Эрл Гарднер - Дело застенчивой подзащитной Страница 32

– Совершенно верно, – согласился Мейсон. – Я попрошу мистера Джексона Ньюберна выйти к стойке и присягнуть.

Джексон Ньюберн сделал то, что ему предлагалось.

Мейсон сказал:

– Ваше имя – Джексон Ньюберн. Вы женаты на Сью Ньюберн, являющейся пережившей дядю племянницей покойного Мошера Хигли. Верно?

– Да, это так.

– Вследствие этого родства вы посещали дом Мошера Хигли, не так ли?

– Да, сэр.

– Вы бывали время от времени в гостях у Мошера Хигли?

– Да, сэр.

– Вы были там в тот день, когда умер Мошер Хигли?

– Да, сэр.

– А после его смерти вы узнали – ведь верно? – что подзащитная сделала признание, будто она взяла таблетки, относительно которых она думала, что это эрзац-сахар, из бутылки, стоящей на кухне, и положила их в шоколад, приготовленный для Мошера Хигли, и что, отпив этого шоколада, Хигли обвинил подзащитную, что она отравила его, после чего стал задыхаться, биться в конвульсиях и вскоре умер?

– Да, сэр.

– Вы были в дружеских отношениях с подзащитной?

– Не то чтобы в дружеских. Просто в то время я ей сочувствовал.

– Вы говорите – в то время?

– Да. В то время я полагал, что Мошер Хигли относится к ней грубо и несправедливо. Я был незнаком в то время с некоторыми фактами, о которых я узнал позже и которые ясно указывали, что подзащитная шантажировала дядю моей жены.

– Ваша жена – довольно молодая женщина?

– Ей немного за тридцать, – ответил Ньюберн.

– У нее хорошая фигура?

– Я считаю ее очень хорошей.

– Она пытается сохранить свою фигуру, придерживаясь строгой диеты?

– Да.

– И в своем доме она держит определенный заменитель сахара, который употребляет вместо настоящего сахара?

– Да, сэр.

– Фактически по ее подсказке Мошер Хигли тоже начал использовать эти таблетки заменителя сахара?

– Да, сэр.

– И после того, как вы узнали, что подзащитная призналась в том, что выбросила бутылку с таблетками, относительно которых она опасалась, что это цианистый калий, в воды озера Твомби, вы, пытаясь как-то помочь ей, отправились к себе домой, отыскали аналогичную бутылку, частично заполненную таблетками эрзац-сахара, начинили ее дробью и бросили в воды того же озера в том же месте?

– Я этого не делал.

– Что? – воскликнул Мейсон с выражением крайнего удивления на лице. – Вы этого не делали?

– Нет, сэр.

– Но вы же мне сами сказали, что вы это сделали! Вы признались мне!

– Я этого не делал.

– Вы хотите сказать, – настаивал Мейсон, – что, когда мы разговаривали с вами на крыльце клуба, расположенного на Уэст-Адамс-стрит, известного под названием «Уайлдкэт Эксплорейшн энд Девелопмент клаб», вы мне не говорили, что проделали все то, о чем я только что сказал?

– Нет, сэр.

Мейсон сказал очень серьезным тоном:

– Ваша честь, сложилась ситуация, когда свидетель со всей очевидностью и вполне сознательно дает ложные показания. Я заявляю суду, и порукой тому моя честь адвоката, что свидетель признался в совершении этого деяния, когда мы разговаривали с ним на крыльце клуба.

– Это неправда, – спокойно сказал Ньюберн. – Ничего такого я не говорил.

Гамильтон Бергер радостно улыбался.

– Ну-ну, минутку, минутку, – сказал он. – Ситуация и впрямь весьма пикантная. Защита, будучи обвиненной в фальсификации улики, то есть в том, что бросила в озеро бутылку с эрзац-сахаром, начиненную дробью, пытается уйти от ответственности, обвинив в этом деянии Джексона Ньюберна. Ньюберн отрицает, что сделал это. Защита уверяет, что Ньюберн сам признался в совершении указанного акта. Таким образом, у нас наличествует прямой конфликт между Ньюберном и защитой. Кто-то из них определенно лжет. Я предоставляю суду решать, которая из сторон более заинтересована во лжи ради спасения своей репутации.

– Подождите, – сказал судья Ашерст. Лицо его было хмурым. – Совершенно ясно, что одна из сторон сделала ложное заявление. Заявление, которое является недвусмысленной ложью. Мистер Ньюберн, я спрашиваю вас: говорили ли вы мистеру Мейсону то, в чем он вас обвиняет?

– Нет, не говорил.

– Я уверяю, что говорил, – сказал Мейсон.

– Вы готовы присягнуть? – спросил судья Ашерст.

– Да.

– У вас есть доказательства?

Мейсон секунду поколебался, затем покачал головой и сказал:

– Нет, доказательств у меня нет. Моя секретарша сидела в автомобиле поодаль, и, как только я вернулся в машину, закончив разговор с Ньюберном, я все ей передал.

– Это, разумеется, не доказательство, – заметил Гамильтон Бергер.

– Я думаю, что суд знает меня достаточно, – заявил Мейсон. – Знает, что даже если временами я и использую методы установления истины, которые кое-кому кажутся неортодоксальными, тем не менее я никогда не подвергну риску свою репутацию, прибегая к ложным утверждениям. Точно так же я никогда не стану подбрасывать следствию ложные улики, чтобы защитить персону, обвиняемую в убийстве.

– Ну, это еще надо посмотреть, – сказал Гамильтон Бергер. – В таких делах ваша профессиональная этика становится весьма гибкой, и я бы не рискнул определить границы, до которых она может растягиваться. Однако я заявляю суду, что перед нами ситуация, в которой свидетель, Джексон Ньюберн, со всей определенностью заявляет, что он не произносил слов, приписываемых ему Мейсоном. Адвокат готов присягнуть, что Ньюберн их произносил. С какой целью? Все, что адвокат может сделать, – это подвергнуть сомнению правдивость свидетеля. Но это же его собственный свидетель. В судебном процессе, как правило, сторона не подвергает сомнению слов своего свидетеля. А если уж делает это, то только с целью бросить на свидетеля тень. Это нам не поможет установить факты.

– Это, конечно, верно, – озабоченно произнес судья Ашерст. – Если мистер Мейсон даже присягнет, то это лишь заставит нас сомневаться в правдивости свидетеля, не более того. Факты от этого не прояснятся. Утверждение относительно того, что именно свидетель бросил в озеро фальшивую бутылку, останется недоказанным. Это, конечно, всего лишь формальное правило – показания под присягой, – но, как заметила зашита, она в этом деле намерена строго соблюдать все формальности, которые закон предусматривает с целью защиты прав обвиняемого.

Мейсон, с гневным румянцем на щеках, заявил:

– Ваша честь, я бы хотел, чтобы в слушании был сделан перерыв до десяти часов утра следующего дня. Я намерен глубже изучить этот вопрос и предпринять кое-какие шаги с целью установления истины. Я уверен в своих фактах и знаю, что свидетель признался мне в том, о чем я уже доложил суду.

Судья Ашерст немного поколебался и сказал:

– Разумеется, если не касаться данного дела, суд считает, что адвокат Мейсон всегда сугубо аккуратен и точен в своих высказываниях.

Гамильтон Бергер скривился:

– Что, однако, не мешает уважаемому представителю защиты во всех процессах прибегать к различного рода трюкам и уловкам. Просто на этот раз он зашел слишком далеко и попался в собственные силки. И теперь на карту поставлена его профессиональная репутация. Мне не хочется этого говорить, но суду следовало бы рассмотреть мотивацию защиты.

Мейсон в течение этого обмена мнениями пристально разглядывал вещественные доказательства. Он повернулся к Бергеру и сказал:

– Минутку. Вы настаиваете на том, что суд должен прокрутить присяжным запись признания подзащитной на том основании, что находка охотничьих патронов именно на том месте, которое в своем признании указала подзащитная, доказывает истинность самого признания?

– Именно так, – согласился Гамильтон Бергер.

Мейсон холодно улыбнулся.

– Прекрасно, – сказал он. – Я принимаю ваш вызов. Докажите это. Если вы выиграете, я снимаю возражения против прослушивания пленки.

– Эй, подождите, – вступил судья Ашерст. – Вы не можете этого сделать, мистер Мейсон. Вы ведь должны защищать права подсудимой. Есть серьезные сомнения в том, можно ли вообще использовать признания, сделанные под действием наркотиков, равно как и серьезные сомнения в том, можно ли запись на ленте считать конфиденциальной информацией. Суд еще не готов принять решение по поводу протеста защиты, но признает аргументы в пользу протеста весьма весомыми и затрагивающими жизненно важные права подсудимой…

– Но я откажусь от своего протеста, – сказал Мейсон, – если окружной прокурор докажет нам то, что он намеревается доказать. Я принимаю его вызов и готов состязаться с ним на его территории.

– А я пытаюсь показать, что вы не имеете права это делать, – настаивал судья Ашерст. – Вы не можете так просто отмахнуться от прав подзащитной. Возможно, у вас и есть какая-то идея, но суд не понимает ее сути. Но суд понимает, что у вас на руках очень сильное формальное подкрепление вашего протеста, причем такое, которое приведет к остановке слушания по причине отсутствия состава преступления – если, конечно, суд примет решение в вашу пользу.