Предписанное отравление - Бауэрс Дороти Страница 30

– Кажется, ее нужно было убить как раз тогда, – нахмурился Солт. – Интересно, почему яд был добавлен именно в последнюю порцию?

Пардо ответил не сразу, но, в конце концов, он сказал:

– Предполагаю, все знали – в тот день придет доктор, так что оставался риск, что он что-то обнаружит.

– Значит, анонимки доктору написал не убийца? Иначе...

– Нет, это был не убийца, – прямо ответил инспектор. – Легко заметить, что все получилось не так, как ожидал автор писем, и из-за несвоевременного убийства доктор потерял целое состояние. Если бы убийца был автором писем и попытался повесить все на доктора, то мог бы все сделать получше. У меня есть мысль насчет происхождения писем, но она озадачивает меня, так как я считаю, что автор писем рассылал их независимо от планов убийцы.

Солт призадумался.

– Вы предполагаете, что убийца знал о письмах и не хотел, чтобы Фейфул попал под подозрение, и совершил убийство так, чтобы обелить доктора?

Пардо рассмеялся.

– Мягкосердечный убийца! Нет, старина, я так не думаю. Если он так добр, то кто вытер пузырек, но оставил нам отпечатки доктора?

– Анонимщик.

– Получается целый поединок между отравителем и анонимщиком. Но давайте поговорим обо всех оставшихся: внучках, Карновски, мисс Буллен. А начнем с Дженни Херншоу.

– Для нее все довольно мрачно, – заметил Солт.

– Да. У нас есть рассказ Ренни, и ни одну из девушек нельзя рассматривать, не вспоминая о Джоне Лакланде и истории их жизни. Итак, каковы мотивы Дженни? Их много. Начнем с денег. Как-то не верится, что внучки совсем не знали, получат ли они что-нибудь после смерти миссис Лакланд. Они признают, что та постоянно говорила о своих деньгах, и, как мы знаем, она вполне могла заявлять, что лишит их наследства. В любом случае, Дженни могла знать, что является наследницей, а доказательств того, что она не знала об этом, у нас нет. Вот и мотив. Добавим к этому, что смерть бабушки означала для Дженни освобождение от тирании и обретение свободы выйти замуж за Карновски – при жизни старушки она никогда бы не получила разрешения на этот брак.

Вот вам тройной мотив для Дженни Херншоу. Кроме того, нужно учитывать, что ситуация вокруг Карновски обострилась из-за событий прошлой пятницы. А на следующий день миссис Лакланд поразила таинственная болезнь.

– Это выглядит, как если бы первая попытка Дженни не удалась, и она была вынуждена повторить ее, стараясь успеть прежде, чем старуха повидается с адвокатом, – кивнул Солт.

– Да. Прежде, чем та успела составить новое завещание. И если это было так, то внучки не знали об условиях завещания дедушки, и Дженни могла подумать, что может потерять все деньги, запаниковать и убить бабушку.

– Думаете, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, не так ли? – спросил сержант. Он знал, что шеф рассуждает не как человек, пришедший к определенным выводам.

– Да. Как-то все это чересчур, Солт. В то же самое время я боюсь действовать по наитию. Это может быть Дженни, это должна быть Дженни, но именно поэтому это не может быть она – все слишком сильно указывает на нее. Это довольно бестолковый аргумент в стиле «если косвенные доказательства против Икс плохи, то Икс – невиновен». Но иногда все обстоит именно так, как выглядит. Так что продолжим.

Возможности? Их предостаточно. Она могла дать миссис Лакланд препарат в тот момент, когда принесла ужин, а нам соврать, что миссис Лакланд отказалась от лекарства в семь вечера. В таком случае ее девятичасовой визит в спальню бабушки был сделан, чтобы убедиться: яд подействовал. С другой стороны, если девушка говорит правду, и ее бабушка не принимала лекарство в семь вечера, то она отравила ее в девять? В моих рассуждениях есть слабые места?

Солт задумался.

– Не могу сказать, – наконец, признался он.

– Ну, мне кажется маловероятным, чтобы последний визит в комнату бабушки был совершен ради убийства. Слишком уж нарочито, под носом у Карновски и второй внучки. Если старушку убила Дженни, то, думаю, она сделала это во время ужина. Предположим, что это сделала она, и не станем рассуждать, почему она отравила пузырек, а не стакан. Знает ли Карновски, что она сделала? И не пытается ли Кэрол Квентин защитить кузину?

– Почему вы так думаете?

– Я не говорил, что я так думаю. Но вспомните, что именно Кэрол в разговоре с нами пыталась преуменьшить антипатию миссис Лакланд к Карновски. Она притворилась, что это лишь из-за того, что он – киноактер. Также именно Кэрол ничего не сказала о том, что ее бабушка собиралась поговорить с Ренни о…

– Возможно, она так пыталась защитить себя.

– Может быть. Также это могло бы скрыть мотивы Дженни, ведь та несколько дней назад попала в переделку и могла быть вычеркнута из нового завещания.

– Это ссора со старушкой все для нее портит, – заметил сержант.

– Да. И вспомните, что это она спрашивала Ренни о завещании, рассказала Литтлджону об увольнении Хенесси, но не упомянула о присутствии Карновски и странно выглядела, когда суперинтендент спросил об анонимных письмах.

– Может, она сама их отправила, – неохотно допустил Солт.

– Возможно. Хотя если это она, то я не разбираюсь в людях. Но я чувствую, что Дженни Херншоу кое-что знает…

– Она знает, кто убил старушку? – предположил Солт.

– Это было бы слишком хорошо, Солт. Конечно, она может знать, как может и сама быть убийцей. Но сейчас я думаю не об этом. Вчера вы удивились тому, что я поверил рассказу Карновски о парне, которого вы пытались выследить, не так ли?

– Парне? – хмыкнул Солт. – Это лишь плод фантазии.

– Нет, он из плоти и крови. Я и сам был скептичен, пока не упомянул о нем в разговоре с Дженни Херншоу. Вы не заметили, как она поначалу отрицала, что что-то знает, а потом, когда я отставил эту тему, сама стала говорить о «приукрашивании фактов»?

– Да, но…

– Почему, когда я сказал ей, что это была идея Карновски, она перепугалась до смерти и больше не смогла ничего нам сказать? Если тот человек не существовал, ей не нужно было пугаться при упоминании мистера Карновски. Думаю, она знает о нем. Думаю, она вернулась к этой теме, так как с тех пор, как я упомянул о нем, тот парень не выходил у нее из головы, и она решила развеять мои подозрения, высмеяв эту мысль.

– Звучит разумно, – признал сержант. – Но смотрите: допустим, она подозревает, что старушку убил Карновски, и допустим, что она решила, будто он изобрел того парня, чтобы бросить тень подозрения на кого-то еще? И ваш рассказ усилил ее уверенность, что все это – дело рук Карновски.

– Солт, сегодня вы соображаете в два раза быстрее обычного, – улыбнулся Пардо. – Может, и так. Но все-таки она знает что-то важное. А что насчет кузины, Кэрол Квентин?

– Они в одной лодке, не так ли? Я имею в виду, что их условия практически одинаковы.

– Конечно, возможности у них равные, – ответил Пардо. – Но я не думаю, что у нее вы найдете мотив так же быстро, как у Дженни. Конечно, остается мотив денег, да и избавления от рабства, или как еще назвать их положение в доме старухи? Мотивов достаточно, но все-таки в опале была Дженни, она же была и влюблена в человека, который, по-видимому, любит ее. У нас нет улик, показывающих, что для мисс Квентин смерть миссис Лакланд была так же важна, как для второй внучки.

Пардо нахмурился, а затем медленно продолжил:

– Я не понимаю, почему она была убита в среду ночью, а не раньше, ведь когда она сильно болела, Фейфул не стал бы обращать такого сильного внимания на ее смерть.

– Потому что она собралась изменить завещание, – предположил сержант.

– Да, я знаю. По этой причине ее могли убить сейчас, а не месяц назад. Но морфий пропал в июне, значит, убийца ждал, пока не наступит выздоровление, словно хотел, чтобы смерть совсем не выглядела естественной!

– Кто бы это не сделал, он, вероятно, надеялся обмануть врача.

– Но она не принимала этот яд даже в минимальных дозах, – покачал головой Пардо. – Вернемся к Кэрол. У нее была возможность дать старушке яд, когда она подымалась за платком – она говорит, что это было примерно в половине девятого. Нам трудно определить продолжительность времени, в течении которого она отсутствовала в гостиной. Если Кэрол может пытаться защитить Дженни, то и Дженни может пытаться представить все в выгодном для Кэрол свете – если Дженни притворяется, что не знает, когда вернулась Кэрол, а Карновски ей подыгрывает. От показаний кухарки тоже нет проку. Она говорит, что Кэрол ушла от нее без десяти девять, но она не помнит, сколько времени они проговорили – «от десяти до двадцати минут». Значит, она бы могла убить бабушку перед тем, как идти на кухню.