Эрл Гарднер - Дело о колокольчиках Страница 31

— Когда мы прибыли в порт назначения, мисс Линда Кэрролл обратилась к Роберту Трентону с просьбой перегнать ее автомобиль. Ее встречали друзья, и она попросила его забрать автомобиль к себе домой, с тем чтобы она позднее заехала за ним. Трентон рассказал, что в дороге у него лопнула шина и, меняя колесо, он случайно обнаружил выступ в днище автомобиля. Он взял стамеску, отковырнул металлический контейнер, приваренный к днищу… а там оказался героин.

— В самом деле? — с сарказмом спросил окружной прокурор. — А в разговоре с вами мистер Трентон не упомянул, что он сделал с героином?

— Он закопал его.

— И обвинил мисс Кэрролл в сговоре с контрабандистами?

— Нет, но он… он сказал, что пытался получить объяснение…

— И вы со спокойной совестью скрыли информацию от полиции, не так ли?

— Меня об этом не спрашивали.

— Понятно, — с нажимом произнес прокурор и добавил:

— А вам известно, где сейчас находится мисс Линда Кэрролл?

— Нет, сэр, неизвестно.

— Хорошо, у меня все, — сказал окружной прокурор.

Защита начала тихо совещаться.

— У защиты есть еще вопросы для перекрестного допроса?

— Нет, ваша честь, — поспешно ответил Ирвин.

— Вызывается Линда Мэй Кэрролл, — провозгласил окружной прокурор.

Линда Мэй Кэрролл принесла присягу, села на стул и повернулась к прокурору, сжав губы.

— Вы слышали показания мистера Мертона Острандера?

— Да.

— В них все верно?

— Да, полагаю, все.

— В котором часу происходил разговор с мистером Трентоном?

— Около двух часов ночи.

— И мистер Трентон показал вам пистолет?

— Да, он достал его.

— И что вы с ним сделали?

— Я велела Мертону Острандеру спрятать его. Мне не нравится, когда в доме размахивают оружием. Я спросила, заряжен ли он. Он вынул обойму и показал мне, что пистолет заряжен. Кажется, в обойме недоставало двух патронов. Я сказала, чтобы он вставил обойму обратно и спрятал пистолет.

— Что было потом?

— Я вспомнила, что ящик моего письменного стола запирается, и решила, что нужно спрятать пистолет туда. Я предложила Мертону Острандеру взять ключ себе.

— В разговоре не упоминалось о причастности вашей племянницы к контрабанде героина?

— Конечно нет.

— Вы слышали свидетельские показания мистера Острандера, не так ли?

— Да, — с достоинством ответила Линда Мэй Кэрролл, — но это совсем другое дело. Роберт Трентон просто рассказал, что именно он обнаружил в автомобиле. И это не имеет никакого отношения к моей племяннице.

— Ваши показания совпадают с показаниями мистера Острандера. Вам есть что добавить?

— Полагаю, нечего. А вам не пришло в голову поразмышлять над тем, мог ли Роберт Трентон прицелиться в того человека и попасть в него? Он просто стрелял в том направлении, стрелял, чтобы напугать его. Возможно, он не такой уж и меткий стрелок, чтобы всадить в человека две пули почти рядом, да еще ночью, в темноте. Это абсурд!

— Мы не спрашиваем вашего мнения, мэм, — отрезал судья.

— Вам известно, где находится ваша племянница Линда Кэрролл? — спросил окружной прокурор.

— Неизвестно! — резко бросила Линда Мэй. — Зато мне известно, что ее так замучили полицейские и репортеры, что она была на грани нервного срыва, и ей пришлось уехать, чтобы ее не беспокоили. Я не знаю, где она, а если бы и знала, все равно вам бы не сказала. Она сама появится, когда настанет время. Не волнуйтесь!

— Сейчас как раз самое время, — заметил окружной прокурор.

— Думайте что хотите, но за меня решать нечего! Я сама знаю, когда настанет это время, и она тоже.

— Вам известно, что мы приложили немало усилий, чтобы найти ее?

— Нет.

— Так вот, примите к сведению.

Линда Мэй окинула прокурора хитрым взглядом:

— Если это служит доказательством, принесите присягу и поменяйтесь со мной местами.

Ее шутка вызвала смех в зале.

— Вы знаете, что полиция обыскала ваш дом в поисках вашей племянницы? — почти выкрикнул прокурор.

— Конечно знаю. Они выломали дверной замок, вытоптали мои цветы и забросали газон окурками сигар.

— Полицейские есть полицейские! — парировал окружной прокурор. — Не лучше и не хуже других. Они выполняли свой долг и по моему указанию искали вашу племянницу, но не нашли.

— Нужны полицейские выше среднего уровня, чтобы найти человека там, где его нет, — сдержанно кивнула Линда Мэй.

В зале суда снова раздался смех. Судье пришлось призвать всех в порядку.

— Перекрестный допрос, — объявил окружной прокурор, скривив губы в насмешливой улыбке.

— Мисс Кэрролл, — обратился к свидетельнице Стонтон Ирвин, — что произошло после того, как пистолет, представленный здесь в качестве улики номером 3, был заперт в ящике вашего письменного стола?

— Мы еще кое-что обсудили и отправились спать.

— Вы говорили об автомобиле… то есть о другом автомобиле, а не о том, который ваша племянница одолжила Роберту Трентону?

— Верно. У мистера Трентона был автомобиль, которым он воспользовался при побеге. Мы перегнали его на стоянку, рассчитывая, что там его обнаружит полиция.

— Почему вы сами не уведомили полицию?

— В тот момент я не считала это необходимым.

— Ладно, — продолжал Ирвин, — у кого был ключ от ящика письменного стола?

— По-моему, мистер Острандер забрал ключ и спрятал его, а может, просто положил в карман. Он говорил, что пистолет должен быть в сохранности, чтобы отнести его в полицию… то есть чтобы он не исчез. Конечно, тогда никто, абсолютно никто из нас понятия не имел, что убит человек. Мы думали, что это пистолет каких-то контрабандистов.

— У меня все.

Окружной прокурор намеревался вызвать на свидетельское место Сэма Джойнера, но передумал и сказал:

— Полагаю, сейчас это необязательно. — И обратился к судье: — Ваша честь, на мой взгляд, доказательств в пользу противного не выявлено, в связи с этим подследственный признается причастным к преступлению. Жертва была убита двумя пулями из автоматического оружия, которое имел при себе обвиняемый. Он признал, что стрелял из него, и стрелял в сторону жертвы. Степень вины, а также было ли это непреднамеренным убийством, убийством первой или второй степени, предстоит выяснить на судебном заседании. В настоящий момент, мне кажется, вашей чести остается лишь признать обвиняемого причастным к убийству первой степени и передать дело в суд высшей инстанции.

Судья кивнул.

— Тогда, — сказал окружной прокурор, — у обвинения нет больше вопросов.

— На мой взгляд, имеются все основания признать причастность обвиняемого к преступлению, — начал судья. — Я…

— Вызовите нашего свидетеля. Быстрее, — прошептал Роб своему адвокату.

Ирвин покачал головой.

— Одну минуту, ваша честь! — с отчаянием выкрикнул Роб, сам удивившись своей дерзости. — Мне нужно несколько минут, чтобы переговорить со своим адвокатом.

Судья нахмурился и замолчал.

— Судья уже принял решение, — сердито зашептал Ирвин. — Ему ничего не оставалось. Сидите тихо. Я все улажу.

— Вы не вызовете доктора Диксона?

— Конечно нет. Мы не можем позволить себе тратить бесценные заряды, стреляя по бесполезной мишени. Судья уже принял решение.

Судья постучал молоточком:

— Суд пришел к единому мнению признать обвиняемого причастным к…

— Одну минуту! — перебил его Роб Трентон. — Я хотел бы, чтобы вызвали еще одного свидетеля.

Стонтон Ирвин яростно зашипел ему в ухо:

— Не делайте этого, идиот! Они все равно признают вашу причастность, а вы свяжете себя по рукам и ногам. Ваш свидетель принесет присягу, прокурор замучает его перекрестным допросом, а когда дело будет слушаться в суде, у прокурора уже будет вся информация, чтобы сбить его с толку…

— И все же, — настаивал Трентон, — я хочу, чтобы он дал показания.

— Кто ваш свидетель? — раздраженно спросил судья.

— Доктор Герберт Диксон, — ответил Трентон.

Окружной прокурор улыбнулся:

— У меня нет возражений, ваша честь, никаких возражений. Пусть защита вызывает его.

— Хорошо, — согласился судья, — если вы хотите вызвать свидетеля, это ваше право. Если доктор Диксон находится в зале суда, прошу его выйти на место свидетеля и принести присягу.

Доктор Диксон вышел вперед и поклялся на Библии.

С явным нежеланием Стонтон Ирвин представил его как медэксперта-криминалиста и вынул лист с перечнем вопросов, который ему вручил Трентон.

— Доктор, у вас была возможность осмотреть тело Харви Ричмонда?

— Да.

— Когда?

— Днем двадцать первого числа.

— Вы составили заключение о смерти?

— Я составил заключение, сделав все, что в моих силах. У меня не было возможности провести полное обследование.