Саймон Толкиен - Последний свидетель Страница 31

— Может, и захватила.

— Вы помогали ей собираться?

— Да.

— И медальон находился в чемодане?

Экономка не ответила.

— Ну, что же вы, миссис Мартин. Отвечайте. Леди Энн брала драгоценности в Лондон, так или нет? И это вы помогали ей отбирать и паковать вещи?

— Да.

— И медальон был в числе украшений, которые она с собой захватила?

Снова нет ответа.

— Так да или нет, миссис Мартин? — На сей раз Майлз говорил громче, в голосе его звучала особая настойчивость. И экономка в конце концов сдалась:

— Да, она брала его. А потом привезла обратно.

— Откуда вам известно последнее?

— Да потому, что я видела медальон у нее на шее. В день убийства. Я ведь уже говорила.

— Нет, вы говорили несколько иначе. Что видели только золотую цепочку. Возможно, на этой цепочке висело какое-то другое украшение.

— Не думаю.

— И до сегодняшнего дня вы ни разу не упоминали об этом золотом украшении? Во всяком случае, в письменных ваших показаниях этого нет.

— Я не знала, что это так важно, когда давала те показания. Ведь это было до того, как Том нашел медальон.

— Так получается, что пока он не нашел его, вы о нем молчали, верно? И полиции не сказали ни слова, я прав?

— Тогда я не знала, что надо было.

— Медальон нашли больше девяти месяцев тому назад, миссис Мартин. За все это время вы не раз могли сообщить о нем, однако же почему-то этого не сделали. Ждали сегодняшнего дня. Встает вопрос, почему. Может, потому, что эта мысль пришла к вам лишь недавно? Во время одного из долгих вечеров, которые вы проводили с Томасом Робинсоном, разгуливая по пляжу? И делать вам больше было нечего, кроме как говорить о предстоящем процессе?

— Дел у меня хватает. После смерти леди Энн веду хозяйство в доме в одиночку.

— Вы говорили с Томасом о медальоне, миссис Мартин?

— Может, и говорила.

— Ну, разумеется, говорили, именно поэтому и вынесли на процесс всю историю. Потому что он сказал, как это важно для суда. Важно, чтоб кто-то видел медальон на шее леди Энн по возвращении из Лондона. Верно, миссис Мартин?

— Не понимаю, о чем это вы.

— Не понимаете, о чем я говорю? Прекрасно. Тогда позвольте мне задать обобщенный вопрос обо всех этих драгоценностях. Леди Энн любила говорить о своей коллекции?

— Да, она ею очень гордилась.

— И не делала секрета из того факта, что фамильные драгоценности хранятся в доме, верно? Это было известно всем ее знакомым, так или нет?

— Это было известно ей, — сказала экономка, указывая на скамью подсудимых. — Грета знала. Поэтому и подослала тех двоих.

— Хорошо, миссис Мартин. Давайте поговорим и об этом. Давайте вспомним день убийства. Итак, моя клиентка сказала вам, что миссис Болл пригласила Томаса остаться у нее переночевать, верно?

— Верно.

— Когда именно она вам это сказала?

— Вроде бы накануне, в воскресенье. Или утром того дня, когда все это случилось. Не уверена, точно не помню.

— Не уверены? И не помните, где именно вы находились, когда состоялся этот разговор?

— Нет, не помню. Прошло уже больше года.

— Это верно, больше года. Не помните, когда и где вы говорили об этом с моей клиенткой. Так как же вам удалось запомнить, что именно она тогда говорила?

— Запомнила, и все тут.

— Но с какой стати вам было это запоминать, миссис Мартин? Ведь не такая уж важная была затронута тема, поедет Томас в гости к Эдварду или нет. Но сам факт почему-то оказался для вас важным. Наверное, важным потому, что вы должны были подвезти Томаса.

— Ну а кто же мог пригласить его, как не миссис Болл? — парировала экономка, косясь на скамью, где сидела сторона обвинения.

— Леди Энн попросила Грету позвонить миссис Болл. Грета не сказала вам об этом, видно, сочла необязательным доводить до вашего сведения. Просто сообщила вам о договоренности, и все.

— Миледи никогда не стала бы просить Грету об этом. Она попросила бы меня.

— Но вас же не было дома в воскресенье днем, или я ошибаюсь, миссис Мартин? Вы отсутствовали.

— При чем здесь воскресенье днем?

— Да при том, что звонок был сделан именно в воскресенье днем, так нам сказала миссис Болл. — В голосе Майлза отчетливо звучали торжествующие нотки.

Он помолчал секунду, затем продолжил:

— Хорошо, вернемся теперь к событиям понедельника. Вы говорили, что проверили перед отъездом все окна и двери, верно?

— Все, за исключением калитки в южной стене.

— Меня больше интересует северная. Вы совершенно уверены, что она была заперта?

— Совершенно. Прекрасно помню, как прошла по лужайке, как повернула ключ в замке.

— Понятно. Ну а окна?

— Все были закрыты, за исключением окон в гостиной.

— И окна в спальне Томаса тоже?

— Да. Там тоже.

— Но ведь день выдался такой теплый, миссис Мартин, не правда ли? Именно поэтому леди Энн и сэр Питер держали окна в гостиной открытыми.

— Ну, наверное. День был летний.

— Хорошо. Еще один, последний вопрос об этом дне, миссис Мартин. Известно, что леди Энн принимала на ночь снотворное. И это было для нее обычной практикой?

— Да. У нее, бедняжки, всегда было плохо со сном. Еще с детства.

— Спасибо. И наконец, миссис Мартин, хотелось бы спросить вас о том, что произошло в доме «Четырех ветров» девять дней тому назад. Если точней, в среду вечером, пятого июля.

— А что? — как-то подозрительно и настороженно спросила пожилая дама.

— Около шести вечера вы отправились на встречу в Женском институте во Флайте. Верно?

— Да. Примерно в это время.

— И перед отъездом вы, как я полагаю, проверили все окна и двери. За исключением южной калитки, правильно?

— Проверила.

— И калитка в северной стене была заперта, так?

— Да, заперта.

— Вы столь же уверены в этом, как тогда, когда говорили, что в день убийства калитка была заперта?

— Да.

— Ну а двери в дом? Они тоже были заперты?

— Да, были заперты. У Тома были ключи. При надобности мог бы отпереть.

— И когда вы вернулись из города, то застали в доме полицейских, верно?

— Да, их было четверо. Все осматривали, шастали повсюду, весь дом вверх дном перевернули. Эти бандиты приходили снова. Так сказал мне Том.

— Да, конечно, если только он не выдумал.

И тут Майлз Ламберт неожиданно опустился на свое место, а миссис Мартин так и осталась стоять, прямая и сухонькая, как палка.

ГЛАВА 15

— Ну, как все прошло, милая? — спросил сэр Питер.

Он находился рядом с Гретой на заднем сиденье «Даймлера». Джон, шофер, вез их из суда домой. Мимо затемненных тонированных стекол автомобиля проплывали улицы Лондона.

— Думаю, что неплохо, — ответила Грета. Голос у нее был усталый и доносился словно издалека, хоть и сидела она рядом с мужем, привалившись к его плечу. То был голос вернувшегося с передовой вконец измученного солдата, вдруг подумал сэр Питер.

И тут же почувствовал, как в нем закипает гнев, постепенно поднимается волной откуда-то изнутри, сдавливает горло, а в висках начинает стучать. Он никогда не мог смириться с нечестностью, несправедливостью, вся кровь закипала в жилах при одной только мысли о том, что только что довелось пережить жене. Однако он тут же постарался взять себя в руки. Несколько раз сжал и разжал кулаки, убедился, что теперь голос его должен звучать спокойно. Мир и покой — вот в чем прежде всего нуждалась сейчас его жена.

— Кто давал свидетельские показания? — спросил он.

— Один полицейский, потом мисс Болл из Флайта, ну и еще Джейн Мартин. Просто удивительно, до чего же ненавидит меня эта женщина! Не успокоится, пока не увидит, как меня вздернут на каком-нибудь дереве! Высоком дереве.

— Не надо так говорить.

— Она то и дело тыкала в меня пальцем. Смотрела на меня с такой злобой. Обзывала ядовитой змеей. Ну и так далее, в том же духе.

— Я бы уволил ее давным-давно. Просто не знаю, как быть с Томасом.

— Дело не только в ней. Мне казалось, я заперта в клетке, словно какое-то животное. Грязное опасное животное в клетке, и у каждого есть право ткнуть в него палкой, оскорбить, обидеть.

— Страшно жаль, что я не могу быть там с тобой. Может, стоит еще раз поговорить с Майлзом?

— Нет, — неожиданно твердо ответила Грета. — Не хочу, чтоб ты слушал все эти вещи, которые они там говорят. Мы должны во всем следовать советам Майлза. Он просто потрясающий. Вывел на чистую воду эту тетушку Джейн, показал всем, какая она мерзавка.

— Ну, это уже что-то, — протянул Питер. Потом взял изящную руку жены в свою и начал нежно поглаживать кончиками пальцев каждую тонкую лучевую косточку, отходящую от узкого запястья. Прежде он часто ласкал так Энн, пока отношения между ними не разладились.

— Ну а другие свидетели? Как разделался с ними Майлз?