Джозефина Тэй - Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени Страница 32

— Наверное, это счастье, что метеорит подобных размеров не каждый день падает на землю.

С одной из нижних полок он взял альбом с фотографиями и пошел назад через комнату, ища соответствующее место. И Грант, без какой-либо причины, ощутил странное чувство, что что-то ему знакомо, что где-то он встречал Ллойда до этого.

Он посмотрел на снимок, который Ллойд положил перед ним. Он был потрясающ. Почти что издевательская подделка, подражающая творению человеческих рук. Однако его сознание было охвачено тем странным чувством, которое он ощутил за мгновение до этого.

Быть может, он просто видел где-то фотографию Хирона Ллойда? Но если это так, если он видел лицо Ллойда только как дополнение к какому-нибудь описанию его свершений, то ощущение узнавания появилось бы сразу, как только он вошел в комнату и увидел его. А это было не столько узнавание, сколько чувство, что он уже откуда-то знает Ллойда, что он видел его при каких-то других обстоятельствах.

— Видите ли, — говорил Ллойд, — даже когда ты смотришь на это с земли, то нужно туда забраться, чтобы убедиться, что это вовсе не скопление человеческих жилищ. Насколько же более обманчивым это должно выглядеть с воздуха.

— Да, — согласился Грант, но он не верил в это. Сверху кратер был четко виден. Это бы выглядело, несомненно, тем, что оно есть: круглым углублением, окруженным выброшенной землей. Но он не собирался делиться этим с Ллойдом. Пускай Ллойд говорит. Ллойд интересовал его все больше и больше.

— Это район, находящийся очень близко от трассы Кенрика через пустыню. Он описал мне трассу, и я думаю, что он должен был видеть именно это.

— Кенрик установил координаты?

— Не знаю. Я его не спрашивал. Но я склонен полагать, что да. У меня было такое впечатление, что это очень способный и умный человек.

— Вы его не расспрашивали о подробностях?

— Господин Грант, если бы вам кто-то сказал, что он открыл священное дерево, растущее посреди Пикадилли, сразу напротив пивной, то вас бы это заинтересовало? Или подумали бы вы, что следует проявлять терпение по отношению к такому человеку? Я знаю Руб аль-Хали так же хорошо, как вы знаете Пикадилли.

— Да, разумеется. Так это не вы провожали его на вокзал?

— Господин Грант, я никогда не провожаю никого. Это достойное сожаления соединение мазохизма с садизмом. Однако куда же направился Кенрик после разговора со мной?

— В Скоон.

— В Шотландию? Я знал, что ему надо было развеяться. Почему, однако, он ехал в Шотландию?

— Мы не знаем. Это одна из тех вещей, которая нас больше всего беспокоит. Вы не сказали ему ничего такого, что могло бы направить его туда?

— Нет. Он только упомянул, что будет искать поддержку у кого-то другого. Я оказался бесчувственным слюнтяем. Быть может, он нашел покровителя или рассчитывал на то, что кого-то найдет там. Правда, так сразу никто не приходит мне в голову. Разумеется, есть Кинси-Хеуит. Он связан с Шотландией. Но, думаю, сейчас он в Аравии.

Следовательно, Ллойд дал по крайней мере первое разумное объяснение внезапной поездке Кенрика на север. Он поехал туда, чтобы поговорить с возможным покровителем. В последнюю секунду, когда он уже должен был встретиться в Париже с Тэдом Калленом, он нашел покровителя, а следовательно, понесся на север, чтобы с ним встретиться. Это подходит идеально. Они продвигаются вперед. Но почему в качестве Шарля Мартэна?

Ллойд, будто угадав его мысли, сказал:

— Кстати, если Кенрик путешествовал под именем Шарля Мартэна, то каким образом в нем опознали Билла Кенрика?

— Я ехал на том же поезде в Скоон. Я видел его мертвым и заинтересовался одним стихотворением, которое он написал.

— Написал? На чем?

— На полях дневной газеты, — сказал Грант, размышляя, какое может иметь значение, на чем писал Кенрик.

— Ага.

— Я был в отпуске, мне больше нечего было делать, а потому это дело меня развлекало.

— Вы играли в детектива?

— Вот именно.

— Кто вы по профессии, господин Грант?

— Я государственный служащий.

— Ага. Я думал, что вы связаны с армией. — Он слегка улыбнулся и взял стакан Гранта, чтобы снова его наполнить. — В соответствующем звании, разумеется.

— Например, офицер Генерального штаба?

— Нет, скорее атташе. Или кто-нибудь из разведки.

— Я немного работал в разведке во время моей службы в армии.

— Так, значит, это там вы выработали в себе чутье на такие вещи. Позволю себе сказать… замечательную интуицию.

— Спасибо.

— Только ваш необычайный талант сделал возможным опознать в Шарле Мартэне Билла Кенрика. Или, быть может, у Кенрика было при себе что-то такое, что облегчило опознание?

— Нет. Его похоронили как Шарля Мартэна.

Ллойд сделал паузу, когда ставил наполненный стакан, а после сказал:

— Это пренебрежение фактом внезапной смерти типично для шотландского сознания. Они всегда бывают ужасно горды скромными результатами своего следствия. Мне кажется, что Шотландия — идеальное место для совершения убийства. Если у меня когда-нибудь будут такие намерения, то я заманю свою жертву на север.

— Как всегда, было проведено следствие. Несчастный случай произошел вскоре после отъезда поезда из Юстона.

Какое-то время Ллойд размышлял.

— Не считаете ли вы, — сказал он, — что следует сообщить об этом полиции? Уведомить ее, что похоронили кого-то не под той фамилией.

Грант хотел объяснить, что единственным доказательством того, что мертвый Шарль Мартэн — это Билл Кенрик, является его опознание на не слишком хорошем любительском снимке, однако что-то его удержало. Вместо этого он сказал:

— Сперва мы хотели бы знать, почему у него при себе были документы Шарля Мартэна.

— Ну да, понимаю. Это дело совершенно загадочное. Никто не добывает документы другого человека без некоторых… предварительных действий. Кто-нибудь знает, кто такой есть Шарль Мартэн… или скорее был?

— Да, у полиции нет никаких сомнений.

— Единственное, что неясно, это способ, которым Билл Кенрик раздобыл эти документы. Я понимаю, почему вы с неприязнью относитесь к официальным источникам. Что с тем человеком, что провожал его на Юстон? Мог это быть Шарль Мартэн?

— Предполагаю, что да.

— Документы могли быть только одолжены. Кенрик не произвел на меня впечатления… ну, скажем, преступника.

— Да. В свете всех фактов, он не был преступником.

— Все это вместе взятое очень странное дело. Этот несчастный случай, который с ним произошел, как вы сказали. Я полагаю, что не было сомнений, что это был несчастный случай? Ничто не указывает на то, что произошла какая-нибудь ссора?

— Нет, это было просто падение, которое могло случиться с каждым.

— Печально. Как я сказал, в настоящее время у молодых людей слишком редко встречается этот сплав отваги и ума. Многие приходят ко мне и даже приезжают издалека, чтобы меня посетить…

Он говорил дальше, а Грант смотрел на него и слушал.

Действительно ли так много людей приходит сюда? Ллойд казался очень довольным возможностью поговорить с незнакомцем. Ничто не указывало на то, что у него была договоренность с кем-то на вечер или что на ужин должны были прийти гости. Он сидел и говорил тонким ворчливым голосом, любуясь своими ладонями, лежавшими на коленях. Он непрерывно менял положение рук не в форме жеста, подчеркивающего сказанное, а будто переставлял на новое место какое-то украшение. Гранту эта самовлюбленная озабоченность показалась очаровательной. Он вслушался в тишину этого дома, отделенного от города и городской суеты. В биографии из «Кто есть кто» не было упоминания ни о жене, ни о детях. Значит, здесь жил только Ллойд и прислуга. Достаточно ли ему было его занятия, чтобы возместить отсутствие общества близких людей?

Он, Алан Грант, тоже жил в одиночестве. Однако его жизнь была настолько наполнена людьми, что возвращение в пустую квартиру было роскошью, пиром для души. Доставлял ли такой одинокий образ жизни удовольствие Ллойду?

Или же этот истинный Нарцисс никогда не нуждался ни в чьем обществе, кроме своего собственного?

Гранту было интересно, сколько же лет Ллойду. Он наверняка старше, чем выглядит. Это ветеран среди исследователей Аравии. Ему лет пятьдесят или даже больше того. В своей биографии он не указал дату рождения, так что скорее всего ему под шестьдесят. У него впереди оставалось не так уж много лет, которые он бы мог посвятить утомительным экспедициям, даже если принять во внимание его хорошую физическую форму и здоровье. Что он будет делать в оставшиеся годы? Проведет их в любовании собственными руками?

— Единственная в настоящее время истинная демократия на земле, — говорил Ллойд, — и она уничтожается тем, что мы называем цивилизацией.