Рекс Стаут - Если бы смерть спала (сборник) Страница 32

В одиннадцатом часу в понедельник мне позвонили из конторы окружного прокурора, пригласив нанести им визит. Связавшись по внутреннему телефону с оранжереей, я сообщил Вульфу, где меня можно найти, и отправился туда. После тридцатиминутной беседы с Мандельбаумом и каким-то сыщиком я выяснил, что несколько сотен городских и районных детективов вынюхали на «Ямайке» и «Бельмонте» ровно столько же, сколько и я. В следующие полчаса я узнал, что комиссар полиции совместно с окружным прокурором решили, будто настала необходимость выяснить, что все-таки я делал в доме у Джарелла под вымышленной фамилией. Их больше не тревожило, как к этому отнесется сам Джарелл. Я ответил на это, что должен сперва позвонить Вульфу, мне же сказали, что все телефоны заняты. В полдень меня привели к самому окружному прокурору, и у нас с ним состоялась сорокаминутная беседа, от которой ни ему, ни мне легче не стало. В час дня мне дали возможность подкрепиться сандвичем с ветчиной или индюшатиной на выбор. И ничего соленого. Я потребовал молока и добился своего. В два тридцать я сделал вывод, что все зашло слишком далеко, и стал откланиваться, но меня задержали как свидетеля. Разумеется, теперь мне позволили позвонить, так что через десять минут с Мандельбаумом связался Натаниэль Паркер, адвокат Ниро Вульфа.

Нет, меня не держали под стражей. Окружной прокурор попытался сделать еще один заход, после чего отправил меня в другую комнату к сыщику по фамилии О’Лири, у которого я за два часа выиграл в кункен три доллара двенадцать центов. Я от всей души желал дать ему отыграться, но тут вошел кто-то из служащих и проводил меня в кабинет Мандельбаума, где сидел Натаниэль Паркер.

Уже на улице я поинтересовался у него:

– Во сколько меня оценили на этот раз?

– Никакого залога, Арчи. Никаких гарантий. Я сумел внушить Мандельбауму, что для этого не существует оснований, и пообещал, что ты явишься по первому их требованию.

Я был слегка разочарован, поскольку, когда тебя отпускают под залог, начинаешь чувствовать собственную значимость. Однако я не стал упрекать Паркера – ведь он хотел как лучше.

Мы сели с ним в такси, но он, сославшись на деловое свидание, не вылез на Западной Тридцать пятой улице. Я поблагодарил его и за то, что он меня выручил, и за то, что подвез. Когда я шел к нашему крыльцу, часы на моей руке показывали восемнадцать двадцать три.

Вульф, сидевший за своим столом над книгой, поднял глаза от страницы, буркнул приветствие и снова уткнулся в текст. Я сел в свое кресло и спросил:

– Что-нибудь произошло?

Он буркнул «нет», даже не отрываясь от страницы.

– Паркер просил передать вам привет. Меня выпустили без залога. Это он уговорил Мандельбаума.

Вульф хмыкнул.

– Далее: они пришли к выводу, что личные дела Джарелла больше не являются его личными делами. Так что с минуты на минуту ждите гостей. Подробный отчет требуется?

Он буркнул «нет», так и не отрываясь от книги.

– Будут инструкции?

Вульф поднял наконец глаза, сказал:

– Я читаю, Арчи. – И снова уткнулся в книгу.

Меня так и подмывало швырнуть в него пишущей машинкой, но она, к сожалению, не была моей личной собственностью. Я поднялся к себе, принял душ, надел чистую рубашку и костюм полегче и начал пришивать к пижаме пуговицы, когда Фриц объявил, что обед подан.

За столом я уловил, что дело проясняется. Вульф выглядел самодовольно, что было признаком того, что он либо почуял кровь, либо надеялся вот-вот напасть на след. Мой босс всегда получает удовольствие от еды, вне зависимости от обстоятельств, но я, разделивший с ним по меньшей мере десять тысяч трапез, в состоянии уловить малейшие оттенки его настроения. То, как он намазывает паштетом крекер, как берет нож, чтобы разрезать заливное мясо, как орудует вилкой, уплетая салат, или как выбирает кусочек сыра, – все это явно говорило о том, что он уже схватил кого-то за хвост или же что этот хвост уже виднеется.

Когда мы прошли в кабинет и Фриц принес кофе, мне показалось, что Вульф поделится своей радостью со мной, но ничего подобного не произошло. Сделав три глотка кофе, он взял свою книгу. Это было уже слишком. Я стал раздумывать, с какого бы бока к нему подобраться, но тут раздался звонок в дверь, и я направился в прихожую. На крыльце стоял незнакомец средних лет в светло-коричневом костюме и без шляпы.

– Это дом Ниро Вульфа? – спросил он.

– Вы угадали.

– А вы Арчи Гудвин?

– Опять угадали.

– О’кей. – Он вручил мне маленькую коробочку. – Это для Ниро Вульфа.

Она была размером не больше обычного спичечного коробка, завернута в оберточную бумагу и заклеена скотчем. И если на ней и было что-то написано, то только невидимыми чернилами.

Я запер дверь, вернулся в кабинет и доложил Вульфу:

– Мужчина, вручивший мне вот это, велел передать сие вам, хотя мне и неизвестно, откуда он эту посылку взял. Фамилии на ней не указано. Внутри не тикает. Открыть под водой?

– Как хочешь. Мне кажется, она слишком мала для того, чтобы быть опасной.

Оптимистично звучит, особенно если вспомнить размер капсулы, которая однажды взорвалась в этом самом кабинете внутри металлической кофеварки, крышка от которой просвистела в дюйме от головы Вульфа и ударилась в стенку.

Однако если ему все нипочем, мне тем более. Я перерезал скотч ножиком, развернул бумагу, и у меня в руке оказалась коробочка из картона. Положив ее на стол между нами (что было только справедливо), я осторожно приоткрыл крышку. Вата. Я поднял вату, под ней оказалась еще вата, внутри которой что-то было. Я наклонился, чтобы рассмотреть повнимательней, выпрямился и заявил:

– Пуля тридцать восьмого калибра. Скажите, как интересно!

– Чрезвычайно. – Он потянулся к коробке и осмотрел содержимое. – Очень интересно. Ты уверен, что она тридцать восьмого калибра?

– Да, сэр. Ничего себе совпаденьице!

– Вот именно. Тут можно предположить все что угодно. Ну, скажем, это мог прислать какой-то шутник.

– Вполне. Значит, выкинем ее в мусорную корзину?

– Пока не стоит. А что, если… Арчи, я знаю, у тебя был трудный день, и не хотелось бы тебя обременять поручениями, но что, если ты отнесешь ее мистеру Кремеру, рассказав ему, как она у нас очутилась, и предложишь сравнить с теми пулями, которыми были убиты мистер Ибер и мистер Брайэм?

– Угу. Со временем, скажем через неделю или около того, я бы и сам до этого додумался. Мои мозги работают медленней, чем ваши. – Я положил на место верхний слой ваты и закрыл крышку. – Надо бы еще и завернуть ее в ту самую бумагу. Если пули окажутся одинаковыми, а это не исключено, Кремеру потребуется и обертка. И я в придачу. Если я принесу инспектору пулю тридцать восьмого калибра, снабдив подарок рассказом о том, как она у нас очутилась, мне придется от него отстреливаться, чтобы попасть сегодня вечером домой.

– Дьявольщина. – Вульф нахмурился. – Ты абсолютно прав. Так не пойдет. – Он на секунду задумался. – Бери блокнот, я продиктую письмо мистеру Кремеру.

Я сел за свой стол, приготовил блокнот и ручку.

– «Дорогой мистер Кремер, – начал диктовать Вульф. – Прилагаю к сему посылку, которую оставили возле моей двери несколько минут назад. На ней не было указано ни адреса, ни фамилии, однако человек, доставивший ее, сказал мистеру Гудвину, что это для меня, и удалился. Внутри находится пуля, которая, если верить мистеру Гудвину, тоже тридцать восьмого калибра. Сомневаюсь, что это шутка, однако судите сами. Вероятно, Вы решите, что пулю стоит сравнить с теми, которыми были убиты мистер Ибер и мистер Брайэм. Не трудитесь посылать ее мне обратно. Искренне Ваш…»

– Отправить по почте? – поинтересовался я.

– Нет. Доставь, пожалуйста, сам. Немедленно. И тут же назад.

– С радостью.

Я вытащил пишущую машинку и заправил в нее чистый лист.

Глава шестнадцатая

Ночь с понедельника на вторник была не худшей в жизни Фрица (ему случалось проводить и более беспокойные ночи), но и в ту ночь ему пришлось несладко. Когда я вернулся домой, доставив посылку в полицейское управление, Вульф вызвал нашего повара и дворецкого в кабинет.

– Кое-какие инструкции, Фриц.

– Слушаюсь, сэр.

– Мы с Арчи скоро ляжем спать, но нас здесь нет и не будет. На телефонные звонки станешь отвечать ты. Тебе неизвестно ни где мы находимся, ни когда вернемся домой. Ты не знаешь, когда мы уехали из дома. Тебя начнут запугивать, но ты не сдавайся. Записывай, если тебе велят нам что-либо передать. На звонки в дверь не реагируй. Никому и ни при каких обстоятельствах не открывай. Если ты откроешь, тебе, чего доброго, предъявят ордер на обыск, и весь дом будет перевернут вверх тормашками. Завтрак принесешь мне на час раньше, в семь утра. Арчи тоже позавтракает в семь. Мне очень жаль, если тебе перебьют сон, но ничего не поделаешь. У тебя будет возможность отоспаться завтра.