Рекс Стаут - Золотые пауки (сборник) Страница 31

Я вовсе не хочу сказать, что это вскружило мне голову, поскольку понимал, что пользуюсь подобной популярностью не только потому, что они видят во мне интересного собеседника. Во-первых, убийство миссис Фромм и еще два преступления даже сейчас, спустя четыре дня, стоили того, чтобы расходовать на сообщения о них не одну тысячу бочек типографской краски. Во-вторых, в городе началась подготовка к муниципальным выборам, а Боуэн, Скиннер и Нири не страдали от недостатка самолюбия. Для человека, который так предан идее служения обществу, что готов взвалить на себя дополнительную ответственность (за более высокое жалованье, разумеется), убийство хорошо известной личности открывает весьма интересные возможности.

В полицейском участке нас изолировали друг от друга, но это меня не обеспокоило. Единственное, чего я пока не намеревался сообщать полиции, – это наш способ допроса Игана, а также факт существования записной книжки. Целый час я провел в маленькой комнатушке со стенографисткой: продиктовал ей свои показания, дождался, пока она перепечатает их, подписал, а затем был проведен к Нири на допрос. Ни Кремера, ни Стеббинса с ним не было. Нири был угрюм и мрачен, но не хамил. Наша беседа продолжалась всего полчаса, так как кто-то позвонил ему, куда-то вызвал, и он должен был закончить допрос. Когда меня провожали по зданию к выходу, все встречавшиеся знакомые и незнакомые полицейские любезно здоровались со мной. Вероятно, по управлению полиции уже прошел слух, будто меня уговаривают выставить свою кандидатуру на пост мэра. Во всяком случае, я вежливо отвечал на приветствия, как человек, который понимает, в чем дело, но сейчас страшно занят.

В прокуратуре, куда меня после этого доставили, я тут же был проведен к самому Боуэну. Перед ним на столе уже лежали копии моих показаний. В ходе нашего разговора он неоднократно меня останавливал, ссылаясь на то или иное место показаний, находил его, хмурясь, прочитывал и затем кивал, словно желая сказать: «Да, все же возможно, что ты и не сочиняешь». Он не только не похвалил меня за то, что мы задержали Эрвина и Игана и сделали так, что Горан должен был поехать с ними, но, наоборот, даже намекнул, что, доставив их к Вульфу вместо полиции, я рисковал заработать не менее пяти лет за решеткой, если бы сам Боуэн взялся за это дело. Хорошо зная прокурора, я не придал этому значения и пропустил мимо ушей, поскольку в этот день у него хватало неприятностей и без меня. Несомненно, ему испортили выходной. Глаза его покраснели от недосыпания, телефон не переставал звонить, все время заходили помощники, и, в довершение всего, в списке наиболее популярных кандидатов на пост мэра, опубликованном одной из утренних газет, он оказался лишь на четвертом месте. Не забывал он и того, что в следствие по делу шайки шантажистов, раскрытой Солом, мной и Фредом, а значит, и в расследование дела Фромм – Берч – Дроссос теперь, к сожалению, наверняка впутается ФБР и само арестует убийц. Вовсе не удивительно, что прокурор был со мной не очень любезен. Хотя, говоря по совести, то же самое можно было сказать и про всех остальных. Например, никому даже в голову не пришло, что я иногда должен принимать пищу.

Мандельбаум провел меня в свой кабинет и начал разговор так:

– Ну так вот, о предложении, которое вы вчера сделали мисс Эстей…

– Бог мой! Опять!

– Да, но теперь это выглядит иначе. Мой коллега Рой Бонино сейчас у Вульфа и беседует с ним по этому поводу. Давайте прекратим ломать комедию и потолкуем, исходя из предположения, что вас к ней действительно послал Вульф. Вы же сами заявили мне, что ничего плохого в этом предложении в действительности не было, а раз так, почему бы нам не поговорить откровенно?

Я был голоден и зол.

– Ну хорошо. Допустим. Что же дальше?

– Тогда естественно сделать вывод, что Вульф знал о существовании банды шантажистов еще до того, как послал вас с этим предложением. В таком случае он, очевидно, считал, что для мисс Эстей будет исключительно важно узнать, сообщила ли миссис Фромм Вульфу об этом. Правда, я и не ожидаю, что вы это подтвердите, но мы подождем Бонино и узнаем, что рассказал ему Вульф. Однако я все же хочу знать, как мисс Эстей ответила на ваше предложение и что именно сказала вам.

Я покачал головой:

– Если мы будем и дальше беседовать только в свете вашего предположения, у вас может сложиться неправильное впечатление. Разрешите мне высказать другое предположение.

– Пожалуйста.

– Предположим, что мистер Вульф ничего не знал о какой-то там банде шантажистов, а просто хотел расшевелить ее возможных участников. Предположим, он не подозревал специально мисс Эстей, а она просто оказалась первой в списке возможных кандидатов. Предположим, я сделал такое же предложение не только ей, но также миссис Горан, Анджеле Райт, Винсенту Липскомбу и продолжал бы делать и другим, если бы мистер Вульф не вызвал бы меня, так как к нему явился Пол Каффнер и обвинил меня в вымогательстве у мисс Райт. Разве такое предположение не выглядит куда интереснее?

– Конечно. Так, так… Понимаю. В таком случае я хочу знать, что вам ответил каждый из них. Начните с мисс Эстей.

– Мне придется придумывать их ответы.

– Вы же мастер по таким делам. Давайте.

Мы потратили на это еще около часа, а когда мое воображение иссякло, Мандельбаум ушел, предварительно предложив подождать его. Я сказал ему, что хотел бы пойти поесть, но он не разрешил мне уйти, так как я мог понадобиться ему в любую минуту. Пришлось согласиться. Так прошло еще минут двадцать. Затем Мандельбаум вернулся, сказал, что меня снова хочет видеть Боуэн, и предложил пройти к нему, а сам он должен заняться еще кое-чем.

Боуэна на месте не оказалось, и мне снова пришлось ждать. На мое счастье, в кабинет вскоре вошел молодой человек с подносом. Я мысленно воскликнул «ура!». Слава богу, в этом заведении, видимо, есть и гуманные люди. Однако молодой человек поставил поднос на стол Боуэна и удалился, даже не взглянув на меня. Как только дверь за ним закрылась, я подошел к столу, снял салфетку с подноса и увидел весьма аппетитный бутерброд с горячим вареным мясом, кусок пирога с вишнями и бутылку молока. Я едва успел вернуться к своему креслу и откусить кусок бутерброда, как в кабинет вошел Боуэн. Не желая ставить его в неловкое положение, я тут же обратился к нему:

– Тысячу раз спасибо, мистер Боуэн, что вы прислали мне поесть! Вы чертовски любезны. Я, конечно, не голоден, но растущий организм всегда нужно подкармливать. Да здравствует наш будущий заботливый мэр – мистер Боуэн!

Тут-то Боуэн и продемонстрировал, из какого материала он сделан. Какой-нибудь мелкий человечишка сразу отобрал бы у меня поднос или схватился бы за телефон и сказал, что некий хулиган слопал его завтрак, пусть пришлют другой. Боуэн же лишь злобно взглянул на меня, выбежал из комнаты, а через несколько минут вернулся с другим подносом и поставил его перед собой на письменный стол. Не знаю, у кого ему удалось конфисковать этот завтрак.

Вскоре выяснилось, что Боуэну нужно уточнить вопросов сто по докладу, который ему уже успел сделать Мандельбаум.

В Главное управление полиции меня доставили с эскортом часа в три, а начальник полиции Скиннер принял меня только около четырех. Наша беседа в течение следующего часа была довольно-таки сумбурной. Вы, наверное, подумали, что перед тем, как приступить к беседе с такой персоной, как я, Скиннер распорядился ни в коем случае его не беспокоить, разве что в Нью-Йорке вспыхнет мятеж? Ничего подобного – нам все время мешали. И тем не менее в промежутках Скиннер успел задать мне несколько важных вопросов. Например, шел ли дождь, когда я приехал к гаражу? Заметил ли я по выражению лиц Горана и Игана, что они знают друг друга? В те же минуты, когда Скиннер не отвечал на звонки одного из четырех телефонов, стоявших у него на столе, не звонил куда-нибудь сам, не разговаривал с каким-нибудь прорвавшимся к нему чиновником и не подписывал принесенные ему бумаги, он без конца шагал по своему огромному, роскошно обставленному кабинету.

Около пяти в кабинет вошел Боуэн, сопровождаемый двумя помощниками с туго набитыми портфелями. Очевидно, предполагалось какое-то совещание на высоком уровне. Я подумал, что если меня не выставят за дверь, то будет очень полезно послушать, и поэтому, стараясь быть как можно незаметнее, быстро пересел с кресла у стола на стул в сторонке. Скиннер, будучи занят, не заметил этого, а другие, наверное, решили, что я ему нужен. Они расселись вокруг стола и открыли дискуссию. У меня от природы прекрасная память, которую я к тому же хорошо натренировал за годы работы с Ниро Вульфом. Конечно, я мог бы подробно и полно изложить все услышанное мною в течение следующих тридцати минут, но не сделаю этого из-за присущей мне скромности. Да и кроме всего прочего, кто я такой, чтобы подрывать доверие избирателей к избранным ими высокопоставленным слугам народа?