Джадсон Филипс - Детектив США. Книга 1 Страница 32

— Замоталась… Налей себе чего-нибудь выпить.

— Воздержусь. Мне предстоит длинная ночь.

— Звучит зловеще. В таком случае налей мне. Сделай, например, коктейль «Путешествие в конец ночи» и подсыпь туда белены. Можешь ограничиться и стаканом воды из Леты.

— Вижу, ты действительно очень устала.

— Работала весь день… Такова наша судьба — женщины трудятся, мужчины развлекаются.

— Помолчи. Мне нужно серьезно поговорить с тобой.

— Как смешно…

— Говорю же тебе, помолчи! Я налил ей вина.

— Спасибо, Лу, ты очень мил, — поблагодарила она, отпивая маленькими глотками.

— Перестань болтать глупости.

— Видимо, все, что бы я ни сказала сегодня, глупо… Может, мне не следовало оставлять Стеллу одну, но я боялась опоздать на работу, а она еще спала. Во всяком случае, девочка благополучно вернулась домой: ее отец звонил мне на службу и благодарил.

— Благодарил тебя?

— И расспрашивал о тебе, а также еще кое о чем. Стелла, кажется, опять скрылась из дому. Мистер Карлсон просил позвонить, если она появится у меня.

По-твоему, я должна позвонить?

— Как хочешь, Стелла не проблема для меня.

— А я?

— В какой-то мере. Ты оставила утром Стеллу одну вовсе не потому, что торопилась на работу. Ты завтракала сегодня с Ральфом Хиллманом.

— Мы завтракали в кафе.

— Даже если бы в постели, меня это не интересует. Меня интересует тот факт, что ты вообще пыталась скрыть обстоятельство, а между тем оно чрезвычайно важно.

— Для тебя лично или по другим причинам? — многозначительно спросила Сьюзен.

— И по тому и по другому. Сегодня я разговаривал с миссис Хиллман… точнее, главным образом говорила она.

— О Ральфе и обо мне?

— Вот именно. Разговор для нас обоих оказался не из приятных, тем более, что я предпочел бы услышать твою исповедь, а не ее.

— Этой страницей моей жизни я никак не могу гордиться.

— Зачем же продолжать?

— Да ничего я не продолжаю! — с возмущением воскликнула Сьюзен. — Все давным-давно кончилось. Если миссис Хиллман думает иначе, она ошибается.

— Но я тоже так думаю. Сегодня утром вы вместе завтракали, а когда прошлый раз он звонил тебе, ты отказалась сказать об этом.

Сьюзен медленно повернулась и взглянула на меня:

— Ну и что? Я же не просила его звонить. И если я пошла с ним утром, то лишь потому, что ему очень хотелось излиться перед кем-нибудь, а в комнате я не решилась разговаривать из опасения разбудить Стеллу. Да и вообще он был в таком состоянии, что не мог любезничать со мной.

— А ему хотелось?

— Не знаю. Я не видела его лет восемнадцать, честное слово! Меня поразило, как он изменился. Он был пьян, но сказал, что не спал всю ночь, бродил по Лос-Анджелесу в поисках сына.

— Я тоже его искал, но никто не ходил со мной завтракать и никто меня не утешал.

— Да ты ревнуешь, Лу! Напрасно. Он стар, а сейчас к тому же совершенно разбит горем.

— Что-то слишком уж горячо ты возражаешь мне!

— Я говорю серьезно. Сегодня утром я испытывала глубокое отвращение не только к Ральфу Хиллману, но и к самой себе за неудачно прожитую жизнь… Ну вот, кажется, сейчас я начну рассказывать свою биографию!

— А я только этого и жду. Когда и как вы познакомились?

— Налей мне еще.

Я выполнил ее просьбу.

— Так когда и где вы познакомились?

— Когда я работала в киностудии «Уорнер». К нам приехала группа военно-морских офицеров для просмотра нового фильма. Потом они отправились в ресторан и пригласили меня. Ральф все подливал и подливал мне, потом привез в гостиницу «Барселона», где и познакомил с прелестями краденой любви, или, говоря иначе, я впервые напилась и впервые оказалась в постели с мужчиной…

Если ты немного отойдешь от меня, Лу, мне будет легче, — хрипло добавила она.

Я сел на кушетку у нее в ногах.

— Но, по твоим словам, это быстро кончилось?

— Наш роман продолжался несколько недель. Признаюсь, я была влюблена в Ральфа. Он был красивым, мужественным и все такое.

— И женатым.

— Вот почему я и порвала с ним. О нашем романе узнала миссис Хиллман — Элейн Хиллман, и явилась ко мне на квартиру в Бербанке. Между нами произошел скандал, и я не знаю, чем бы он кончился, если бы не Кэрол. Она привела нас в себя и сумела успокоить. — Сьюзен помолчала и грустно добавила: — Кэрол в то время мучили свои заботы, но ей удавалось успокаивать других. Помню, Кэрол сидела, словно маленькая куколка, и слушала, как Элейн клеймила меня… В конце концов я поняла, что поступала недостойно, обещала Элейн порвать с Хиллманом, и она ушла удовлетворенная.

— Мне жаль, что я вынуждаю тебя ворошить прошлое.

— Знаю. И знаю, что ты еще не кончил меня расспрашивать.

— Меня интересует телефонный разговор.

— Ты имеешь в виду разговор с Ральфом в тот раз?

— Правильно. Он настаивал, чтобы ты молчала. О чем?

Сьюзен неловко пошевелилась, подобрала под себя ноги и, подумав, ответила:

— Мне бы не хотелось причинять ему неприятности. По крайней мере хоть в этом он может на меня рассчитывать.

— Избавь меня от этих искусственно подогретых сантиментов. Мы говорим о серьезных вещах.

— Вовсе не обязательно грубить мне.

— Извини. Ну, так рассказывай.

— Видишь ли. Хиллман знал, что ты приходил ко мне, вот он и добивался, чтобы я говорила то же самое, что говорил он. А Хиллман сказал тебе не всю правду: он утверждал, будто не встречался с Кэрол, а в действительности было не так. После ареста Майка Гарли она обращалась к нему, и он сделал все, что мог. Ральф просил меня не говорить тебе о его интересе к Кэрол.

— А он интересовался ею?

— Не в том смысле, как ты думаешь. У него тогда была я. Ему просто не хотелось, чтобы совсем еще юная и неопытная Кэрол — она только что вышла замуж — оставалась одна в такой гостинице, как «Барселона». Он попросил меня взять ее под свое крыло, что я и сделала.

— Звучит слишком невинно.

— Но так оно и было. К тому же Кэрол мне нравилась. Тем летом в Бербанке я просто полюбила ее, мне иногда даже казалось, что ребенок, которым она была беременна, принадлежит нам обеим.

— А у тебя когда-нибудь был ребенок?

Сьюзен печально покачала головой:

— Нет и теперь уже не будет. В ту весну, о которой мы говорили, мне однажды показалось, что я в положении, но врач сказал, что я ошибаюсь.

— Кэрол тоже посещала врача?

— Да, по моему настоянию. Кстати, того же самого, Вейнтрауба.

— И он же принимал ее младенца?

— Не знаю. Я же говорила, к тому времени она уехала от меня к Майку Гарли. А у доктора Вейнтрауба я больше не бывала, не хотела будить неприятные воспоминания.

— Связанные с ним?

— При чем тут он? С Ральфом Хиллманом. Это он посылал меня к доктору Вейнтраубу. По-моему, они вместе служили на флоте.

Я вспомнил пухлое лицо Вейнтрауба, и меня осенило: да, я уже видел молодой вариант этого лица. На снимке в кабинете Хиллмана Вейнтрауб был одним из группы офицеров, сфотографированных на палубе авианосца.

— Все-таки странно, — продолжала Сьюзен, — можно на долгие годы забыть о каком-то человеке, а потом вдруг на протяжении нескольких часов приходится вновь и вновь вспоминать о нем. Так вот и с Вейнтраубом.

— Поясни, пожалуйста.

— Сегодня ко мне на службу приходил довольно оригинальный посетитель, я хотела рассказать о нем, но за нашим разговором забыла. Так вот, он тоже интересовался доктором Вейнтраубом.

— Ну-ка, ну-ка, кто же это?

— Он не хотел называть себя, но я настаивала и он назвался Джекменом.

— Сэм Джекмен?

— Он назвал только фамилию.

— Сэм Джекмен, мулат средних лет, по внешности и разговору — безработный музыкант.

— Он по виду действительно беден, но никак не мулат и не средних лет, а лет восемнадцати-девятнадцати, не больше.

— Опиши его.

— Тонкие черты худого интересного лица, темные, выразительные глаза.

Похоже, хорошо воспитан, но так волновался, что я с трудом его понимала.

— Что же его волновало? — спросил я, чувствуя, что тоже начинаю волноваться.

— По-моему, смерть Кэрол. Он не сказал этого прямо, но спросил, знала ли я ее. Наверно, он начал разыскивать меня из Бербанка. Он наткнулся там на мою приятельницу — она долгие годы работает на киностудии «Уорнер» — и, ссылаясь на нее, вынудил секретаршу пропустить его. Ему хотелось знать все, что мне известно о младенце Гарли, а когда я ответила, что ничего не знаю, он спросил, какого врача посещала Кэрол. Я припомнила фамилию Вейнтрауба — такие имя и фамилию, как Илайджа Вейнтрауб, забыть трудно, — и это его удовлетворило. Я вздохнула с облегчением, когда он ушел.