Стейн Ривертон - Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать Страница 32

Хенглер снова сделал движение к лестнице, но профессор, раскинув руки, загородил ему путь.

— Вы хотите взглянуть на те комнаты? — спросил он.

— Да, — ответил антиквар. — Моя профессия заставляет меня интересоваться такими предметами.

— Вы туда не войдете, — решительно проговорил профессор.

Антиквар нахмурился, но тут же с вежливым поклоном отступил назад.

— Тогда подождем, пока не придет Торбен, — сказал он.

36

С этими словами Хенглер расположился в одном из широких уютных кресел. Он поставил на полу рядом с собой небольшой фотоаппарат, вытянул ноги и закрыл глаза. Выглядел он совершенно невозмутимыми, казалось, наслаждается покоем.

— Господин Мильде придет не скоро, он сейчас спит, — сказал лесничий.

— Не тревожьтесь, я подожду, — ответил антиквар. — Я только что поел в ближайшем трактире, пока с моего автомобиля смывали пыль. Мне будет даже приятно отдохнуть здесь в прохладе.

Хенглер тщательно протер свой лорнет в золотой оправе и оглядел стены, он щурился, как все близорукие люди.

Профессор тоже сел, он сидел напротив антиквара рядом с лестницей, готовый снова загородить ему дорогу. Лесничий ждал стоя. Он боялся, что его другу потребуется помощь. Профессор выглядел не слишком сильным, к тому же, он был очень взволнован. Антиквар же с его мускулистой фигурой атлета был по-прежнему невозмутим.

Неожиданно он снова обратился к профессору:

— Кажется, вы сказали, что Торбен лег час тому назад? Странное совпадение…

При этих словах он уставился на профессора, держа лорнет на некотором расстоянии от глаз, что придавало его взгляду некоторую намеренную бесцеремонность.

Профессор засмеялся:

— Я понимаю, к чему вы клоните.

— Конечно, Торбену нужно отдохнуть после всех этих упражнений с препятствиями.

— У вас странные фантазии, — заметил профессор.

— Только безумец может подозревать, что Торбен Мильде попытался переодетым проникнуть в собственный дом.

Хенглер решительно покачал головой:

— Нет, нет, как можно! Хотя, господа, почему бы и нет? После того как знаменитый психиатр полчаса назад высказал предположение, будто это я был тем самым вором, который утром проник в дом, я уже никакие фантазии не стал бы называть безумными. Вы высказали это не прямо, но ваш намек был достаточно прозрачен. Согласитесь, что после этого у меня есть все основания уже ничему не удивляться. С таким же успехом в этом можно подозревать и вас, господин профессор. Может, это вы лезли по фасаду, держась за карниз? Вы тоже выглядите усталым и весьма встревоженным. Или, может, это были вы, господин лесничий? Или… Почему бы нам не допустить и такую безумную мысль, что это был старый господин Мильде, который вот уже месяц покоится в холодной могиле? Может, ему захотелось этим теплым летним утром нанести визит своим владениям?

— Вы смеетесь, а я говорю серьезно, — заметил профессор.

Это не остановило Хенглера. Его тон был вполне дружеский, но держался он вызывающе и высокомерно. Он упер кончики пальцев друг в друга, словно присутствовал на научном собрании, которое требовало от него внимания и сосредоточенности.

— Конечно, я смеюсь, — сказал он. — А почему бы мне не развлечься немного, пока я вынужден ждать? Я не хочу препираться с вами, и никто не скажет, что мне не хватает серьезности. Я приехал сюда, чтобы посмотреть на коллекцию антиквариата старого господина Мильде, и особенно меня интересуют произведения искусства, запертые в тех комнатах. Как-никак, а антиквариат — это моя профессия. Я приехал сюда по договоренности с Торбеном Мильде. Зачем мне тайком вторгаться в дом, если, немного подождав, я и так получу желаемое? Сейчас я говорю достаточно серьезно?

— Вы надеетесь, что в тех трех комнатах собраны редкие произведения искусства?

— Вполне вероятно.

— Но вы забываете, что уже много лет никто, кроме самого старого господина Мильде, не заходил в эти комнаты. Не исключено, что он вас давно продал.

— Господин Мильде был не просто страстный коллекционер, он был фанатик, — сказал антиквар.

— Есть много причин, по которым любая коллекция может понести ущерб. Необязательно должен случиться пожар, что-то из нее может быть подарено или украдено…

Антиквар вдруг ухватился за одно слово:

— Пожар, — пробормотал он, — пожар…

Он огляделся по сторонам.

— Дом старый. И тут столько дерева. Пожар был бы настоящим несчастьем.

Профессор обратил внимание, что эта мысль завладела антикваром, его словно охватило какое-то недоброе предчувствие.

— Вы уверены, что попадете в эти запертые комнаты, когда придет Торбен. — спросил он.

— Несомненно.

— А если Торбен не захочет впустить вас туда?

Хенглер пожал плечами и промолчал.

— Вы полагаете, что он покажет вам эти комнаты, вопреки собственному желанию? — спросил профессор.

— Именно так, — ответил антиквар.

Он произнес эти слова с полной убежденностью, почти со злорадным торжеством.

При этих словах профессор Арвидсон вскочил и воскликнул, указывая дрожащей рукой на Ханглера:

— Я все понял! Я вас раскусил!

Хенглер тоже встал, словно готовый отразить неожиданное нападение.

Однако их столкновению помешало появление нового человека. Один из сыновей управляющего стоял на пороге с шапкой в руке.

— Что вы хотите, Юханнес? — спросил лесничий.

— Нам позвонил молодой господин.

— Вот как? Значит, он уже проснулся?

— Молодой господин, — продолжал Юханнес, — просил, чтобы для него как можно скорее приготовили две комнаты. И одну комнату для гостя. Отец уже послал за кухаркой и горничной. Молодой господин прибудет через несколько минут.

— Пешком? — спросил лесничий.

— Нет, на автомобиле.

— Хорошо, Юханнес, спасибо.

Юханнес ушел. Трое мужчин с удивлением смотрели друг на друга. Хенглер первым нарушил молчание:

— Торбен лег спать в доме господина лесничего всего час назад, — сказал он. — У вас есть автомобиль, господин лесничий?

Лесничий отрицательно покачал головой.

Хенглер насмешливо засмеялся:

— Странно, что Торбен уже проснулся. Может, у вас там спал не настоящий Торбен, уважаемые господа? Может, это был кто-то переодетый Торбеном? Нет, нет, не сердитесь, пожалуйста, но теперь все возможно. И конечно, в доме господина лесничего лег спать настоящий Торбен. Но настоящий ли Торбен едет сейчас сюда в автомобиле?

Лесничий с явной неохотой покинул холл, чтобы отдать нужные распоряжения. Хенглер и профессор медленно последовали за ним. Антиквар снова обратился к профессору, теперь он опять был дружелюбен и приветлив.

— Вы слышали распоряжение о комнате для гостя? - спросил он. — Это для меня.

— Ошибаетесь, — возразил профессор. — Автомобиль означает как раз обратное. Автомобиль означает, что гость заехал в усадьбу лесничего и разбудил Торбена.

— Вы не догадываетесь, кто бы это мог быть?

— Во всяком случае, кто-то, кто имеет большое значение, — ответил профессор.

— Но кто именно?

Профессор пожал плечами.

Хенглер засмеялся и пошел к своей машине, чтобы отогнать ее от главного входа.

Послышался шум автомобиля. Лесничий подошел к Арвидсону, и они оба стали прислушиваться. Автомобиль ехал со стороны усадьбы лесничего. Негромкий, почти нежный шум мотора свидетельствовал о том, что это очень дорогая и хорошая машина. Профессор и лесничий отошли в тень под деревьями. Антиквар вышел из своей машины и тоже стоял, прислушиваясь к звуку приближающегося автомобиля. Наконец автомобиль выехал из аллеи. Это был большой лимузин директора банка Гуггенхейма.

Торбен в своей широкополой шляпе сидел на заднем сиденье, рядом с ним сидел Гуггенхейм, сутулый, грузный, с посеревшим от долгой дороги лицом и бородой.

— Какой сегодня день? — спросил Арвидсон.

— Пятница, — ответил лесничий.

— То есть, будни. Биржа работает. И в такой день директор банка Гуггенхейм уезжает из Копенгагена! Дивны Божии дела!

37

Ключи

Неожиданная живость и хорошее настроение Торбена очень удивили профессора. Вряд ли Торбен проспал чуть больше часа, но и этот недолгий сон как будто стер с него всю усталость. Или профессор неправильно понял взрыв его беспечной веселости, который, возможно, прикрывал еще большую подавленность, чем та, которую профессор наблюдал у него утром?

Торбен представил банкиру Гуггенхейму антиквара Хенглера и лесничего.

— Со стороны господина банкира, старого друга моего отца, очень любезно нанести мне визит. Господин Гуггенхейм вообще-то собирался в Оденсе, но предпочел взглянуть, как обстоят дела в Мариелюнде. Надеюсь, господин Гуггенхейм, вы не будете слишком разочарованы, в последнее время наш дом стоял необитаемый, однако, я надеюсь, господин лесничий сделал все, что в его силах.