Голи Смарт - Фотографическая карточка Страница 31

Сыщик почтительно поклонился и сказал, что имел удовольствие видеть мистера Сомса, но молодой человек не смягчился.

— Я не вижу необходимости втягивать мисс Хайд в это дело, — заявил он надменно. — Ей ничего не известно. Вы выхватили отрывок из разговора между доктором Ингльби и мной и немедленно пришли к заключению, что наша беседа имела отношение к смерти мистера Фосдайка!..

— Извините, сэр, — спокойно возразил сыщик, — то немногое, что я услышал, было следствием простой случайности, но — и доктор Ингльби подтвердит — я с самого начала считал, что мисс Хайд знала Джеймса Фоксборо. Если бы нам удалось уговорить ее обо всем рассказать, это помогло бы раскрыть бенберийское убийство.

— Это правда, Фил! — заметил доктор. — Мисс Хайд действительно сказала, что знала мистера Фоксборо, хотя никогда его не видела; но она уверяет, что все, что ей известно, не прольет света на это дело.

— Послушайте, мистер Сомс, не думаете же вы, что я желаю досадить вам или огорчить девушку? Я по опыту знаю, что самая ничтожная безделица способна направить полицию на верный след. Мисс Хайд убеждена, что сведения, которыми она располагает, не важны, но я хотел бы, чтобы она позволила мне самому судить об этом. Девушка могла бы довериться доктору Ингльби, а доктор передал бы все мне, и в итоге мисс Хайд была бы избавлена от всяких неприятностей. Простите меня, сэр, но в интересах правосудия я обязан собирать все возможные сведения об этом таинственном убийстве.

Филипп Сомс согласился, что сыщик прав. Он сам просил своего старого друга добиться от Бесси признания, и было бы очень непоследовательно с его стороны противиться этому лишь потому, что, как полагал сыщик, из рассказа девушки можно было извлечь какую-нибудь пользу для раскрытия бенберийского убийства. Притом от этого зависело личное счастье Филиппа, а любовь, как известно, чувство эгоистичное, так что юноша перестал возражать.

— Вы можете на меня положиться, мистер Сомс. Не думайте, что я позволю себе оскорбить мисс Хайд. Вероятно, не будет ни малейшей необходимости разглашать те сведения, которые она сообщит; но я вполне допусккаю, что девушка поможет мне разобраться в этом темном деле. Кстати, доктор, вы ничего не разузнали о письме?

— Нет; должно быть, его уничтожили. Впрочем, я читал в газетах, что какие-то письма нашли в «Веточке хмеля».

— Мало ли что пишут в газетах! — ответил сыщик. — Прощайте, господа!

XXII. Признание Бесси

На следующее утро доктор Ингльби раскаялся в данном обещании. Он очень любил Бесси Хайд и помнил, как она расстроилась, когда он заговорил с ней о Фоксборо. На этот раз он собирался попросить ее довериться и предоставить ему судить, насколько серьезны причины, которые препятствуют счастью двух людей. Если девушка действительно любит Филиппа, — а Филипп не мог это утверждать, не имея на то достаточных оснований, — то она, конечно, будет рада возможности разрушить преграды к браку.

«Во всяком случае, — думал доктор, — если я преступлю права друга, то только потому, что желаю принести пользу молодым людям. Бесси Хайд — самая подходящая жена для Филиппа Сомса. Я хочу или соединить их, или узнать причину, по которой это невозможно».

Доктор в тот же день отправился в Дайк, сообщил миссис Фосдайк, что не узнал ничего нового о печальной кончине ее мужа, и, прощаясь, обратился к мисс Хайд:

— Бесси, вы не проводите меня до калитки? Я хочу вам кое-что сказать.

— О, доктор, вы пугаете меня!.. — вскрикнула миссис Фосдайк. — Опять какие-то ужасные известия?

— Нет-нет, не беспокойтесь. То, о чем я буду говорить с мисс Хайд, касается ее одной. Так вы идете, Бесси?

— Да, конечно… Вы испугали меня, доктор, — продолжала девушка, когда они вышли. — Я не знаю, о чем вы будете говорить со мной, но я не могу забыть тот вечер, когда Фил… мистер Сомс попросил меня зайти в кабинет и сообщил мне это ужасное известие…

— Простите, если напугал вас, Бесси. Я только хотел вам сказать, что в каком-то смысле занимаю теперь место мистера Фосдайка. Мне всегда казалось, что он считал вас скорее своей питомицей, нежели компаньонкой жены. Я был одним из его близких друзей, а теперь его душеприказчик. Я желаю, Бесси, чтобы вы доверились мне.

Девушка несколько смутилась, но потом серьезно проговорила:

— Вы слишком добры, мистер Ингльби, принимая во мне участие. Что же касается доверия, то мне не в чем вам признаваться.

— Филипп Сомс открыл мне все, что произошло между вами, — продолжал доктор.

— Стало быть, мистер Сомс совершил поступок, недостойный его, — произнесла девушка, гордо подняв голову. — Хотя мне не в чем упрекнуть себя, все-таки я не ожидала, что наши отношения станут предметом обсуждения.

— Бесси! — осек ее доктор Ингльби. — Пожалуйста, оставьте этот тон. Филипп не из хвастовства раскрыл мне свои чувства. Он убежден, что вы отказали ему из-за какого-то пустяка и что это препятствие можно уничтожить в одно мгновение, если, конечно, знать, в чем оно заключается.

— Мистер Сомс оказал мне большую честь, предложив стать его женой. Но я не смогла принять его предложение по одной действительно важной причине. Я откровенно призналась ему в том, что не выйду за него, не рассказав свою историю, но у меня никогда не хватит на это мужества. Если бы я не так сильно его любила, мне было бы легче, но мне претила мысль, что на жену Филиппа Сомса будут указывать как на женщину с постыдным прошлым. Доктор Ингльби, вы очень добры, но я так люблю Филиппа, что не хочу быть камнем на его шее или заставлять его воевать с обществом из-за меня. Если бы мистер Фосдайк был жив, решение зависело бы от него. Он знал обо мне все, и я рассказала ему, что произошло между Филиппом и мной, но его советами я уже воспользоваться не могу, поэтому поступаю так, как считаю нужным.

Бесси замолчала, но было очевидно, что она сильно взволнована: в ее черных глазах стояли слезы, а по телу пробегала дрожь. Доктор зашел в тупик. Бесси, несомненно, любила Сомса, но отказала ему ради его же блага. Конечно, ей было виднее, да и справедливо ли было заставлять ее открыть тайну, чтобы потом признать невозможность преодолеть препятствие? Не лучше ли и для самого Филиппа не ввязываться в неприятные расспросы? Общество в провинции гораздо нетерпимее, чем в столице. В Лондоне, например, людям совершенно не важно, кто вы, какой у вас доход, хороший ли у вас повар и безукоризненны ли вина. Но в Бомборо все было иначе: доктор Ингльби прекрасно знал, что если местные дамы не захотят пускать кого-нибудь в свое общество, то пробраться туда будет непросто.

— Дайте мне подумать несколько минут, Бесси, — сказал он наконец.

Мисс Хайд и мистер Ингльби медленно прогуливались по дорожке, и доктор вдруг понял, что Филипп совершенно искренне хочет жениться на Бесси и что рано или поздно он узнает правду и тогда уж точно поступит по-своему, не обращая внимания на мнение родных и друзей. Не лучше ли в таком случае ему самому стать беспристрастным судьей?

— Бесси, вы предоставили решение этого вопроса бедному Фосдайку, но, к сожалению, судьба распорядилась так, что его больше нет с нами. Так положитесь же на меня. Конечно, вам придется рассказать мне эту печальную историю, но вы знаете, что я искренне привязан к Филиппу. Я знаю его с детства и вполне понимаю его характер: он человек решительный, его трудно заставить отступить, если он чего-то хочет добиться. Филипп непременно желает жениться на вас, и его нелегко будет остановить, тем более что в его гарнизоне есть друзья, которые помогут ему осадить крепость.

Бесси улыбнулась и тихо произнесла:

— Это правда, я никогда этого не отрицала; но я останусь непреклонна — ведь речь идет о счастье Филиппа.

— Почему бы вам не довериться его старому другу, который хорошо знает свет и может быть более беспристрастным судьей, чем он сам? Я не допущу, чтобы Филипп совершил безрассудный поступок. Может, я посчитаю ваши опасения безосновательными, а может, скажу так: «Мисс Хайд, если вы искренне любите Филиппа, бегите отсюда, не губите человека, привязанности к которому не скрываете».

На лице девушки проступила краска. Доктор попал в точку, сделав вид, что не печется о Бесси, а заботится только о счастье Филиппа. Именно это и было нужно мисс Хайд — и она согласилась довериться.

— Доктор Ингльби, — сказала она наконец, — если вы обещаете действовать в интересах Филиппа, а не в моих, то я, быть может, соберусь с мужеством и расскажу вам свою историю. Но помните, я не хочу, чтобы из-за меня Филиппа в чем-нибудь упрекали. Скажите мне по совести, правильно ли я поступаю, и, несмотря на друзей в гарнизоне, я позабочусь о том, чтобы он никогда не овладел крепостью.

— Любезная Бесси, я беспокоюсь о счастье двух молодых людей, которых я очень люблю, но моей главной заботой должен оставаться Филипп.