Джон Карр - Патрик Батлер защищает Страница 32

— От тебя коньяком разит! — рявкнул он. — Да-да, детка, несмотря на все твое душистое мыло и дорогущие полоскания, коньяком несет! — Он перевел взгляд с Пэм на Хью, вдруг заметил, как они одеты, и сменил тон на трагический, даже жалобный. — Он тебя напоил, да? Заставил напиться… Поганый мерзавец вливал в бедный невинный ротик стакан за стаканом? А потом… а потом…

— Папуля! В жи-изни не слы-ышала таких га-адостей…

Лорд Саксемунд резко повернулся к Хью.

— Я убью тебя, — почти спокойно объявил он. — Ты погубил мою дочь. Двух пенсов за нее не дашь, а навлек беду и бесчестье на наши с матерью седые головы!

— Кто говорит, что не дам? — прогремел Хью, тоже теряя голову.

— Я тебя…

— Папуля! — взвизгнула Пэм, выпрямляясь. — Сейчас же прекрати молоть чепуху-у. Дай мне его послушать. Вроде бы он сказа-ал…

— Задушу собственными руками, — продолжал совсем обезумевший лорд Саксемунд. — Собственными руками, — подтвердил он, взмахнув ими. — Задушу…

Совершенно потеряв над собой контроль, Хью с размаху швырнул бритву в раковину.

— Теперь я вас предупреждаю! — крикнул он. — Держитесь от меня подальше, старый пень, эгоист, сумасшедший! Держитесь подальше!

— Что? — отозвался лорд Саксемунд. — Хочешь, чтоб я держался от тебя подальше? Почему это?

— Потому что я не хочу вас калечить, а здесь слишком тесно, можно ушибиться. Поэтому помогите мне…

— Я убью тебя! — завопил разъяренный отец, бросившись на него.

И совершил прискорбную ошибку.

Ради справедливости надо отметить, что взлетевший в воздух лорд Саксемунд ударился в стеклянную перегородку высотой до потолка не головой, а ногами.

Тонкое стекло треснуло, разлетелось вдребезги. Лорд Саксемунд, упав в ванну спиной к прочим участникам сцены, не получил ни единой царапины. Однако, шлепнувшись на мягкое место, он до полусмерти был ошарашен могучим ударом от копчика до шеи, столь уязвимой для палача. При полете одна его короткая ножка ударила в левую кнопку над ванной.

На шлепок радостно откликнулась очередная песня:

Расскажите, как немцы вышли за Рейн,Расскажите, как немцы вышли за Рейн,Как немецкие офицеры переправились через Рейн…

Обутый в тапки Хью, не обращая внимания на осколки, открыл уцелевшую стеклянную дверь. С убийственно-любовной заботливостью он протянул руку над головой хозяина дома, находившегося в полубессознательном состоянии, и безошибочно пустил холодный душ.

Сильные колкие ледяные струйки широким веером брызнули в лицо лорда Саксемунда. Вода лилась во все стороны, текла по щекам, медленно стекала по твидовому костюму.

— Остыньте, старый разбойник, — посоветовал Хью. — Мне глубоко плевать, кто вы такой, отец Билл или Санта-Клаус. Но, давая своим громилам следующее задание, пошлите их к тому, на кого это произведет впечатление. — И с силой грохнул стеклянной дверью.

Пэм, в распахнувшемся тоненьком белом халате, ворвалась в ванную и в ужасе застыла.

— Ой, бо-оже, — пробормотала она.

Даже в этот безумный момент Хью пришло в голову, что Пэм, может быть, огорчится, видя, как он швырнул старика в ванну сквозь стеклянную перегородку, облив холодным душем, и с любопытством гадал, что будет дальше.

Она обхватила его за шею, прижалась к нему, поцеловала в губы. Он почувствовал во всем теле то самое ощущение, несомненно химическое, которое возникает в очень редкие моменты жизни.

Потом Пэм оттолкнула его и быстро приказала деловым тоном:

— Иди в спальню и жди. Я его обработаю за пять минут. Как обычно. А ты пока оденься. Только не уходи, у меня есть другой план, как выручить тебя из беды. Скорей.

Снова иллюзия? Или она действительно заговорила тихо, быстро, без всякой аффектации и детской жеманности?

Непонятно. Впрочем, Хью поспешил выйти. Дверь за ним была закрыта и заперта.

Граммофонный голос по-прежнему сладострастно пел о дальнейших приключениях мадемуазель из Армантьера, и очень хорошо, так как лорд Саксемунд начинал бесноваться. Душ заглох.

Закончив бриться, Хью вытер остатки мыла рубашкой лорда Саксемунда, вытащив ее из ящика комода, и только успел одеться, прилично завязав галстук, как дверь ванной открылась и закрылась.

Нет, он ошибся.

— Мивый, — снова залепетала Пэм, словно сунув в рот сливу, — у тебя прямо стра-асть какая-то швырять людей в сте-екла. Только меня, пожалуйста, не швыряй. Сту-ук-нуть можешь, я не возражаю, а стекла ре-ежутся.

— Пэм, извини, очень жаль, что так вышло. Все равно я должен был расплатиться с ним за то, что вчера он натравил на меня какого-то бандита из шайки.

— А… — Пэм махнула рукой. — Если честно и по пра-авде, папуля ничего об этом не зна-ает, иначе я задала б ему взбу-учку. Кто-то командует от его имени, а он никакого понятия не имеет. Но из-за э-этого, — она кивнула на ванную, — придется с ним повозиться подо-ольше. Пойди, пожалуйста, на кухню, поза-автракай. Все готово. Потом я приду, расскажу-у.

— А кто же приготовил завтрак?

— Я, — ответила Пэм, широко открывая глаза. — И в доме я убираю чище и быстрее, чем все наши го-орничные, вместе взя-ятые. Только мне не разреша-ают. — Тут она сменила тон: — Мивый, мивый, пожа-алуйста, не уходи, пока я не приду. Обеща-аешь?

— Обещаю все, что пожелаешь, Пэм.

В ее глазах снова вспыхнула невероятная нежность. Но девушку отвлек шум в ванной, где, судя по всему, лорд Саксемунд крушил все подряд, за исключением распевавшего динамика. Она бросилась обратно.

Хью мрачно потопал вниз по лестнице, стараясь разобраться в собственных мыслях и чувствах.

На кухне под металлическими крышками и на конфорке оказался завтрак, так замечательно приготовленный, что просто не верилось, будто это дело рук Пэм. Не многим женщинам (да и мужчинам, если на то пошло) удается найти идеальное сочетание яиц, бекона и тостов. Кому-то в этом доме это удалось на славу.

Были заварены и кофе, и чай. Выпив чаю в достаточном количестве, Хью закурил сигарету и снова заволновался при взгляде на громко тикавшие часы. На них было десять минут третьего.

За ним по-прежнему ведется погоня. Глядя в окна, настолько завешенные туманом, что хотелось включить свет, он снова припомнил вчерашние события.

Зачем Пэм взяла с него обещание ждать на кухне? Надо добраться до телефона, связаться с Патриком Батлером, если, конечно, разъяренный инспектор Дафф не упек адвоката в тюрьму, чем грозил вполне серьезно.

Хью раздавил сигарету в пепельнице, заметался по кухне. Единственный телефон, который он видел в доме, находился в шестиугольной комнате справа от парадной двери. Наверно, лорд Саксемунд называет ее кабинетом. Пожалуй, ничего страшного не случится, если выйти из кухни на пару минут.

В коридорах было почти так же темно, как прошлой ночью, свет проникал лишь в большое дверное стекло в свинцовом переплете, хотя даже его заволакивал белый туман. Пробираясь вперед, Хью почти дошел до двери шестиугольной комнаты, которая находилась на этот раз слева, и замер на месте. На улице за стеклом внезапно замаячила голова.

Возможно, ничего плохого в том не было. Возможно, дело в расшатавшихся нервах после всех приключений и капризов судьбы.

А может, и было, ибо чья-то рука потянулась к звонку, причем в человеке, стоявшем за дверью, подсознательно чувствовалось что-то знакомое. Хью не понял, что именно, но почему-то пришел к твердому заключению, что другие обитатели дома ни в коем случае не должны встретиться с визитером.

Он пробежал мимо шестиугольной комнаты, где, как ему показалось, звучали тихие голоса Пэм и другой женщины, которой здесь ни в коем случае быть не могло, и успел открыть парадное до звонка.

На лестнице оказался мужчина без шляпы, в дождевике с поднятым воротником вместо пальто, который посмотрел на него снизу вверх — он стоял на фут с лишним ниже, на второй ступеньке. Увидев коротко стриженные черные волосы на длинной голове, взволнованные темные глаза, Хью узнал его прежде, чем молодой человек представился:

— Моя фамилия Лейк. — Он тряхнул головой и, как бы раздраженный своей хрипотой, нетерпеливо прокашлялся. — Джералд Лейк, адвокат. Вероятно, лорд Саксемунд никогда не слышал обо мне. Но если возможно, если он случайно дома, мне хотелось бы с ним повидаться по чрезвычайно важному и неотложному делу.

Туман был еще гуще вчерашнего, если такое возможно, — не видно было даже другой стороны улицы.

На Хью смотрели честные, серьезные глаза идеалиста. Он очень хорошо помнил адвоката из конторы над антикварным магазинчиком мистера Коттерби, с которым познакомился незадолго до жестокой уличной драки. Именно Джералд Лейк предупредил Батлера об опасности.

— Я… — тихо вымолвил Хью.

Судя по взгляду, Лейк его не узнал, что, впрочем, неудивительно, поскольку он стоял в темном дверном проеме. Если он что-нибудь и видел, то лишь силуэт Хью и его костюм: темный короткий пиджак с полосатыми брюками, приличествующий не только человеку какой-нибудь профессии, но и в высшей степени достойному швейцару.