Морис Леблан - Необычайные приключения Арсена Люпена Страница 30

Луиза д'Эрнемон прошептала:

— А если он не приедет?

— Нам достанется пять тысяч франков, и то хорошо, — заметил нищий.

Но тщетно! От слов Луизы д'Эрнемон на всех словно повеяло холодом. Лица нахмурились, и я почувствовал, как всех охватила гнетущая тревога.

В половине второго две тощие сестрицы в изнеможении опустились на скамью. Потом толстяк в засаленной куртке внезапно набросился на нотариуса с упреками:

— Ну что ж, мэтр Валандье, вы нам за это ответите. Вы должны были доставить сюда капитана, живого или мертвого. Это жулик, ясное дело!

Он злобно покосился в мою сторону. Лакей тоже пробормотал какое-то ругательство по моему адресу.

Но тут старший мальчишка показался в дверях и завопил:

— Кто-то едет! На мотоцикле!

Из-за стены послышался рев мотора. Какой-то человек, рискуя переломать себе кости, спускался на мотоцикле по переулку. Перед дверью он резко затормозил и соскочил на землю.

Несмотря на пыль, покрывающую его плотным слоем с головы до ног, мы заметили, что одет он не подорожному: на нем был темно-синий костюм, брюки с безукоризненной складкой, черная фетровая шляпа и лаковые туфли.

— Разве это капитан Жаннио? — возопил нотариус, не сразу узнавший мотоциклиста.

— Он самый, — объявил Люпен, протягивая нам руку, — капитан Жаннио собственной персоной. Просто я сбрил усы. Мэтр Валандье, вот расписка, скрепленная вашей подписью. — Он ухватил одного из мальчишек за руку и распорядился: — Беги на стоянку автомобилей и передай, чтобы прислали машину на улицу Ренуара. Стрелой! В четверть третьего у меня неотложное свидание.

Все зароптали. Капитан Жаннио извлек из кармана часы.

— К чему волноваться? Сейчас без двенадцати два. В моем распоряжении добрых четверть часа. Но до чего я устал, боже мой! А главное, как проголодался!

Капрал поспешно протянул ему свой пайковый хлеб, он откусил огромный кус и, усевшись, произнес:

— Прошу прощения. Скорый из Марселя сошел с рельс между Дижоном и Ларошем. Человек двенадцать погибло, многие получили увечья — пришлось помогать. Потом в багажном вагоне я откопал вот этот мотоцикл… Мэтр, будьте любезны распорядиться, чтобы его доставили законному владельцу. На руле есть бирка. А, малыш, вернулся? Машина ждет? На углу улицы Ренуара? Превосходно.

Он глянул на часы.

— Ого! Нельзя терять ни минуты.

Я смотрел на него, снедаемый любопытством. А что, должно быть, испытывали наследники д'Эрнемона! Разумеется, они не питали к капитану Жаннио того доверия, какое я питал к Люпену. И все же лица их, искаженные волнением, были бледны.

Капитан Жаннио медленно пошел налево и приблизился к солнечным часам. Их основание представляло собой фигуру человека с мощным торсом, державшего на плечах мраморную доску, над поверхностью которой так потрудилось время, что с трудом можно было различить деления, обозначавшие часы. Наверху Амур с раскрытыми крылышками держал длинную стрелу, служившую часовой стрелкой.

С минуту капитан сосредоточенно рассматривал солнечные часы. Затем он произнес:

— Потрудитесь принести нож.

Где-то дважды пробили часы. В этот самый миг тень стрелы на освещенном солнцем циферблате коснулась трещины, тянувшейся по мрамору и делившей циферблат на две примерно равные части.

Капитан схватил складной нож, который ему протянули. Открыл его. И острием лезвия, с величайшей осторожностью, принялся скрести смесь земли, мха и лишайника, которой была забита узкая щель.

На расстоянии всего двух сантиметров от края он остановился, потому что нож наткнулся на препятствие; с помощью большого и указательного пальца Люпен извлек из углубления какой-то небольшой предмет, протер его ладонями и передал нотариусу.

— Держите, мэтр Валандье, вот уже кое-что.

Это был огромный, не меньше ореха, бриллиант изумительной огранки.

Затем капитан снова принялся за дело. И почти сразу же — новая остановка. Мы увидели второй бриллиант, великолепием и чистотой не уступавший первому.

Затем на свет появился третий, четвертый.

За какую-то минуту, исследовав всю трещину от края до края, доски и не углубившись в нее больше чем на полтора сантиметра, капитан извлек на свет восемнадцать одинаковых бриллиантов.

За эту минуту вокруг солнечных часов никто не проронил ни звука, никто не шелохнулся. Наследники были в столбняке. Потом толстяк прошептал:

— Разрази меня гром!

А капрал простонал:

— Ох, капитан, капитан…

Обе сестры лишились чувств. Барышня с собачкой опустилась на колени и стала молиться; лакей шатался, обхватив обеими руками голову, — он был словно пьяный! Луиза д'Эрнемон плакала.

Когда все немного успокоилось и захотели поблагодарить капитана Жаннио, того уже и след простыл.

Несколько лет спустя мне наконец представился случай расспросить Люпена об этом деле. В пылу откровенности он сказал:

— Вы об истории с восемнадцатью бриллиантами? Боже мой, подумать только, что три или четыре поколения таких же людей, как мы с вами, напрасно искали решение этой задачи! А восемнадцать бриллиантов спокойно лежали на месте, чуть-чуть прикрытые грязью.

— Но как вы догадались?

— Я не догадался. Я додумался. По правде сказать, долго раздумывать не пришлось. С самого начала меня поразило одно обстоятельство: во всей этой истории самую важную роль играло время. Шарль д'Эрнемон, когда он еще был в здравом уме, сам начертал дату на трех картинах. А потом, когда он заблудился в потемках, слабый луч сознания ежегодно приводил его на середину старого сада, и тот же луч уводил его оттуда каждый год в одно и то же время, а именно в пять часов двадцать семь минут. Что, так сказать, управляло его расстроенным рассудком? Какая высшая сила распоряжалась несчастным безумцем? Вне всякого сомнения, это было инстинктивное понятие о времени; на картинах откупщика оно воплощено в солнечных часах. Это было годовое обращение Земли вокруг Солнца, приводившее Шарля д'Эрнемона в определенный день в сад в Пасси. Наконец, это было ежедневное обращение Земли вокруг своей оси, выгонявшее Шарля из сада в один и тот же определенный час, по всей видимости тогда, когда солнце, лучи которого в те годы встречали на своем пути препятствия, ныне исчезнувшие, уходило из сада в Пасси. Все это тоже символизировали солнечные часы. Вот почему я сразу понял, где следует искать.

— Но как вы установили время поисков?

— Да попросту посмотрел на картины. Современник Шарля д'Эрнемона мог написать: «двадцать шестое жерминаля второго года», мог написать: «пятнадцатое апреля тысяча семьсот девяносто четвертого года», но только не «пятнадцатое апреля второго года». Я изумлен, что никому это не пришло в голову.

— Значит, цифра два означает два часа?

— Разумеется. Вот как, по-видимому, было дело. Сначала откупщик обратил все свое состояние в золото и серебро. Потом, для пущей безопасности, купил на эти деньги восемнадцать превосходных бриллиантов. Застигнутый патрулем, он бросился в сад. Где спрятать бриллианты? Случайно ему на глаза попались солнечные часы. Было два часа дня. Тень стрелы падала на трещину в мраморе. Он покорился знаку, поданному тенью, закопал в пыль свои восемнадцать бриллиантов, а затем вернулся в дом и хладнокровно отдался в руки солдат.

— Но ведь тень от стрелы ложится в два часа на трещину в мраморе каждый день, а не только пятнадцатого апреля!

— Не забывайте, любезный друг, что мы имеем дело с безумцем, а у него запечатлелась в мозгу именно эта дата.

— Пусть так, но ведь, если вы разгадали эту загадку, вам ничего не стоило в любой день в течение целого года проникнуть в сад и похитить бриллианты.

— Верно, и я так бы и поступил без колебаний, если бы речь шла о других людях. Но я пожалел этих горемык. Да и потом — вы же знаете старого осла Люпена: он пойдет на любое сумасбродство ради того, чтобы покрасоваться в роли благодетельного гения, а заодно ошеломить ближних.

— Ба, — воскликнул я, — не такое уж это сумасбродство! Шесть прекрасных бриллиантов! Полагаю, что наследники д'Эрнемона с радостью выполнили уговор.

Люпен взглянул на меня и ни с того, ни с сего разразился хохотом.

— Так вы ничего не знаете! Да, наследники д'Эрнемона изрядно обрадовались, тут спорить не приходится. Однако, любезный друг, на другой же день у славного капитана Жаннио оказалось ровно столько же заклятых врагов, сколько было наследников у д'Эрнемона. На другой же день две тощие сестрицы и толстяк организовали сопротивление. Договор? Он ничего не стоит, поскольку никакого капитана Жаннио нет в природе, и это нетрудно доказать. «Откуда взялся этот капитан Жаннио, этот авантюрист? Пусть только сунется, мы ему покажем!»

— И даже Луиза д'Эрнемон?..

— Нет, Луиза возражала против этой низости. Но что она могла поделать? Кстати, когда она разбогатела, возлюбленный вернулся к ней. Больше я о ней ничего не слышал.