Патриция Вентворт - В тихом омуте Страница 31

Ниниан как раз развивал эту тему, когда пластинка закончилась, и ему пришлось искать другую. Он тут же нашел ее:

Мелодия, словно мед, течет пониже ветви,И чашка кофе миссис Симмонс…И ты, сидящая со мной и слушающая тишинуВ этой пронзенной одиночеством глуши.

Хотя, конечно же, Омар этого не говорил. Ты великолепна, дорогая, ты это знаешь?

Карие глаза засияли.

— И что я должна на это ответить?

— Ну, тебе нужно дать знак, что хочешь слушать меня дальше.

— То есть мне ничего не нужно говорить?

— Это зависит от того, что ты хочешь сказать.

Он продолжал рассказывать ей о сюжете для своей новой книги.

Адрианна сидела в своем любимом кресле. В нем были подушки темно-фиолетового цвета. Несмотря на то что Адрианна очень умеренно нанесла румяна и помаду, серое платье и обстановка комнаты, в которой преобладал серый цвет, не лучшим образом сказались на цвете ее кожи. Книга по-прежнему лежала у нее на коленях. Адрианна переворачивала страницы, а руки у нее были как неживые, и даже нанесенный на ногти лак не спасал положения. В голове ее мелькали образы. Они приходили из прошлого и продолжали оставаться для нее такими же яркими и насыщенными, как и недавние события. Некоторые из них были приятны, и она до сих пор продолжала черпать в них удовольствие, другие — не очень. Все эти образы принадлежали ее прошлому. Теперь ей следовало думать о настоящем. Адрианна вспомнила изречение из Библии: «Враги человека часто скрываются в его доме».

В свое время у нее были враги. Но она шла по своему пути, не обращая на них особого внимания. По-настоящему они не причиняли ей страданий только потому, что Адрианна им этого не позволяла. Она не сопротивлялась, ни к кому не испытывала ненависти и всегда по-прежнему держала свою голову высоко поднятой. Однако домашних врагов игнорировать было нельзя. Они сидят с вами за одним столом, устраивают ловушки, могут подсыпать смертельный яд в вашу чашку и подать ее вам с улыбкой, способны нанести удар в темноте.

Адрианна думала о тех, кто живет под ее крышей.

Джеффри. Она его знала с четырехлетнего возраста, когда он был очаровательным малышом с белокурой головкой. На этот раз в ее голове прозвучал отрывок из сонета Шекспира: «Человек может улыбаться, улыбаться и быть злодеем». Джеффри удавалось сохранять свою обаятельную улыбку. Невозможно представить, что он способен на убийство. Он любит непринужденность и комфорт, женщин и фимиам, который они воскуривают перед ним, ему нравятся хорошие вещи и нравится, когда они достаются ему без усилия с его стороны. Убийство никак не вписывалось в этот ряд.

Эдна. Она сидит и вышивает — самый тривиальный образ. Господи, что у нее за жизнь! Монотонная, тупая, скучная, ее составляют мелкие и по большому счету никому не нужные эпизоды. И как Джеффри мог жениться на ней? Адрианна мысленно пожала плечами. Наверное, как и другие женщины, Эдна пела ему дифирамбы, вот глупец и попался в ловушку. Адрианна вспомнила, что отец Эдны был поверенным, а ее мать — довольно важной персоной, занятой в нескольких комитетах. Времени заниматься ерундой у нее не имелось, а имелись четыре дочери, все бесприданницы, но она выдала замуж всех. Если бы Эдна была похожа на мать, то Джеффри это пошло бы только на пользу. Но Эдна не могла справиться даже с мышкой, не то что с мужчиной. Бедняжка!

Мэриел. И зачем ей понадобилось брать ее на воспитание? Мысли Адрианны снова возвратились в прошлое, в тот день, когда она в первый раз увидела эту девочку. Ей было шесть месяцев, и за ней ухаживала кошмарная старуха с бойким языком и жадными глазами. А малышка смотрела на нее не мигая. Щенки, котята, младенцы — они смотрят на вас, и вы понятия не имеете, о чем они думают. Мать девочки лежала мертвая с ножом в сердце, который всадил ее муж, а ребенок все видел.

Адрианна снова механически перевернула страницу. Если бы она знала, что будет дальше, то взяла бы ребенка? Скорее всего да. Адрианна видела, как Мэриел растет, превращаясь из темпераментного ребенка в неистовую женщину. Она задумалась. Похоже, где-то тут скрывается враг. Но тяжело думать так о человеке, который стал частью вашей жизни, который рос у вас на глазах.

Она продолжала составлять свой мысленный список.

Стар. Ох, нет. Кто угодно, только не Стар! Адрианна не видела в ней ничего агрессивного, не видела ее ненавидящей. Стар очень любила саму себя. Правда, и других людей она тоже любила. Ей и в голову бы не пришло тратить время на убийство.

Ниниан. Адрианне не хотелось даже думать о нем как о враге. Мнение Джанет совпало с ее собственным. Он мог быть эгоистичен, но в нем не было ни ненависти, ни холодной жестокости, способной нанести удар.

Прислуга. Что можно сказать о людях, которых работают в доме? Например, Симмонсы. Они служили ей в течение двадцати лет. Приходящая домработница — респектабельная особа с мирным характером. Глупышка девочка Джоан Каттл, которая была кем-то вроде домашнего животного Эдны…

Адрианна велела всем расходиться, закрыла книгу и обратилась к мисс Сильвер:

— Сейчас только половина десятого, но сегодня было столько событий, что многие захотят лечь пораньше. Во всяком случае, я так и сделаю. А как вы? А Эдна?

Мисс Сильвер улыбнулась и стала складывать свое вязанье. Эдна Форд сделала последний стежок и убрала шитье в корзинку. Сегодня она необычно долго молчала, а теперь утомленно сказала:

— Да, я с удовольствием лягу пораньше. Я сегодня плохо спала. Наверное, я приму какое-нибудь снотворное.

Глава двадцать пятая

Джон Лентон поздно вернулся к ужину. Он устал, просидев много времени на общем собрании. Мэри Лентон была хорошей женой. Она поставила перед мужем тарелки с едой и не стала ни о чем спрашивать. Если он хочет поесть в тишине, пожалуйста. А если захочет поговорить — она будет рядом.

Решив оставить свои мысли при себе, Мэри переменила тарелку. Когда она подошла снова, Джон сказал:

— Присядьте, мне нужно с вами поговорить.

Миссис Лентон положила посуду в раковину и подошла к нему.

Викарий посмотрел на нее с выражением искреннего недоумения.

Она спросила:

— В чем дело, Джон?

Он дважды пересек комнату, прежде чем ответить ей:

— Вы же знаете, что меня вызвала старая миссис Данн…

— Она так плоха?

— Нет, она всегда думает, что умирает. Однако раз уж я туда попал, то решил воспользоваться случаем и встретиться с миссис Коллен и ее дочерью Олайв. Она живет в Лэдбери с миссис Ридли и помогает ей с детьми. Олайв в последнее время не очень хорошо себя ведет: отсутствует целыми вечерами, поздно возвращается домой, связалась с плохой компанией. Она совсем юная — ей шестнадцать, и миссис Ридли за нее переживает. Она позвонила сегодня утром и спросила, смогу ли я поговорить с миссис Коллен. Поэтому я и думал, что раз уж нахожусь поблизости, то мог бы покончить с этим делом.

Мэри Лентон спросила себя, к чему все это привело. Она уже поняла, что Джон переживает за Олайв Коллен, однако ее, Мэри, это не должно касаться, поэтому она ждала, что последует за этими словами.

Она неопределенно протянула:

— Да?

Викарий резко развернулся и посмотрел на нее.

— Я сходил к Колленам и теперь немного разобрался в том, что мне было непонятно.

Миссис Лентон пристально взглянула на него. Ее светлые волосы сияли при свете, но лицо было очень серьезным.

— Джон, в чем дело?

Он опустил руку на ее плечо.

— Я разговаривал с миссис Коллен об Олайв. Знаете, мне очень хотелось побыстрее закончить разговор, так как она не слишком приятная особа.

— И что же она сказала?

— Она посоветовала мне сначала разобраться в собственной семье.

— О, Джон…

— Миссис Коллен сказала, что Элли крутит роман с Джеффри Фордом, что это известно всем, кроме меня, что я сначала должен разобраться с собственной сестрой, прежде чем я решу вмешиваться в жизнь ее дочери….

Он замолчал и отошел к окну.

— Я не стану повторять все, что говорила эта ужасно невоспитанная женщина. Она сказала, что Элли ходила ночью к Джеффри в дом Фордов, чтобы, как она сказала, поговорить. А затем миссис Коллен увидела, что Элли вернулась домой почти в два часа ночи! Я хочу знать правду! Все происходило так, как она мне рассказала, или же это ложь и клевета? Если вам известно что-нибудь, вы обязаны мне ответить!

Синие глаза Мэри Лентон были очень спокойны. Она невозмутимо ответила:

— Джон, я не знаю. Она была очень несчастна. Я даже забрала детей в свою комнату, когда Дженни сказала, что Элли плачет ночью. А теперь она стала запирать свою входную дверь.

— После чего она стала так делать?

— После того, как я забрала детей.

Джон Лентон, мгновение помедлив, рассерженно и вместе с тем твердо объявил: