Николас Блейк - Минута на убийство Страница 30

— Ах, давайте прекратим словоблудие, — нетерпеливо прервал его Найджел. — И без того ясно, что «некое лицо» — наш уважаемый заместитель директора.

У сержанта, записывавшего показания Биллсона, сломался грифель карандаша, и он вполголоса чертыхнулся. Блаунт подскочил на стуле, как будто под ним взорвалась маленькая бомба. Биллсон оскалил крысиные зубы и закивал. Харкер Фортескью, который еще не смыл с лица копоть, сказал, с ненавистью взглянув на Биллсона:

— Не будьте идиотом! Послушайте, суперинтендант, я сейчас все объясню…

— Мы к этому еще вернемся, — мрачно ответил Блаунт. — А я должен предупредить вас, что с этого момента все, что вы скажете, будет заноситься в протокол и может быть использовано в качестве доказательства. Биллсон, вы готовы показать под присягой, что Харкер Фортескью является тем лицом, которому вы поставляли фотографии серии KB?

— Да. С удовольствием.

— Забудьте про удовольствие! Рассказывайте дальше!

Когда Фортескью попросил отбирать ему серии снимков, задержанные цензурой по соображениям охраны военной тайны, продолжал Биллсон, он стал всерьез подозревать его. Но было поздно: он успел запутаться в силках. Он уже передал комплект снимков, и его могли обвинить в соучастии в тяжком преступлении. Кроме того, он все еще не выбрался из долгов, на него наседали кредиторы, — одним словом, он сдался. Можете вообразить, в какой ужас он пришел, когда Фортескью однажды сказал ему, что четыре негатива испорчены: вблизи дома Фортескью упал снаряд и от сотрясения на снимки пролилась кислота. После этого Фортескью к нему за негативами не обращался, и Биллсон решил, что он струсил. Отношения между ними как будто прекратились, никаких разговоров о секретных фотографиях тоже не было.

— Пока вы не начали меня шантажировать, — прервал его заместитель директора.

— Я протестую против подобных выражений! — закричал Биллсон.

— Ну вот, наконец-то мы выяснили, почему вы с ним ссорились в вашем кабинете три недели тому назад, в обеденный перерыв, — заметил Найджел.

— У меня снова… кха… ухудшилось финансовое положение. Я решил попросить у замдиректора денег взаймы.

— «Попросить взаймы» — хорошо сказано, — растягивая слова, проговорил Фортескью. — Вы стали угрожать разоблачением, и я напомнил вам, что если я отправлюсь в Тауэр, то только вместе с вами. Вы оказались в безвыходном положении, бедный мой Биллсон, и вы знали это. Если бы даже дело не дошло до суда за измену родине, а на это вряд ли стоило надеяться, вас бы выкинули со службы за ваше поведение. Я не был вольнонаемным, так что мне нечего было беспокоиться.

— Вы… — И Биллсон разразился потоком самых низкопробных ругательств, которые услышишь разве что на бегах, но никак не в зале заседаний министерства. — Вы втянули меня в это! Почему вы сами не брали негативы? Вам бы это ничего не стоило. Ведь у вас же есть ключ от хранилища!

Найджел подался вперед. Многое зависело от ответа на этот истерический вопрос.

— Причин несколько, — протянул Харкер Фортескью, бесстрастно уставясь на Биллсона рыбьими глазами. — Возможно, я боялся, что меня поймают па заимствовании негативов. Возможно, мне хотелось проверить честность одного из моих подчиненных. Возможно, я вас просто разыгрывал.

Биллсон еще раз выругался. Блаунт, который благоразумно позволил этой паре попрепираться в свое удовольствие, теперь счел необходимым вмешаться:

— Все это о-очень поучительно. Но мне кажется, было бы лучше, если бы вы продолжили показания, Биллсон. Когда вы впервые решили разделаться с мистером Лейком? Фортескью был вашим сообщником?

Из задней части здания доносились выкрики пожарных, лязг пожарного инструмента. К моменту, когда они уселись в зале заседаний, пожар удалось взять под контроль, и было понятно, что скоро с ним окончательно справятся.

Критический момент наступил, когда Стрейнджуэйз заказал несколько отпечатков, в том числе фотографию с одного из негативов, испорченных Фортескью. Биллсон тянул как мог. Но когда директор категорически приказал представить отпечатки в течение суток, он оказался в очень трудном положении. По всей вероятности, он сумел бы как-то объяснить отсутствие одного негатива; его могли положить не в тот контейнер или, в конце концов, потерять. Но если бы негатив стали разыскивать, немедленно обнаружилось бы, что нет еще трех. После этого неизбежно привлекли бы и органы контрразведки… Биллсон страшно перепугался: ведь расследование покажет, что фотографии эти он продал врагу.

Первой мыслью было уничтожить папку ПХК, без которой проверка была бы по меньшей мере серьезно затруднена. И тут обнаружилось, что папка пропала.

— Что такое? — воскликнул Блаунт. — Вы не брали ее?

Биллсон упорно отрицал свою причастность к пропаже папки; Блаунту не удалось сдвинуть его с этой точки. Найджел был уверен, что Биллсон не лжет: он столько уже рассказал, что трудно было представить себе, чтобы он солгал в отношении папки. Да и директор поднял шум по поводу пропавшей папки уже после того, как была убита Нита Принс. У Найджела до сих пор не было времени обдумать это обстоятельство… И вот теперь Биллсон обвинял в краже папки Фортескью.

— Конечно, это он ее украл. Если бы все открылось, он терял столько же, сколько и я.

В тот день, когда погибла Нита, — продолжил свой рассказ Биллсон, — он начал опасаться, что директор напал на след пропавших негативов. Недаром Джимми Лейк поднял целый тарарам по поводу этой папки. И сделал он это всего через несколько часов после убийства его секретарши, в момент, когда, казалось бы, все остальное должно было отойти для него на второй план; это вполне могло свидетельствовать о том, что у него зародились серьезные подозрения в отношении фотографий из серии КВ. Но, как предполагал Биллсон, если у директора и появились соображения относительно истинной подоплеки дела, то он держал их пока при себе. Ведь Нита, которой он полностью доверял, была мертва, а заместитель, единственный человек, с которым он мог советоваться на данном этапе, едва ли был заинтересован в том, чтобы расширять круг посвященных. Получалось: если вывести директора из игры, расследование уйдет в песок, конечно при условии, что убийство будет приписано кому-то другому.

Биллсон начал обдумывать, как обставить все так, чтобы бросить тень на другого. Спасительная идея пришла ему в голову, когда он вспомнил, что какое-то время назад застал Сквайерса, только что располосовавшего ножом пальто мисс Принс. Он напечатал записку, адресованную Мерриону, и подписал ее инициалами Найджела; сам же взял нож Мерриона и его белый халат. Директор сказал ему, что собирается задержаться на службе, а заместитель, если работал допоздна, около одиннадцати часов обязательно уходил перекусить… Биллсон сказал, что сперва хотел надеть халат перед нападением, но потом испугался, что даже в кромешной тьме халат его может выдать. Поэтому он оставил его двери. Поняв, что одним ударом убить директора не удалось, и слыша, что Джимми шевелится, зажигает свет, он не набрался смелости вернуться в комнату еще раз. Стоя у двери, он услышал, как Джимми говорит по телефону. Тогда, схватив в охапку халат, он побежал к лифту, нажал на все кнопки, чтобы задержать тех, кто поднимался наверх, сбежал по лестнице на этаж ниже, там, в уборной, порезал себе ногу и испачкал кровью рукав халата, после чего спрятал халат в бачке, где, как он полагал, его быстро найдут. Он знал, что у него с директором одна группа крови: оба они записывались в свое время добровольцами донорами. Покончив с этим, он спустился по лестнице на первый этаж, зашел в одну из комнат и вылез на улицу из окна. Унося ноги, он видел, как из министерства высыпали посыльные и образовали кордон вокруг здания, — он чудом успел уйти вовремя.

В этой части допроса суперинтенданту несколько раз пришлось надавить на Биллсона, и весьма крепко. Но в целом прерывать его почти не приходилось. Видимо, потому, как предположил Найджел, что Биллсону не грозило обвинение в убийстве. Что же касается дела о фотографиях, то он метил попасть лишь в соучастники и таким образом заработать более снисходительный приговор. В общем-то у него были приличные шансы на это: ведь без его показаний вряд ли удалось бы построить обвинение Фортескью в государственной измене. Но если Биллсон признался в покушении на жизнь Джимми лишь потому, что оно было неудачным, то, по логике вещей, он должен быть невиновен в убийстве мисс Принс; в этом случае она выпила яд, предназначавшийся Джимми. Биллсону, если это он подмешал яд в кофе, не было никакого резона с такой легкостью признаваться во втором покушении.

Затем Блаунт расспрашивал Биллсона о событиях минувшего дня. Тот не удивился, услышав про указание о проверке папок серии КВ. Этого нельзя было избежать, поскольку Джимми остался жив. Но имитация ареста Мерриона Сквайерса и отзыв полиции из министерского здания убедили его, что в данный момент ему непосредственно ничего не грозит. Более того, заместитель директора сказал, что папка ПХК найдена, так что теперь провести проверку нетрудно. Биллсон решил уничтожить все папки серии KB, ведь все равно он не мог привести их в порядок, чтобы контрразведка не обнаружила недостачи. Может быть, случайный пожар?.. Мысль о пожаре показалась ему плодотворной. Он знал, что у Харкера Фортескью в шкафу хранится учебная зажигательная бомба, в память о днях, когда тот был инструктором ПВО. Биллсон, горя желанием отыграться на Фортескью, решил, что уж коли он погубил себя, то потащит за собой и сообщника.