Эрл Гарднер - Дело беспокойной рыжеволосой Страница 32

— По-видимому, да, ваша честь. Мы не успели произвести более тщательный анализ, поэтому абсолютной уверенности у меня нет. Однако судя по результатам предварительной экспертизы, обе пули в самом деле ничем друг от друга не отличаются. Сейчас один из моих помощников продолжает исследование. Он должен наложить один на другой снимки пуль номер один и номер четыре и проверить, действительно ли все их характеристики полностью совпадают. Впрочем, визуальные исследования уже доказали с достаточной степенью точности, что они обе были выпущены из одного и того же оружия, и это оружие, совершенно очевидно, не является тем револьвером, из которого были произведены выстрелы номер два и номер три.

— Мы все больше и больше убеждаемся в том, что кто-то хотел ввести следствие в заблуждение. Мистер Мейсон, — внезапно обратился судья к адвокату.

— Да, ваша честь…

— Револьвер, прежде чем попасть к сержанту Голкомбу, находился у вас?

— Да, ваша честь.

— В свете сложившихся обстоятельств суд считает своим долгом потребовать у вас отчет о событиях, происшедших с вами в то время, когда оружие находилось в вашем распоряжении.

— Я с удовольствием отчитаюсь перед судом, ваша честь, — вежливо проговорил Мейсон. — Я даже приглашу свидетелей, которые, надеюсь, смогут подтвердить правдивость моего рассказа. Я собирался вызвать их позже в качестве свидетелей защиты, но, по-видимому, в ответ на просьбу суда мне придется попросить их выступить прямо сейчас. Мисс Элен Чейни, займите, пожалуйста, свидетельское место.

— Элен не будет ничего говорить, — громко запротестовал Алдрих.

Судья несколько раз громко стукнул молотком.

— Подойдите сюда, мистер Алдрих, — проговорил он повелительно.

Алдрих выступил вперед, исподлобья глядя на судью Киппена.

— Что вы сказали? — все так же властно произнес судья.

— Я сказал, что Элен не будет ничего говорить.

— Мистер Алдрих, суду известно, что мисс Чейни находится сейчас в зале. Суд приказывает ей занять свидетельское место. Суд расценивает ваше заявление как вопиющее нарушение правил. Мы не будем налагать на вас штраф, поскольку понимаем, что подобное непредвиденное и драматическое развитие событий могло вызвать у вас нервный срыв. Вам придется, однако, занять место рядом с прокурором и воздержаться от любых высказываний, любых переговоров со свидетельницей, в противном случае… — Не закончив фразы, судья привстал и, обращаясь к кому-то в дальнем конце зала, закричал: — Мисс Чейни! Мисс Чейни, вы не имеете права покидать заседание! Вернитесь! Бейлиф[1], не выпускайте ее!

Сидевший у двери бейлиф вскочил и выбежал в коридор. Вслед за ним бросились репортеры и зрители — защелкали фотоаппараты, журналисты старались не упустить ни малейшей детали этой захватывающий сцены. Элен Чейни, стуча каблучками, торопливо шла по коридору. Она уже готова была войти в лифт, когда рядом появился запыхавшийся бейлиф.

Тем временем судья пытался навести порядок в зале.

— Я прикажу очистить помещение, если публика не будет соблюдать тишину, — стараясь перекричать гул толпы, повторял он. — К порядку! Всем вернуться на свои места и оставаться на них вплоть до конца заседания.

— Ваша честь, — громко произнес Гамильтон Бюргер, — человеку, не привыкшему к манере вести разбирательства, свойственное глубокоуважаемому адвокату, — Бюргер презрительно кивнул в сторону Перри Мейсона, — трудно находиться в подобной обстановке. Я попросил бы суд объявить перерыв, чтобы…

— Никакого перерыва объявлено не будет, — твердо заявил судья, — пока эта свидетельница не вернется в зал и не подчинится приказанию суда.

Увидев, что в сопровождении бейлифа в дверях появилась Элен, судья приказал:

— Ведите ее сюда. И прикройте поплотнее двери. Зрители, желавшие полюбоваться на скандал, могут оставаться в коридоре, раз уж они туда выбежали. До окончания разбирательства двери останутся запертыми. — Повернувшись к Элен, судья продолжал: — Мисс Чейни, суд велел вам занять свидетельское место, а вы в ответ покинули зал.

Элен неуверенно переводила взгляд с Алдриха на судью.

— Да, — тихо проговорила она.

— Ну что ж, — пробормотал судья, — это уже кое-что. По крайней мене, вы говорите правду. Разрешите узнать, почему вы решили сбежать с заседания?

— Потому что я не хочу давать показания.

— Но почему?

— Потому что я боюсь. Я не хочу, чтобы обо мне писали. Я…

— Давать свидетельские показания — это не развлечение, а обязанность, мисс Чейни. Поэтому, вызывая свидетелей, суд не всегда сообразуется с их собственными желаниями. В то же время в обязанности суда входит наблюдение за тем, чтобы вопросы, которые будут вам заданы, относились только к сути разбираемого дела и никоим образом не касались ваших личных проблем.

А теперь вы поклянетесь отвечать честно и без утайки и займете свидетельское место. Вы меня поняли?

— Да, сэр.

— Называйте меня «ваша честь».

— Да, ваша честь.

Элен привели к присяге, и судья Киппен проговорил:

— Свидетельницу будет допрашивать суд. Я прошу обе стороны воздержаться от замечаний, если только речь не будет идти о каком-нибудь чрезвычайно серьезном возражении против одного из высказываний суда. Я предупреждаю также, что протесты, касающиеся мелких процедурных деталей, будут немедленно отклоняться. Суд хочет узнать, наконец, всю правду об этом деле. Итак, мисс Чейни, вы слышали показания мистера Алдриха?

— Да, ваша честь.

— Если я правильно понял мистера Алдриха, он утверждал, что дал револьвер системы Кольта, очень похожий на тот, который представил нам сегодня сержант Голкомб.

— Да, ваша честь.

— Где теперь это оружие?

— Я… Мне…

— Где оно? — резко прервал ее судья.

— Здесь. Оно здесь.

— Что значит — здесь?

Она указала на свою сумочку.

— Револьвер заряжен?

— Да, ваша честь.

— Зачем вы носите с собой заряженный револьвер?

— Для защиты…

— У вас есть разрешение на ношение оружия?

— У меня… Мистер Алдрих сказал мне, что…

— Я не спрашиваю, что сказал вам мистер Алдрих. Меня интересует, есть ли у вас разрешение на ношение заряженного оружия?

— Нет, ваша честь.

— Господин бейлиф, подойдите к свидетельнице, — приказал судья, — и выньте у нее из сумочки револьвер. Разрядите его. Во избежание возможных недоразумений спишите его номер. Поместите его среди вещественных доказательств, обозначив его цифрой пять. Пока вы будете производить эту операцию, суд примет в качестве вещественного доказательства первый револьвер, представленный сержантом Голкомбом. Вся процедура должна протекать согласно установленным правилам.

— Суд примет во внимание мой протест против помещения этих револьверов среди вещественных доказательств? — проговорил Мейсон.

— Суд отметил ваш протест и отклонил его, — произнес судья, — мы примем оба револьвера в качестве улик. Отныне они поступают на хранение в суд, чтобы больше никто не смог ввести следствие в заблуждение.

Произнося эту тираду, судья многозначительно смотрел на Мейсона, но на лице адвоката не отразилось ни испуга, ни беспокойства, он по-прежнему вежливо улыбался.

— Господин Клерк, — произнес судья, — назовите номер револьвера, принимаемого в качестве вещественного доказательства номер один.

— Его номер 17475-ЛВ.

— Назовите теперь номер револьвера, обозначенного нами как вещественное доказательство пять. Я имею в виду револьвер, который бейлиф только что получил от свидетельницы.

— Его номер 17474-ЛВ.

— Очень хорошо. Теперь эти два револьвера зарегистрированы в качестве вещественных доказательств. Они переданы на хранение в суд. Любой, кто прикоснется к ним без ведения и разрешения суда, будет обвинен в нарушении закона. Мы не можем позволить вводить суд в заблуждение. Мистер Рэдфилд, я передаю это оружие вам. Завтра в десять утра суд должен получить от вас исчерпывающий отчет. Предупреждаю вас, что ни при каких обстоятельствах вам не следует никому сообщать о выводах, которые будут вами сделаны в результате экспертизы. Единственное исключение составляют помощники, занятые вместе с вами в проведении анализа, но и им вы должны сообщить о запрете передавать сведения кому бы то ни было, включая прессу. Дело должно быть разобрано в суде и только потом в газетах. Я знаю, что, поскольку события сегодняшнего дня были достаточно необычны и неожиданны, неизбежно появление множества газетных статей, обсуждающих нашу работу. Я никак не могу этому помешать — контроль над прессой не входит в мою компетенцию. Однако я, безусловно, намерен контролировать освещение в печати дальнейшего хода расследования. Повторяю: вы не должны рассказывать о результатах экспертизы никому — ни адвокату, ни лицам, с ним связанным, ни… Да, и я на этом настаиваю: ни прокурору или его помощникам.