Петер Адамс - Роковое наследство Страница 31

Его охватило желание скорее вырваться из пылающей западни, но снова удержала мысль о Гилен. Полуживой, он подполз к двери, нащупал и нажал ручку, но дверь была заперта. Он начал стучать кулаками, как бешеный, диким голосом звал Гилен, но дверь не открывалась. Отойдя на несколько шагов, он нашел стул и попытался выбить дверь стулом, но тщетно — доски не поддавались. Что было после, он уже не мог вспомнить. Он ударился головой о какой-то столб, в нос ему проник отвратительный запах керосина, потом вспыхнуло пламя.

Мысль, что все кончено, пронзила его сознание, он снова упал, но кто-то схватил его и выволок из горящего дома. Когда Эррис пришел в себя, он лежал на одеяле в ста шагах от дома. Языки пламени полыхали на фоне ночного неба, штормовой ветер сдувал их то в одну, то в другую сторону. Взад и вперед бегали какие-то люди, были слышны крики и команды. Пожарные пытались загасить пламя смехотворно тонкой струей из шланга, но не смогли даже сбить его. Какие-то черные тени, напоминавшие ночных птиц, метались над пожаром. Так и не поняв, что это, Эррис опять потерял сознание.

Снова придя в себя, он обнаружил, что все так же лежит на земле, но кто-то накрыл его одеялом и даже что-то подсунул под голову. Уже светало, и пламя улеглось. На месте гостиницы высились закопченные руины. С моря наползал туман, и всюду пахло гарью.

Эррис сбросил одеяло и попытался встать. Как ни странно, ничего не болело, двигаться было легко, ожоги были совсем незначительные, только одежда кое-где пострадала. Возле обгоревших стен он увидел О'Брайена с незнакомым мужчиной и Дьюита, который поспешил к нему навстречу и с тревогой спросил:

— Зачем вы встали? «Скорая помощь» сейчас приедет. Вы не замерзли?

— В такую жару? — Эррис пытался, как всегда, шутить, но мысль о Гилен не давала ему покоя. Он протянул указательный палец в сторону дымящихся обломков и неуверенно спросил:

— Она там?

Дьюит медленно кивнул и отвернулся.

— Я пытался, но дверь была на замке, — пробормотал Эррис, как будто он был виноват в гибели Гилен.

— Пока неясно, почему она вопреки моему указанию заперла дверь и ставня на засов. Кроме вас были и другие, кто пытался спасти ее, но не успел.

— Как это могло случиться? — Эррис потер себе лоб.

— Клэгга сбили с ног, и поджигатель через окно залил почти весь нижний этаж керосином, — пояснил Дьюит. — Кроме того, пожарные опоздали почти на час, потому что их срочно вызвали на лесопилку, но вызов оказался ложным.

Несмотря на свежий утренний ветер и начавшийся дождь, Эррис не мог прийти в себя от такого страшного удара: Гилен заживо сгорела в своей комнате. Когда к нему подошел О'Брайен в сопровождении незнакомца, которого представил как шефа полиции Уэстрика, Эррис заметил, как необычно серьезно жирное лицо инспектора, потерявшего всякие признаки своей показной жизнерадостности.

— Я потом допрошу вас, Эррис, — сказал он. Голос выдавал его озабоченность. — Как только сможете, зайдите ко мне в участок. Шеф полиции тоже захочет задать вам несколько вопросов.

— И даже больше, можете не сомневаться, — заметил тот. Это был седоватый мужчина с резкими чертами лица, со строгим, но располагавшим к нему выражением.

— Она там? — снова спросил Эррис, показав на руины.

О'Брайен кивнул.

— Да, но от нее немного осталось.

Эррис стоял, покачиваясь, как будто сопротивлялся порывам бурного ветра, и сосредоточенно разглядывал носки своих туфель, словно не зная, что делать и что говорить. Наконец он произнес сдавленным голосом:

— Я хочу ее видеть.

— Там не на что смотреть, одни головешки, — недовольно буркнул шеф полиции, что показалось Эррису неестественным. Его упрямство еще больше усилилось, он настаивал на своем требовании непременно увидеть останки, но никто не мог разубедить его. С тяжелым вздохом шеф полиции уступил после того, как О'Брайен прошептал ему что-то на ухо, и Эррис пошел к развалинам в сопровождении Дьюита, который за все время не проронил ни звука.

Едва они вошли, как послышался звук мотора. Подъехала машина. Эррис ничего не видел и не слышал. Он ничего не воспринимал, кроме того, что лежало под обгоревшим окном. От Гилен почти ничего не осталось. Зрелище было настолько ужасным, что Эррис едва устоял на ногах.

— Простите… я не могу, — заикаясь пробормотал он, однако не мог оторвать взгляд от останков, лежащих в нескольких шагах от него — Боже мой, ну разве это возможно, разве это возможно? — повторял он снова и снова, неспособный ни На что больше. Затем он умолк.

На пороге стоял Финниган. Его лицо было так бледно, будто он впервые встал после продолжительной болезни; на его лице было написано неподдельное отчаяние, и без слов было понятно, что в нем происходит. Несколько раз он пытался раскрыть рот, чтобы заговорить, но издавал только булькающие звуки. Он рухнул на колени и безудержно зарыдал. И тут появился Джойс.

— Гилен? Это неправда, я не знал, я не знал, — застонал он, держась за стену. — Богом клянусь, я не знал… иначе я никогда не согласился бы, никогда, никогда, никогда!

— На что не согласился бы? — строю спросил шеф полиции.

— Арестуйте меня, закуйте в цепи, но я ведь не знал, право же не знал! — верещал шорник, как малое дитя. Он колотил себя кулаками по лицу и скрипел зубами, как в дешевой трагедии, но это не было притворством, несмотря на внешнюю утрированность.

— Ладно, Джойс, пора вам облегчить свою совесть; не только небесное правосудие, но и земное умеет ценить чистосердечные признания, это всегда уменьшает наказание, — сказал О'Брайен, как бы утешая. Однако было очень заметно, что он не выказывает своих истинных чувств. Его глаза сверлили лицо шорника, он явно знал многое, но решил пока помалкивать.

— Уменьшится наказание или нет, но я во всем хочу признаться, — повторил Джойс уже спокойнее. — Это я хотел проучить сыщика…

— Замолчи сейчас же, Джойс, — перебил его резкий голос из-за спины О'Брайена.

Джойс отскочил, как от тарантула. Опираясь на костыли, вся в черном стояла в дверном проеме миссис Скрогг. Вытаращив глаза, она глядела на брата, потом ее взгляд переместился к окну и снова вернулся к искаженному лицу Джойса. Еще настойчивее она повторила: — Ты будешь молчать, Джойс, иначе попадешь на плаху и останешься без головы. Она скатится в корзину с опилками.

— Я… я же только хотел сказать…

— Господи, да заткнись ты, идиот! — прошипела старуха, но чем тише она говорила, тем внушительнее звучали ее слова. — Потом признавайся в чем угодно, но если ты сделаешь это сейчас, то все свалят на тебя. Разве ты не видишь, что эти рожи хотят сделать из тебя козла отпущения? Если ты попадешь к ним в лапы, то можешь клясться и божиться сколько угодно, но убийство Энн и Лайны пришьют тебе.

— Алиса, миссис Скрогг, я запрещаю вам вмешиваться. — О'Брайен попытался изобразить строгого служаку, но это не возымело никакого действия.

— Не лезь, Уильям, — цыкнула на него старуха, — а то мне тоже захочется облегчить свою совесть, и я стану рассказывать вещи, очень нежелательные для тебя. Джойс во всем признается, но только не сейчас, не в таком состоянии, когда сам не знает, что говорит. Когда он успокоится и наймет адвоката, можешь задавать ему вопросы сутки напролет, но не сейчас, — повторила она и стукнула костылем об пол.

Эррис покосился на Дьюита, но у того лицо окаменело, как и лицо шефа полиции Уэстрика. Зато на Джойса появление миссис Скрогг подействовало, как удар дубинкой. Он несколько раз проглотил слюну, стал мигать, облизнул губы и начал, заикаясь, лепетать, что самое лучшее, если он приведет в порядок свои мысли и посоветуется с адвокатом. Он хочет сделать полное и чистосердечное признание, но не сейчас и не здесь. То, что он сейчас увидел, — он показал рукой в сторону окна, не оборачиваясь, — перевернуло ему душу, и он не в состоянии сейчас рассуждать разумно.

— Ну что ж, если ты сам упускаешь возможность облегчить свое положение добровольным признанием — твое дело, — заметил Уэстрик.

О'Брайен, переглянувшись с шефом, дал знак сержанту Олбейну. Тот надел на Джойса наручники и увел его. Сразу вслед за ними ушла и старуха Скрогг, с трудом опираясь на костыли. Ее лицо было бесстрастно, и даже вид того, что осталось от Гилен, не вывел ее из равновесия. Эррису было совершенно непонятно, почему никто ее не остановил, почему ее не арестовали.

На улице стоял старый «форд» из богадельни. За рулем сидела миссис Хейкет. Она помогла Алисе Скрогг забраться в машину, и они уехали, О'Брайен потирал подбородок и невнятно что-то бормотал. Эррис, сгорбившись, стоял около него и дрожал от утренней свежести.

Прошла минута, за ней другая. Молчание становилось непереносимым. Во всей сцене было что-то нереальное, как будто это только репетиция, но режиссер куда-то вышел, и действие приостановилось. Все актеры ждут его возвращения и слова, с которого можно продолжать, своего рода пароля. Таким паролем оказался крик петуха вдали.