Гастон Леру - Дама в черном Страница 31

Бернье не сопротивлялся. Он шел впереди, опустив голову, как обвиняемый перед допросом. Оказавшись в комнате Рультабия, мы посадили его перед собой, я зажег лампу. Молодой репортер молча смотрел на Бернье, набивая свою трубку; очевидно, он старался прочесть на лице сидевшего перед ним человека, насколько тот честен и достоин доверия. Затем сдвинутые брови Рультабия разгладились, и, пустив в потолок несколько клубов дыма, он проговорил:

– Ну, Бернье, как же они его убили?

Бернье встряхнул своей суровой головой.

– Я дал клятву ничего не рассказывать. Я ничего не знаю! Честное слово, я ничего не знаю!..

– Ну, так расскажите мне то, чего вы не знаете! Потому что, если вы не расскажете мне, Бернье, я больше ни за что не ручаюсь!..

– А за что же вы не ручаетесь?

– Да за вашу безопасность, Бернье!..

– За мою безопасность?.. Но ведь я же ничего не сделал!..

– За безопасность всех нас, за нашу жизнь! — добавил Рультабий, встав и сделав несколько шагов, что, без сомнения, дало ему возможность произвести в уме какой-то необходимый алгебраический расчет. — Итак, — снова заговорил он, — он был в Квадратной башне?

– Да, — обреченно ответил Бернье.

– Где? В комнате старого Боба?

– Нет, — покачал головой Бернье.

– Он спрятался у вас, в вашей комнате?

– Нет.

– Черт возьми! Да где же он был? Ведь не был же он в комнате Дарзака?

– Да, — кивнул Бернье.

– Негодяй! — процедил сквозь зубы Рультабий.

И прыгнул на грудь Бернье. Я бросился к старику на помощь и вырвал его из когтей Рультабия.

– За что же вы хотите задушить меня, господин Рультабий? — воскликнул Бернье, отдышавшись.

– И вы еще осмеливаетесь спрашивать? Вы сознаетесь, что он был в комнате Дарзака! А кто же мог ввести его туда, кроме вас? Ведь у вас одного находился ключ в то время, когда господа Дарзаки отсутствовали!..

Бернье поднялся, побледнев:

– Вы, господин Рультабий, обвиняете меня в сообщничестве с Ларсаном?!

– Я запрещаю вам произносить это имя! — вскрикнул репортер. — Вы прекрасно знаете, что Ларсан давно умер!..

– Давно! — с иронией повторил Бернье. — И правда… мне не следовало забывать это! Когда привязываешься к господам, когда сражаешься за них, не твое дело даже знать, против кого ты сражаешься. Прошу вас извинить меня!

– Послушайте, Бернье, я знаю и уважаю вас. Вы славный малый. И я обвиняю вас не в злых намерениях, а только в небрежности.

– Я небрежен?! — И Бернье из бледного стал пунцовым. — Я небрежен?! Да я ни на одну минуту не выходил из коридора! Ключ все время был при мне, и я клянусь вам, что никто не входил в это помещение после пяти часов, когда вы его осматривали, кроме господина и госпожи Дарзак. Я, понятно, не считаю вашего посещения башни с господином Сенклером в шесть часов.

– Однако, — вскрикнул Рультабий, — вы не заставите меня поверить, что этот человек — мы забыли его имя, не правда ли Бернье, и будем называть его просто человеком, — что этого человека убили в комнате господина Дарзака, раз его там не было!

– Нет! Могу вас уверить, что он там был!

– Но каким образом он туда попал? Вот о чем я вас спрашиваю, Бернье. И вы один можете мне ответить, потому что ключ находился у вас в отсутствие Дарзака, потому что Дарзак не выходил из своей комнаты, когда ключ был у него, и потому что нельзя было бы спрятаться в его присутствии у него в комнате!

– Вот это-то больше всего и занимает господина Дарзака! Но это загадка!

– Когда мы — я, Сенклер и Дарзак, — вышли из комнаты последнего около четверти седьмого, вы сейчас же закрыли дверь?

– Да, господин.

– И когда вы снова открыли ее?

– Сегодня ночью и всего один раз, чтобы впустить господина и госпожу Дарзак. Господин Дарзак пришел в то время, когда госпожа Дарзак была в гостиной старого Боба, откуда вышел господин Сенклер. Они встретились в коридоре, и я им открыл дверь в их помещение! Вот! Оказавшись там, они тотчас заперли дверь на засов.

– Значит, между четвертью седьмого и этим моментом вы не открывали дверей?

– Ни разу.

– А где вы были все это время?

– Перед дверью в нашу комнату. Я не спускал глаз с дверей в помещение господина Дарзака; там же в половине седьмого мы и обедали с моей женой, за маленьким столиком в коридоре, так как там было светлее и веселее благодаря открытой входной двери в башню. После обеда я остался посидеть у порога нашей комнаты, куря папиросы и болтая с женой. Мы сидели так, что даже при желании не могли бы не видеть дверей в помещение господина Дарзака. Это загадка! Тайна! Тайна, еще невероятнее тайны Желтой комнаты! Ведь тогда мы были не готовы, мы не знали, что предшествовало случившемуся, а теперь знаем! Вы же сами осматривали комнату в пять часов, и там никого не было. Нам известно и то, что происходило во время, потому что ключ лежал у меня в кармане и потому что господин Дарзак находился у себя в комнате и, конечно, не мог не заметить человека, который стал бы ломиться к нему в дверь, чтобы убить его, и еще потому, что я сидел в коридоре перед дверью и увидел бы всякого, кто бы ни проходил. Известно также и то, что произошло потом. Хотя никакого «потом» и не было. Умер человек, что доказывает уже присутствие человека там! Это загадка!

– И вы утверждаете, что с пяти часов до того момента, когда разыгралась драма, вы не уходили из коридора?

– Ей-богу, нет!

– Вы уверены в этом? — настаивал Рультабий.

– Ах, извините, был момент… одна минута, когда вы меня позвали…

– Хорошо, Бернье. Я хотел узнать, помните ли вы об этой минуте.

– Но ведь это была всего лишь минута, к тому же господин Дарзак находился в это время у себя в комнате. Он не выходил оттуда. Ах! Здесь какая-то тайна!..

– Откуда вы знаете, что он не выходил оттуда в течение этих двух минут?

– Черт возьми! Если бы он вышел оттуда, его увидела бы моя жена, которая сидела у нас в комнате! И это бы все объяснило, и господин Дарзак не был бы так заинтригован, да и госпожа тоже! Ах! Мне пришлось несколько раз повторить ему, что никто не входил, кроме него, в пять и вас в шесть часов, что никто не входил в комнату до его возвращения ночью вместе с госпожой Дарзак… Он, как и вы, не хотел мне верить… Я поклялся ему над трупом, который лежал в его комнате…

– Это действительно был труп?

– О! Он еще дышал… я слышал!

– Значит, это был не труп, Бернье.

– О, все равно что труп! Пуля попала ему в сердце!

Наконец-то Бернье расскажет нам о трупе, подумал я. Видел ли он его? Как он выглядел? Но все это было как будто не важно в глазах Рультабия; репортер, по-видимому, был занят исключительно тем, как попал туда труп! Каким путем пробрался туда этот человек?

Однако об этой стороне дела Бернье знал мало. Все произошло, как ему казалось, моментально, как удар молнии. Он медленно шел от двери к своей комнате, рассказывал он, намереваясь лечь спать, когда они с женой услышали сильный шум, доносившийся из комнаты Дарзака, и на минуту замерли на месте. Внезапно раздались стуки в стену и треск опрокидываемой мебели. «Что там случилось?» — едва успела произнести жена Бернье, как послышался голос госпожи Дарзак: «Помогите!» Этого крика мы не слышали из нашей комнаты в Новом замке. Сам Бернье, бросив жену, которая в страхе металась по комнате, кинулся к двери Дарзака и стал трясти ее, крича, чтобы ему открыли. По ту сторону двери борьба продолжалась на полу. Бернье услышал учащенное дыхание двух людей и узнал по голосу Ларсана, прохрипевшего: «На этот раз я спущу с тебя шкуру!» Затем Дарзак стал звать на помощь жену задыхающимся голосом: «Матильда! Матильда!» Очевидно, в рукопашной с Ларсаном последний одержал верх, когда раздался выстрел, который не так испугал Бернье, как сопровождавший его крик. Можно было подумать, что госпожа Дарзак, издавшая этот крик, была смертельно ранена. Бернье вообще не мог понять поведения госпожи Дарзак. Почему она не открыла ему дверей, отказываясь, таким образом, от помощи, которую он мог оказать? Наконец, почти сейчас же вслед за выстрелом, дверь, в которую Бернье не переставал стучать, открылась. Комната была погружена во мрак, что не удивило Бернье, так как свет, проникавший сквозь дверную щель, во время борьбы внезапно погас, и он в то же время услыхал шум опрокинутого на пол подсвечника. Дверь ему открыла госпожа Дарзак, в то время как господин Дарзак стоял, наклонившись над хрипевшим телом умирающего. Бернье позвал свою жену, крикнув ей, чтобы она захватила свечу, но госпожа Дарзак вскричала: «Нет, нет! Не нужно свечи! Не нужно свечи! А главное, чтобы он не узнал ничего!» И она сейчас же бросилась ко входной двери башни с криком: «Он идет! Он идет! Я слышу! Откройте дверь! Откройте дверь, Бернье! Я сама его встречу!» И Бернье открыл ей дверь, в то время как она не переставала стонать: «Спрячьтесь! Уйдите! Чтобы он ничего не узнал!» Бернье продолжал: