Дик Фрэнсис - Отражение Страница 30

В течение дня сплетня победоносным маршем прошествовала по «Жокей-клубу»; одно за другим недоуменно вытягивались лица, новость возмутила всех без исключения.　

Только одну группу людей, впрочем, не слишком удачно подобранную, казалось, не задела волна всеобщего негодования, и сейчас к ней были прикованы взгляды остальных.　

Лорд Уайт. Леди Уайт. Айвор ден Релган. Дана ден Релган.　

Они стояли напротив весовой под тусклым ноябрьским солнцем, дамы кутались в меха. Всегда изящная, леди Уайт выглядела изможденной, невыразительной и несчастной. Дана ден Релган светилась здоровьем, ослепляла улыбкой, обволакивала лорда Уайта лучистым взглядом, время от времени снисходительно поглядывая на его жену. Лорд Уайт грелся в лучах улыбки Даны и молодел на глазах. Айвор ден Релган курил сигару, самодовольно улыбался и так по-хозяйски оглядывал собравшихся, словно был по меньшей мере владельцем Эскотского ипподрома. Он снова надел приталенное пальто из верблюжьей шерсти, зачесал назад начинающие седеть волосы и, видимо, считал, что имеет право находиться в центре внимания.　

Сзади неслышно подошел Гарольд и взял меня за локоть.　

-. Чингисхан, — сказал он мне на ухо, перехватив мой взгляд. — Готовится править миром.　

Ты имеешь в виду комиссию?　А что же еще? Ден Релгану предложили председательское кресло в комиссии, которую он сам же решил создать, — заметил Гарольд ядовито. — Шито белыми нитками.　Хочешь сказать, что все это делается для отвода глаз?　Вот именно. На самом деле ему просто сказали: «Валяй, выбирай распорядителей, а мы будем им платить». Неслыханная наглость.　Ты прав.　Эта девка так вскружила голову лорду Уайту, что он готов пообещать ее папаше все что угодно.　Так это инициатива лорда Уайта?　Филип, ты что, вчера родился? — спросил, осклабившись, Гарольд. — Вспомни, кто уже много лет пытается прорваться в «Жокей-клуб»? У кого есть красавица дочка, которая за это время подросла настолько, что теперь ее можно спокойно подложить　

под Старину Сугроба? Айвору ден Релгану, наконец^ удалось подобрать ключ к власти на скачках, он проник в эту крепость, волен принимать решения, и его уже не выпихнешь. Старая гвардия, конечно) попытается, но это безнадежная затея.　

Тебя это здорово задевает, как я погляжу, — сказал я удивленно.　А ты как думал, черт побери?! Скачки — великий вид спорта, и в настоящее время свободный от коррупции. В других видах спорта, ты сам знаешь, в каких, руководство извращено, продажно и загнивает на корню. Если до сих пор мы были исключением, то только потому, что на нас работают аристократы, работают бесплатно, из любви к конному- спорту^ Пойми, это обеспечивает здоровый дух соревнований. Конечно, и аристократы иногда совершают дурацкие| ошибки, но мы всегда в состоянии их исправить. Если1 ден Релган назначит платных распорядителей, на кого, по-твоему, они будут работать? На нас? На конный спорт? Или на Айвора-подонка-Релгана? |　

Страстный убеждающий голос Гарольда задрожал! от отчаяния.:　

Успокойся, — сказал я. — Члены «Жокей-клуба»] никогда не допустят ничего подобного. I　Поздно, уже допустили. Верхушка так привыкла во всем подчиняться лорду Уайту, что когда он предложил создать эту чертову комиссию, все согласились безоговорочно, ни секунды не сомневаясь в его нравственности, безупречной честности, добрых намерениях. А лорд Уайт так влип, что уже вообще ничего не соображает. Страшно подумать, что теперь будет.　

Мы начали наблюдать за злополучной четверкой. Лорд Уайт не отходил от Даны ни на шаг и при каждом удобном случае пожимал ей ручку, обнимал за плечи или трепал по щеке. Отец снисходительно улыбался: он был явно доволен происходящим.　

Бедная леди Уайт, казалось, похудела еще сильнее и, ссутулившись, старалась спрятать в мехах посеревшее бескровное лицо. Когда она, не выдержав, ушла,| остальные этого даже не заметили. |　

Надо прекратить это безобразие, — мрачно сказал] Гарольд. — Прекратить, пока дело не зашло слишкомЛ далеко. :|　

Тут он увидел Виктора Бриггса. Один, как всегда, он стоял неподалеку от нас; Гарольд направился к нему, а я продолжал наблюдать.　

Лорд Уайт и Дана ден Релган были всецело поглощены друг другом и радостно щебетали, беззаботные, как птицы. Я заметил, что сегодня Дана принимает ухаживания Старины Сугроба гораздо >хотнее, чем накануне в Кемптоне.　

Не на шутку встревоженный, я отвернулся и увидел, что ко мне приближается Ланс Киншип. Поймав его беспокойный взгляд, мечущийся между мной и ден Релганами, я понял, что он хочет поговорить со мной, но так, чтобы никто не заметил его появления. Улыбнувшись про себя, я шагнул ему навстречу.　

Ваши фотографии у меня в машине.　Да? Хорошо. Я хочу поговорить с этой девушкой,　сказал он, снова бросив быстрый взгляд на Дану.　Вы можете подойти к ней, передать записку? Но так, чтобы отец не заметил. Чтобы никто не заметил. Можете?　Попытаюсь.　Да-да. Хорошо. Передайте ей, что я буду ждать в одной из частных лож, — он назвал номер. — Передайте, чтобы она пришла туда. Хорошо?　Я попытаюсь, — снова пообещал я.　Да-да. Я буду наблюдать за вами. Вон оттуда,　и он показал, откуда он будет за мной наблюдать. — Когда передадите записку, известите меня, хорошо?　

Я кивнул, и Киншип, бросив последний взгляд на Дану, быстро зашагал прочь. Сегодня он оделся так же, как накануне в Ньюбери, только носки сменил — бледно-зеленые, они вносили диссонанс в его целиком выдержанный в синих тонах костюм. Жалкий человечек, подумал я. Пытается изобразить из себя черт знает что, но не может похвастаться ни талантом режиссера, ни аристократическим происхождением. Виктор Бриггс говорил, что его приглашают на светские рауты ради наркотиков, которые он с собой приносит. Печальный неудачник, вынужденный прокладывать себе дорогу наверх таким малопочтенным способом.　

Я перевел взгляд на ден Релгана, который, преследуя ту же цель, использовал свою дочь. Нет, ничто не огорчало и не трогало меня, когда я думал　

об Айворе ден Релгане. Самодовольный сводник, жаждущий власти и готовый, если придется, идти по трупам.　

Подойдя к ден Релгану, я начал благодарить его за подарки, которые он раздавал в Кемптоне. За долгие годы работы мне столько раз приходилось подлизываться к владельцам лошадей, что придать голосу благостно-чарующие нотки для меня, к сожалению, не составляло особого труда.　

Я давно хотел вам сказать, мистер ден Релган,　запел я, — ваше серебряное седло… приятно иметь дома такую вещь… просто глаз радуется.　Рад, что вам понравилось, — сказал ден Релган, скользнув по мне безразличным взглядом. — Дочь сама выбирала.　Какой вкус! — восхитился лорд Уайт, влюбленно глядя на Дану.　Очень мило с вашей стороны, — сказал я, обращаясь прямо к ней.　На добрую память, — пролепетала она дежурную фразу, глядя на меня почти с таким же, как у отца, отсутствием интереса.　Скажите, пожалуйста, это седло, оно уникально или таких много? — спросил я и отступил на несколько шагов, так что ей пришлось отвернуться от отца и лорда Уайта, чтобы ответить.　Не знаю, — начала было Дана. — Лично я видела только одно, но не уверена…　Вас хочет видеть Ланс Киншип, — оборвал я ее на полуслове.　Ох, — она быстро оглянулась на мужчин и, ослепив рассеянно улыбавшегося лорда Уайта жемчужным оскалом, тихо спросила:　Где? Когда?　После третьего заезда в частной ложе, — я назвал номер.　Счастлива, что вам понравилось седло, — сказала она громко и отчетливо, вновь повернувшись к лорду Уайту. — Приятно дарить людям радость, правда?　Милая моя девочка, — сказал лорд Уайт, просияв.　Вы дарите радость уже тем, что вы есть.　

«Впору разрыдаться от умиления», — подумал я. Кружным путем я добрался до Ланса Киншипа.　

Я передал ей все, что вы просили, — сказал я.　

Хорошо, — сказал он, и мы договорились, что встретимся во время последнего заезда у весовой, где я отдам ему фотографии.　

В третьем заезде мне предстояло скакать на Рассвете, в четвертом — на Панцире.　

Я шел из весовой на площадку для выводки, когда меня остановила незнакомая приятная женщина, в которой я с большим опозданием узнал Мари Миллейс. Я был потрясен. Мари Миллейс без единого шрама на лице. Миссис Миллейс… Бледность измученного лица бросалась в глаза, но коричневый костюм сидел на ней безукоризненно, и я был рад, что она снова на ногах.　

Вы мне обещали, что следов не останется, помните? — спросила она. — И вправду не осталось.　Мари, у меня нет слов. Вы отлично выглядите.　Не могли бы вы уделить мне немного времени?　

Жокеи, вышедшие вместе со мной из весовой,　

уже выстраивались на площадке для выводки.　

Может быть, поговорим потом, — предложил я. — Ну, например, после четвертого заезда. Я переоденусь, посидим, поболтаем где-нибудь в тепле.　

Она назвала бар, где я смогу ее найти, и я направился на площадку. Там уже ждали Гарольд и Виктор Бриггс. Мы не сказали друг другу ни слова. Все важное уже десятки раз обговорено, что толку тратить время на пустую болтовню.