Жорж Сименон - Три комнаты на Манхэттене Страница 32

– ...Это был не отъезд... Это был приезд... Приезд для меня.

– ...Ну а теперь...

Он почувствовал, как она замерла без сил в его объятиях, да и сам он ощутил себя ослабевшим и неуклюжим перед чудом, происходящим с ними.

Испугавшись ее неожиданной слабости, он хотел было подойти с ней к кровати, но она стала протестовать слабым голосом:

– Нет...

Там им было не место в такую ночь. Они оба расположились в глубоком большом потертом кресле, и каждый из них слышал биение пульса и ощущал близкое дыхание другого.

– Ничего не говори, Франсуа. Завтра...

Потому что завтра взойдет заря и у них еще будет время, чтобы войти в жизнь вместе и навсегда.

Завтра они уже не будут больше одинокими, никогда больше не будут одинокими. И когда она вдруг вздрогнула, а он почти в то же время почувствовал, как к горлу подступила уже почти забытая тревога, они оба поняли, что одновременно, не сговариваясь, бросили последний взгляд на их прежнее одиночество.

И оба задались вопросом: как они могли его переносить?

– Завтра... – повторила она.

Не будет больше комнаты на Манхаттане. Она им теперь не нужна. Они могут отныне отправиться куда угодно. Не будет нужды и в пластинке из маленького бара.

Почему улыбнулась она с какой-то нежной насмешливостью, когда зажглась висящая на проводе лампочка у маленького портного напротив?

Вместо вопроса он молча пожал ей руку, поскольку и в словах они также больше не нуждались.

Поглаживая его по лицу, она говорила:

– Ты думал, что обогнал меня, не так ли? Ты считал, что ушел далеко вперед, а на самом деле, бедняжка ты мой, оставался позади.

Завтра придет новый день, и этот день уже занимался, слышны были первые отдельные шумы пробуждающегося города.

К чему им куда-то спешить? Этот день принадлежит им, как и все последующие, и город – этот или какой-либо другой – не сможет больше внушать им страх.

Через несколько часов эта комната не будет больше существовать для них. Через несколько часов в ней будут укладывать чемоданы, а кресло, в которое они забились, снова примет свой обычный невзрачный вид предмета небогатой меблировки.

Они могли теперь оглянуться назад. Даже след головы Джун на подушке не был чем-то ужасным.

Решать будет Кэй. Они могут поехать во Францию оба, если у нее возникнет такое желание, и он спокойно вернется на свое прежнее место. Или же они направятся в Голливуд, и он все начнет сначала.

Ему было все равно. Разве же не начинают они оба с нуля!

– Я понимаю теперь, – призналась она, – что ты никак не мог меня дождаться.

Он хотел обнять ее, развел руки, чтобы обхватить ее, но она проворно выскользнула. В свете рождающегося дня он увидел, как она стоит на коленях на ковре и взволнованно прикладывает свои губы к его рукам, тихо говоря при этом:

– Спасибо.

Они теперь должны встать, раздвинуть занавески, впустив в комнату резкий утренний свет, оглянуться на бедную наготу помещения.

Наступал новый день, и спокойно, без страха и без вызова, хотя еще и не очень умело, ибо все для них было в новинку, они начинали жить.

Каким образом они оказались посреди комнаты на расстоянии метра один от другого и оба улыбались?

Он произнес так, как будто вкладывал в эти слова все счастье, переполнявшее его:

– Здравствуй, Кэй!

Она ответила едва заметным дрожанием губ:

– Здравствуй, Франсуа!

И, в конце концов, после долгой паузы:

– Прощай, наш маленький портной.

И они заперли дверь на ключ, когда уходили.

26 января 1946 г.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Выходи (нем.).

2. Работа (англ.).

3. Статистка в шоу-представлениях (англ).

4. Доброй ночи (англ.).

5. До свидания (англ.).

6. Ясный, светлый (франц)

7. Рожок, горн, труба (франц)

8. Гладильный пункт (англ.).