Майнет Уолтерс - Уздечка для сварливых Страница 31

Купер мог понять ее смущение. Любая школа напоминает аквариум, где каждый на виду, а школа-пансион – тем более.

– Полицейское расследование не такая простая вещь, – ответил детектив извиняющимся тоном. – Иногда требуются дополнительные вопросы. – Он показал на стул: – Садитесь, мисс Лассель.

Она неловко села, и Купер уловил следы подростковой неуклюжести, скрываемой за псевдоискушенностью внешнего облика. Сержант опустил свое грузное тело на стул напротив и посмотрел на Рут серьезно, но не злобно.

– Два дня назад мы получили письмо, касающееся вас. Анонимное. В письме утверждается, что вы были в «Кедровом доме» в день смерти вашей бабушки и что вы украли у нее серьги. Это правда, мисс Лассель?

Ее глаза расширились.

– Кроме того, – спокойно продолжал сержант, – надежный источник сообщил, что ваша бабушка знала о вашем воровстве и обвиняла вас в пропаже денег. Это тоже правда?

Она побледнела.

– Я требую адвоката.

– Почему?

– Это мое право. Купер встал и кивнул:

– Что ж, очень хорошо. У вас есть личный адвокат? Если есть, то дайте его номер телефона директрисе и попросите позвонить ему. Если же нет, то уверен, она согласится вызвать школьного юриста. Скорее всего счет за его услуги прибавят к плате за учебу. – Он направился к двери. – Возможно, директриса сама предложит свои услуги, чтобы защитить ваши интересы. Я не имею возражений против обоих вариантов.

– Нет, – ответила девушка резко. – Я требую дежурного адвоката.

– Какого дежурного адвоката? – В этот момент она показалась Куперу странно жалкой.

– Которого предоставляет полиция. Он обдумывал ее слова.

– Вы имеете в виду дежурных юристов при полицейских участках, которые защищают интересы людей, не имеющих своего законного представителя?

Рут кивнула.

Когда Купер заговорил, в его голосе слышалось неподдельное сочувствие.

– Я был бы рад вам помочь, мисс Лассель, однако, боюсь, о дежурном адвокате не может быть и речи. Сейчас довольно сложная экономическая ситуация, а вы – молодая, привилегированная девушка, окруженная людьми, которые с радостью будут защищать ваши права. Мы попросим директрису связаться с адвокатом. Уверен, она не заставит себя ждать и, кроме того, приложит все усилия, чтобы предотвратить распространение нежелательных разговоров. В конце концов, ей нужно заботиться о репутации школы.

– Ублюдок! – бросила Рут. – Тогда я просто не буду отвечать на ваши вопросы.

Купер изобразил удивление.

– Насколько я понял, вы уже не хотите адвоката?

– Нет. Да. То есть я не буду ничего говорить. Детектив вернулся на свой стул.

– Ваше право. Но если я не получу ответов от вас, мне придется получить их от кого-то другого. По личному опыту знаю, что воры не ограничиваются лишь одной жертвой. Интересно, что получится, если я соберу всю школу и спрошу, не пропадало ли тут чего в последний год. Думаю, выводы будут очевидны, потому что всем известно, что я приехал в школу исключительно ради разговора с вами.

– Это шантаж.

– Напротив, обычная полицейская процедура, мисс Лассель. Если коп не может получить информацию из одного источника, он обязан изучить другие.

Лицо Рут скривилось от злости.

– Я никого не убивала.

– Разве я вас в этом обвинял?

Было видно, что ей тяжело удержаться от ответа.

– Вы так думаете. Если я там была, тогда должна была ее убить.

– Смерть вашей бабушки скорее всего наступила в период с девяти вечера до полуночи. Вы были там в это время?

Куперу показалось, что Рут вздохнула с облегчением.

– Нет, я вышла от нее в пять. Мне нужно было успеть к лекции по физике. Я не могла ее пропустить – это один из основных предметов на выпускных экзаменах. Я даже произнесла официальную благодарную речь в конце лекции.

Он вынул блокнот:

– Когда начинается лекция?

– В семь тридцать.

– И вы успели к ее началу?

– Да.

– Как вам это удалось? Вы не могли пройти пешком тридцать миль за два с половиной часа.

– Я взяла велосипед.

Купера объяснение не удовлетворило.

– Во сколько вы приехали к бабушке, мисс Лассель?

– Не знаю. Думаю, около пятнадцати тридцати.

– А в котором часу ушли из школы?

– После обеда.

– Понятно, – произнес он медленно. – Итак, вы проехали тридцать миль в одном направлении за два часа, отдохнули полтора часа в обществе бабушки, а потом проехали тридцать миль обратно. Вы, должно быть, очень тренированная девушка. У кого вы одолжили велосипед? – Купер держал карандаш наготове над своим блокнотом.

– Я не знаю, чей он был. Я взяла его без спроса. Сержант сделал пометку.

– Давайте называть вещи своими именами. Получается, вы его украли. Так же как серьги и пятьдесят фунтов у бабушки.

– Я поставила велосипед на место. Это не воровство.

– Куда вы его поставили?

– Под навес для велосипедов.

– Хорошо, значит, вы сможете мне его показать.

– Не уверена. Я просто взяла самый лучший из тех, что там стояли. Какая разница, какой это был велосипед?

– Потому что вам придется снова на него сесть и проехать всю дорогу до Фонтвилля под моим наблюдением. – Купер выглядел очень самодовольным. – Видите ли, я не верю, что вы способны проехать тридцать миль за два часа, и буду рад, если вы докажете обратное. Потом вы отдохнете полтора часа и поедете обратно.

– Вы не имеете права! Это гребаное... – она попыталась подобрать нужное слово, – насилие!

– Напротив, очень даже имею. Это называется следственный эксперимент. Вы были на месте преступления в день его совершения, вы член семьи жертвы и имели доступ в дом, кроме того, вы надеялись унаследовать крупную сумму денег. Все это ставит вас чуть ли не во главу списка подозреваемых.

Либо вы докажете мне, что действительно ездили туда на велосипеде, либо сейчас же говорите, каким образом добрались до Фонтвилля на самом деле. Кто-то вас отвез, не так ли?

Рут сидела молча, надувшись, и водила мыском туфли по ковру.

– Я голосовала на дороге, – вдруг сказала она, – и не хотела вам говорить, потому что в школе поднимут шумиху, если узнают.

– Ваша бабушка была жива, когда вы покинули дом в пять часов вечера?

Казалось, Рут сбила с толку резкая перемена темы.

– Конечно, раз я ее не убивала.

– Вы с ней разговаривали?

– Пришлось, – пробормотала она. – Я оставила ключи в школе, так что позвонила в дверь.

– Тогда она наверняка спросила, как вы туда добрались. Если вы голосовали, то бабушка явно вас не ждала.

– Я соврала, что меня подбросил друг.

– Но ведь это было неправдой, и вы знали, что придется снова ловить машину, чтобы вернуться в школу, да еще в темноте, поздним ноябрьским вечером. Почему вы не попросили свою бабушку отвезти вас обратно? У нее была машина, и, по вашим словам, вы с ней хорошо ладили. Она бы отвезла вас без колебаний. Зачем подвергать себя опасности и голосовать на дороге в темноте?

– Я об этом не подумала. Купер вздохнул.

– Где вы голосовали, мисс Лассель? В самом Фонтвилле? Или вы прошли три мили до главной дороги? Если в Фонтвилле, то мы сможем найти человека, который подвозил вас, чтобы он подтвердил ваши показания.

– Я дошла до главной дороги.

– Во что вы были обуты?

– В кроссовки.

– Тогда в ребристой подошве должна остаться грязь с тропинки. В тот день лил дождь. Ребятам из лаборатории придется взять пробы грунта на тропинке. Ваша обувь докажет, говорите ли вы правду. И если нет, – он мрачно улыбнулся, – я сделаю вашу жизнь крайне неприятной, мисс Лассель. Если понадобится, я опрошу каждую девушку в школе, чтобы выяснить, с кем вы общаетесь, кто вас прикрывал во время самовольной отлучки, что вы крадете и почему. И если в результате у окружающих останется к вам хоть чуточку доверия, тогда я начну все заново. Надеюсь, ясно выражаюсь? Итак, кто вез вас к бабушке?

В глазах Рут стояли слезы.

– Это не имеет никакого отношения к смерти бабушки.

– Тогда что вы потеряете, рассказав мне?

– Меня исключат из школы.

– Вас исключат куда быстрее, если мне придется объяснять, почему я изымаю вашу одежду и обувь на экспертизу.

Она закрыла лицо руками.

– Меня отвез мой парень.

– Имя, – потребовал Купер непреклонно.

– Дэйв. Дэйв Хьюз.

– Адрес?

Рут покачала головой:

– Я не могу вам сказать. Он меня убьет. Купер хмуро посмотрел на склоненную голову.

– Как вы с ним познакомились? Девушка подняла заплаканное лицо:

– Он делал бетонированную площадку на школьном дворе. – Рут прочитала неодобрение в глазах сержанта и попыталась оправдаться: – Это не то, что вы думаете.

– То есть?

– Я не шлюха. Мы любим друг друга.

Ее сексуальная мораль заботила Купера меньше всего, чего нельзя было сказать о девушке. Детективу даже стало ее жалко. «На самом деле она обвиняла себя, – подумал он, – называя мать шлюхой».