предлогом! Ничего такого, что могло бы его насторожить!

— О, разумеется! — с тяжелым вздохом согласился Холмс. — Скажите, Лестрейд: вам случайно не говорили, что этот джентльмен пользуется репутацией безупречно честного человека?

— Да, говорили, но из-за этого все становится еще подозрительнее, — сказал Лестрейд, хитро сощурив глаза. — Бога ради, мистер Холмс! Я вынужден, конечно, признать, что мне не слишком нравится его супруга, но у нее умная голова на плечах. Черт побери! Да я защелкну на нем наручники прежде, чем вы успеете выкурить трубку!

— Мой дорогой Лестрейд! А за какое преступление вы собираетесь защелкивать на нем наручники?

— Ну, потому что… стоп! — воскликнул вдруг Лестрейд. — Эй! Вы, там! Стоять на месте!

Мы с Холмсом, идя навстречу Лестрейду, очутились ровно на полпути между двумя воротами в низкой стене, окружающей дом. И теперь Лестрейд стремительно бросился мимо нас — к тем воротам, у которых мы стояли в самом начале, когда только подошли к дому. Там, словно чьим-то колдовством вызванный из сырого утреннего мрака, появился вдруг осанистый краснолицый джентльмен в сером цилиндре и изысканном сером пальто; вид у джентльмена был сильно встревоженный.

— Я должен потребовать у вас, сэр, — заговорил Лестрейд уже куда более сдержанно, поскольку рассмотрел дорогую одежду незнакомца, — чтобы вы сообщили ваше имя и род ваших занятий.

Дородный джентльмен, совсем разнервничавшись, откашлялся.

— Разумеется, — сказал он. — Меня зовут Гарольд Мортимер Браун, и я партнер мистера Кэбплеже в фирме «Кэбплеже и Браун». Я отпустил экипаж минуту назад в нескольких ярдах отсюда. Я… э-э… я живу в южной части Лондона.