Джон Харви - Грубая обработка Страница 30

– Найдется ли кто-нибудь, кто будет отрицать, что я не предупреждал вас о чем-нибудь подобном? – Гарольд посмотрел через стекло панели туда, где звукорежиссер был занят тем, что давал инструкции звукооператорам.

– Слабеет освещение, Гарольд.

– Боже мой, почему сейчас?

– Всего на чуть-чуть, – прозвучал по одному из микрофонов голос осветителя.

– Черт возьми! – прошептал Гарольд и взглянул на часы.

– Прошу – Дайана Вулф разорвала фольгу еще одной палочки мятных таблеток и протянула ее Гарольду. Он взял две и тут же разжевал.

– Не хотите ли аспирина? – спросила Дайана, положив свою наманикюренную руку на его плечо.

– Я бы хотел, чтобы мы отсняли что-нибудь до того, как прервемся на обед.

– Гарольд? – Роберт Делевал принялся за свое от самой двери. – Поскольку сейчас пауза, я полагаю, мы могли бы заменить парочку этих строк?

– Роберт.

– Да?

– Умри!

Разговор Резника с суперинтендантом был кратким и ничего не решил. Скелтон, казалось, был рассеян и думал о других вещах.

– Чао не одинок и не без друзей в городе, Чарли. Не вредно помнить об этом.

– Он член гольф-клуба, не так ли, сэр?

– Чарли?

– Простите, сэр.

– Только вы знаете, каким может быть сержант Миллингтон, если он почувствует, что его обвели вокруг пальца. Это как красная тряпка для быка.

– Я прослежу, чтобы он не выпускал пар, сэр.

– Сделайте это, Чарли.

Скелтон замолчал и задумчиво смотрел на него. А Резник думал, что ему надо еще повидаться с другими людьми, выполнить другую работу.

– Что-нибудь еще, сэр? – спросил инспектор. – Только…

– Нет-нет, Чарли. – Он мотнул головой. – Это все. Резник уже переправил Риза Стэнли Дивайну, дав ему инструкции успокоить этого человека, выяснить, знал ли кто-либо из соседей о его намерении вернуться раньше, чем планировалось, предложить, чтобы он присоединился к местному отделению общества наблюдения за соседними домами. Джефф Харрисон звонил третий раз, и Резник просто отметил это в своей памяти. Почему-то он не имел особого желания разговаривать с Джеффом.

– Сэр?

Патель ждал около кабинета Резника. Когда инспектор приблизился, Патель еще больше расправил свои широкие плечи. На нем были пиджак в мелкую клетку и брюки, которые гладили последний раз, когда они были в чистке.

– «Кингз Корт», сэр. Все их данные находятся в компьютере.

– И?

– Возникла некоторая проблема с этим. – Патель покачал головой. – Не хотят делать распечатку.

– Я заскочу туда, – вздохнул Резник.

Пластинка Барри Манилоу, которую поставила Мария, когда направилась в ванную, создавала интимный, обволакивающий фон: приглушенный, но резкий бас, сопровождаемый иногда звуками фортепьяно. Дым от сигареты скрадывал свет, на удивление яркий, хотя он и проходил через кружевную занавеску на окне спальни.

– Тебе нравится эта пластинка?

– Ммм. А тебе?

Грабянский не знал. Он разбирался в музыке, как его партнерша в орнитологии, – бывают большие птицы, бывают и маленькие, а в музыке бывают медленные мелодии, бывают и быстрые. Большинство здесь были медленные.

Грабянский ухитрился так лечь на бок, чтобы не потревожить свою правую руну, особенно пальцы. Он дважды провел языком по раковине ее уха, и дрожь пробежала по неподвижному телу Марии.

– Эй! – воскликнула Мария.

– Да?

– Что это?

– Что именно?

– Что ты сделал?

– Это?

– Да.

– Ну и что?

– Где ты научился этому?

Он проделал это еще несколько раз, и она застонала. Он хорошо помнил, где и когда он научился делать это. Ему было пятнадцать, а она была дочерью сторожа – худенькая девушка шестнадцати лет, которая носила очки и толстые хлопчатобумажные носки до колен. У задней двери было небольшое углубление, в котором могли поместиться их тела, если они стоя крепко прижимались друг к другу. Грабянский был уверен, что, кроме родителей и тетки на Рождество и в дни рождения, ее никто никогда до этого не целовал. И, конечно, не так: с языком, нежно играющим вокруг ее маленького уха.

– Джерри!

– Так меня зовут.

– Нет-нет, не надо.

– Тебе хорошо?

– Очень.

– Ну что. Хватит?

– Ммм, – ворковала Мария. – Мммм.

– А ты говоришь – Джерри, – осклабился Грабянский.

Гостиница «Кингз Корт» была переделана из жилого здания: с квартирами, выходившими окнами на обе стороны дома, с подвалами и мансардами для слуг и различных служб, с отдельно стоявшими строениями для карет и лошадей. Теперь она обслуживала новое поколение: торговцев компьютерами, родителей, навещающих в свободные дни недели своих отпрысков-студентов, американцев или немцев, прибывающих в Англию по тридцатидневным турам и горящих желанием увековечить свой облик около памятника Робину Гуду. Портье гостиницы заверила Резника в отсутствии свободных мест, сжала губы при виде полицейской карточки и распушила свою прическу одной рукой, надеясь, что где-то есть камера и их снимают для телевизионной программы «Следим за преступлениями».

Она была в трудно поддающемся точному определению «тридцатилетнем» возрасте, одета в тесно облегающий жакет черного цвета с накладными плечами и значком, на котором было написано «Лезли». Резнику было ясно, что в свидетельстве о рождении ее имя записано иначе. Если, конечно, ее не крестил малограмотный священник.

– У вас возникли проблемы с вашим компьютером, – заявил Резник.

– Я думала, вы из полиции?

– Правильно.

– Тогда зачем вам обслуживать наш компьютер?

– Я не собираюсь делать этого.

– Тогда вы, наверное, интересуетесь теми, кто убегает из гостиницы под покровом ночи, не уплатив за проживание? Это называют «мунлайтинг», не правда ли?

– Что-то в этом роде.

У Лезли была богатая фантазия, что неудивительно для человека, выполняющего работу, которая обрекает его на бесконечное сидение часами, разговоры с людьми, набравшими не тот номер телефона, или просто с идиотами. У нее не укладывалось в голове: о чем думала Мадди из телесериала, когда не подпускала к себе Уиллиса ближе, чем на вытянутую руку, целых две серии. Если бы на месте Мадди была она, то все было бы в порядке еще до того, как закончилась половина первой серии. Но тогда это была бы реальная жизнь, а не телевидение.

– Алло, – прервал ее Резник.

– Да?

– Относительно компьютера, который я не собираюсь обслуживать.

– Ну и что?

– Я полагаю, нет никаких шансов, что он уже работает? Лезли покачала головой и прикусила кончик карандаша.

Она звонила в мастерскую в это утро три раза, и каждый раз один и тот же гнусавый голос обещал, что придут в течение часа. Какого часа – хотела бы она знать.

Резник понял – еще немного, и он потеряет ее снова, и решил попробовать с другого конца.

– Как давно вы перешли на компьютер? – спросил он.

– О, дайте подумать… это будет… около года назад. Да, что-то в этом роде. Год.

– А что было до этого?

– Маленькие карточки.

– И вы их выбросили, поскольку они были переведены на диск.

– Вы шутите. Я хотела это сделать и сделала бы, будь моя воля, но нет, управляющий сказал, что я должна держать их пять лет, целых пять лет! – Она наклонилась к нему через барьер, и Резник отчетливо заметил твердые края контактных линз в ее глазах. – Но такого закона нет, не правда ли? Пять лет?

– Нет, насколько мне известно.

– Видите, я говорила ему. Нельзя сказать, что он прислушивается ко всему, что я ему говорю, за исключением «нет», и то лишь когда мне приходится кричать.

– До них можно добраться? – спросил Резник.

– Что?

– Вы можете добраться до этих карточек?

– Это важно?

– Очень.

Она заморгала, глядя на него. Ей так не хотелось идти рыться в кабинет. Управляющий будет пялиться на ее спину, ей придется вытаскивать массу пыльных ящиков с бумагами, пыль забьется ей в нос и под ногти.

– Вы бы этим очень нам помогли, – старался поощрить ее Резник.

Лезли демонстративно повздыхала и ушла. Минут через пять она появилась, неся три коробки с карточками, одна на другой, и балансируя ими. Она поставила их на барьер и отправилась на поиски тряпки, которой можно было бы смахнуть пыль.

– Это не за все пять лет? – поинтересовался инспектор.

– За три, – ответила она тоном, не допускающим новой просьбы принести остальное.

Резник не принадлежал к типу людей, которые будут идти до конца, если им везет Он пошел бы на это только тогда, когда был бы уверен, что повезет и на этот раз. Инспектор спокойно листал местную туристскую брошюру в то время, когда Лезли проверяла карточки. Нужная информация была найдена удивительно быстро.

– Вы хотите, чтобы я записала все это?

– Если вас не затруднит.

Грабянский в качестве своего адреса называл контору компании «Джи энд Джи Текстайлз энд Лейзурвир» в Милтон Кейнесе. За последние три года он дважды останавливался в гостинице, каждый раз на несколько недель, и только на этот раз он сократил свое пребывание здесь.