Джон Карр - Черные очки Страница 33

– Потом вы ее уже больше не видели?

– Нет.

Реакция Лены была вызвана очевидным испугом, но у Памелы оказался другой характер.

– А я видела, – сказала она.

– Да? Когда же?

– Ночью без четверти двенадцать, – быстро ответила Памела.

– Ага! – воскликнул доктор Фелл с таким облегчением, жаром и полным отсутствием такта, что даже Памела вздрогнула, а Лена просто побелела.

– Прошу прощения, прошу прощения, – сказал доктор, размахивая руками и тем еще больше увеличивая всеобщее замешательство. Боствик удивленно глядел на него.

– Ты бы лучше держала язык за зубами, – сказала с чувством Лена. – Вот арестуют тебя, тогда будешь знать.

– И вовсе меня не арестуют, – воскликнула Памела. – Правда ведь?

– Конечно, правда, – успокаивающим тоном сказал Фелл. – Могли бы вы рассказать, как это было? Только постарайтесь как можно точнее.

Памела сделала паузу достаточно долгую, чтобы состроить незаметно гримасу своей подружке.

– Я ее искала для мистера Чесни, – объяснила Памела. – В ту ночь я засиделась допоздна, слушая радио...

– А где оно у вас?

– В кухне. И вот, когда я шла к себе наверх, из кабинета вышел мистер Чесни.

– И что же дальше?

– Он сказал: "Ты что же это не спишь? В такое время тебе пора уже быть в постели". Я извинилась, сказала, что слушала радио и как раз собираюсь лечь.

Тут из библиотеки вышел профессор Инграм, а мистер Чесни и говорит мне: "Ты видела лампу Фотофлад, которую сегодня купила мисс Марджори? Где она?" Я знала, где она, потому что Лена рассказала мне об этом...

– Только меня не впутывай! – вскрикнула Лена.

– О, не будь такой дурой! – сказала Памела. – В этом-то ничего дурного нет, правда? Я сказала, что лампа наверху, а мистер Чесни ответил: "Хорошо, пойди, пожалуйста, и принеси мне ее". Я так и сделала, пока он разговаривал с профессором, а потом пошла к себе спать.

Трудно сказать, как собирался вести дальше разговор доктор Фелл, потому что в дело вмешалась Лена.

– А мне все равно – есть в этом что-то дурное или нет, – вспыхнув, проговорила она. – Я по горло сыта тем, что надо говорить то и говорить это, только всегда нужно молчать, когда речь заходит о ней.

– Лена! Тс-с!

– Ничего на меня цыкать! – сказала Лена, скрещивая руки на груди. – Я в жизни не поверю, что она сделала то, что о ней говорят, если бы так, мой отец и на минуту меня бы здесь не оставил, и уж тем более не боюсь ее. Я бы и десятка таких, как она, не побоялась. Просто у нее все не как у людей, от того и все разговоры. Почему она вчера поехала к профессору Инграму и полдня просидела там, когда ее жених – лучший парень, какого я только видела, – сидел здесь? А эти поездки в Лондон, когда она вроде бы гостила у миссис Моррисон? К мужчине она какому-то ездила вот что!

Боствик в первый раз проявил интерес к разговору.

– Поездки в Лондон? Что за поездки?

– О, я-то уж знаю! – несколько туманно ответила Лена.

– Вот я вас об этом и спрашиваю. Когда это было?

– Неважно когда, – ответила Лена, совсем осмелевшая и дрожащая от возмущения. – К мужчине она ездила, вот и все – и конец.

– Слушайте, девушка, – сказал Боствик, начиная выходить из себя. – Если вы что-то знаете, выражайтесь яснее. Почему вы об этом не говорили мне раньше?

– А потому что отец сказал, что хорошенько выдерет меня, если я буду слишком распускать язык – вот почему. И, вообще, это было месяцев пять или шесть назад, так что оно не может иметь отношения к тому, что могло бы заинтересовать вас, мистер Боствик. Но все равно я скажу: если бы все мы начали вести себя так, как она...

– К какому мужчине она ездила в Лондон?

– Прошу прощения, сэр, можно нам уже уйти? – вмешалась Памела, с силой толкнув локтем в спину подругу.

– Нет, нельзя! К какому мужчине она ездила в Лондон?

– Откуда же мне знать? Я за нею не следила.

– К какому мужчине она ездила в Лондон?

– О, что у вас за манеры! – широко раскрыв глаза, воскликнула рыженькая служанка. – Не знаю я, и буду это повторять, даже если вы обещаете мне все золото из Английского банка. Знаю только, что этот мужчина работал в какой-то лаборатории или что-то в этом роде, потому что она писала туда. Только не воображайте, что я читаю чужие письма! Просто я видела адрес на конверте!

– В лаборатории, вот как? – медленно протянул Боствик. Тон его изменился. – Теперь можете идти и подождите снаружи, пока вас позовут.

Выполнить этот приказ оказалось тем проще, что в этот самый момент Лена расплакалась навзрыд. События предыдущей ночи проявляли свое действие. Памела, намного более спокойная, помогла Лене выйти, и Боствик облегченно вытер рукою лоб.

– В лаборатории... – задумчиво повторил он.

– Вам кажется, что это представляет для нас интерес? – спросил Эллиот.

– Не исключено. Думаю, что нам наконец немного повезло и мы наткнулись на решение заботившего нас вопроса: откуда был взят яд. Я уже давно заметил, что после полосы невезения всегда приходит удача. Так уж оно бывает в жизни. Лаборатория! Не больше и не меньше! Похоже, что у этой особы просто страсть к химикам, а? Сначала этот тип, а потом мистер Хардинг...

Эллиот решился.

– Хардинг и есть тот тип, – сказал он и вкратце объяснил, в чем дело.

Во время этого рассказа, пока глаза Боствика становились все шире и шире, а доктор Фелл продолжал молча смотреть в окно, у Эллиота сложилось впечатление, что все сказанное им для доктора не новость. У него в голове мелькнула мысль, что в то утро Фелл прохаживался, пожалуй, достаточно близко, чтобы кое-что услышать. Тем временем Боствик, слушая, присвистывал с таким разнообразием интонаций, что это было похожим на концерт.

– Как вы... Когда вы все это узнали? – спросил Боствик.

– Когда она, как вы выразились, пыталась вскружить голову следователю.

Эллиот почти физически почувствовал на себе взгляд Фелла.

– О... о! – протянул Боствик. – Стало быть, это не было... впрочем, неважно... – Боствик вздохнул облегченно, однако с легким раздражением. – Главное в том, что дело можно считать завершенным. Все ясно. Теперь мы знаем, где она раздобыла яд – у мистера Хардинга. Надо полагать, она бывала у него в лаборатории, имела ко всему свободный доступ и могла незаметно стащить все, что угодно. А? Или же... – он сделал паузу и его лицо вновь помрачнело. – Кто знает? Кто знает? Мистер Хардинг – очень приятный и разговорчивый молодой человек, но только и с ним далеко не все ясно. Что, если мы с самого начала ошибались? Если она все это задумала вместе с Хардингом? Что вы на это скажете?

– Скажу, что вам надо выбрать что-нибудь одно.

– В каком смысле?

– Ладно, вы сказали, что дело можно считать завершенным. – Эллиот чуть ли не кричал. – Мне хотелось бы знать – какое именно дело? Сначала она, по-вашему, совершила убийство сама. Потом она совершила его с соучастием Эммета. Теперь оказывается, что она убила Эммета, а соучастником был Хардинг. Ради бога, будем же разумными людьми! Ведь не танцует же она какой-то танец смерти, хватая под руку каждого, кто ей встретится.

Боствик не спеша засунул руки в карманы.

– Вот как? И что же вы хотите этим сказать, друг мой?

– Разве я высказался недостаточно ясно?

– Нет, боюсь, что нет. Вернее, кое-что было сказано ясно, а кое-что нет. Я бы сказал, что вы, кажется, вообще не верите в вину этой девушки.

– Если говорить правду, – ответил Эллиот, – то так оно и есть. Я вообще не верю в ее вину.

Что-то с легким звоном упало за их спиной. Это Доктор Фелл, не отличавшийся особой грацией движений, сбросил с туалетного столика Марджори флакон духов. Несколько мгновений Фелл, моргая, глядел на него, а затем, убедившись, что флакон цел, поставил его на место, а сам, с выражением огромного облегчения откинулся на спинку стула. Сейчас он излучал удовлетворение так же, как печь излучает жар. Внезапно Фелл нараспев заговорил:

– Только я, Бертольд Руанский, рассказать могу по правде, как мы шли войной на мавров по приказу короля...

– Что это еще?

– О! – воскликнул Фелл, стуча кулаком в грудь, словно Тарзан. Затем, оставив проснувшиеся в нем вдруг трубадурские наклонности и с трудом переводя дыхание, он показал рукой в сторону окна. – Сейчас нам надо составить план кампании. Решить, кого мы будем атаковать, где и почему. Мисс Вилс, мистер Хардинг и доктор Чесни подъезжают к дому. Нам надо кое-что обсудить, но прежде всего я хотел бы сказать вот что. Эллиот, друг мой, я очень рад тому, что от вас услышал.

– Рады? Почему?

– Потому что вы совершенно правы, – просто ответил доктор. – Эта девушка повинна в случившемся не больше, чем я.

Наступило молчание.

Чтобы скрыть полное смятение, царившее сейчас в его голове, Эллиот отодвинул одну из занавесок и выглянул наружу. Под ним был газон, покрытая гравием подъездная дорожка и невысокая стена, отделявшая виллу "Бельгард" от шоссе. Открытая машина, за рулем которой сидел Хардинг, въезжала в ворота. Марджори сидела рядом с ним, доктор Чесни удобно устроился на заднем сидении. Несмотря на расстояние Эллиот заметил забавную деталь: в петлице одетого в траур Чесни белый цветок.