Лео Брюс - Дело для трех детективов Страница 33

— И каковы были его последние слова? — спросил отец Смит, который, казалось, наслаждался этой историей и постоянно хихикал по мере её изложения.

— Сын поднял голову отца, и старик кивнув на окно, бойницу, или что там у них было в замках в то время, прошептал:

— Смерть прилетела на крыльях! — и умер.

— И как же он погиб?

— Это самая интересная часть истории, — продолжал доктор Тейт. — Так и не удалось выяснить, как он погиб. Внизу лестницы всё время, пока старик был в своей башне, стоял караульный, и обыск всего здания оказался безрезультатным. Комната, в которой нашли сэра Джайлса, располагалась на высоте тридцать футов от земли, и не было обнаружено никакого оружия. Поскольку люди в доме были, как я говорил, суеверными…

— О, они все были суеверными? Вы этого нам не говорили.

— Ну а чего можно было ожидать в эти тёмные века? Во всяком случае, они полагали, конечно, что видение старика осуществилось и Ангел Смерти наконец нанёс свой удар.

— Понимаю. Таким образом, убийцу никогда не обнаружили?

— Нет. Что вы думаете об этой истории?

— Я думаю, что, как и многие хорошие истории, это вымысел.

— О!

— Но вы совершенно правы, посчитав, что эта история меня заинтересует. Её здесь действительно хорошо знают?

— Очень. Никто не смог бы прожить достаточно долго в этом приходе и не услышать её. Да ведь наш сумасшедший викарий на днях даже использовал, как я полагаю, именно её в одной из своих проповедей? Как предупреждение людям, которые плохо себя ведут. Но ведь он — странный парень. Ну я зайду сюда. Маленькая девочка с коклюшем. Надеюсь, вы разгадаете нашу тайну. Ужасное дело. Я не сторонник высшей меры наказания, но считаю, что человек, убивший Мэри Терстон, должен быть повешен. Доброй ночи вам обоим. Доброй ночи.

Доктор Тейт свернул на узкую дорожку и оставил нас завершать прогулку вдвоём. Я лихорадочно размышлял. Что-то в этой истории разбудило моё воображение. Эта идея смерти, летящей на крыльях. Тайна смерти Мэри Терстон была настолько непонятна, что ничто уже не казалось слишком неправдоподобным. Предположим, — конечно, я понимал, что это фантастика, — но предположим, что кто-то мог летать? Даже если это был всего лишь полёт из окна второго этажа до земли на достаточно большое расстояние от стены, чтобы не оставить следов приземления. Разве это не было, в конце концов, так уж невозможно? Я помнил, что ещё мальчиком, экспериментируя, прыгал с крыши сарая с открытым зонтиком, замедляющим падение. Эксперименты были не очень успешными, но всё же…

В конце концов, убийце не было необходимости влетать в окно. Нужно было только вылететь из него. Конечно, возможно какое-нибудь приспособление вроде парашюта. Или какие-то крылья. Ведь существуют такие вещи, как планёры. Или я совсем выжил из ума, если думаю о таких возможностях?

Я повернулся к своему компаньону:

— Вы не думаете, что, возможно, эта история с убийством могла бы относиться и к нашей проблеме?

— Любая история с убийством могла бы относиться к нашей проблеме, — ответил он, — от истории Каина и Авеля и до наших дней.

— Но разве не похожа она на то, что произошло здесь?

Отец Смит повернулся ко мне:

— Достаточно трудно найти то, что фактически произошло, не рассматривая всего того, что могло произойти. Возможно, в окно влетел дракон и своим языком, как мечом, совершил убийство. Недавно изобретённый воздушный шар, возможно, завис над домом, как облако, и позволил убийце спуститься к окну. Человек, возможно, совершил сверхъестественный прыжок на подоконник, а потом прыгнул на ветви соседнего вяза. Или я, возможно, скрывался весь вечер под кроватью и при вашем приближении превратился в крысу. И всё же мало пользы для меня или для доктора Тейта в изобретении этих сенсационных гипотез.

— Значит, вы действительно знаете, — сказал я с некоторым облегчением, — что произошло на самом деле и кто виновен?

Я ждал его ответа, затаив дыхание, когда он внезапно схватил меня за руку, и мы остановились. Над нами высились холмы, и их линия была столь же плавной и отчётливой, как линия куполов храма. Рядом громоздилась купа деревьев, согнутых за многие годы ветром, но несмотря на это цепляющихся за жизнь. Я и сегодня мысленно вижу их контуры и край холмов, поскольку в центре этой картины было нечто, что сделало её незабываемой для меня.

Это были две фигуры, причём одна напоминала моего компаньона. Они, высокая и низкая, чёрными силуэтами выделялись на серо-синем сумрачном небе. Чёрными заставило их выглядеть не только их положение на фоне неба, но и сама их одежда была чёрной, а за спиной маленького что-то трепыхалось. Я вздрогнул. Что же это такое: только что билось за спиной, теперь свободно висит вдоль тела, а сейчас надувается ветром как парус? Могли ли это быть…

Но через мгновение я велел себе перестать валять дурака. В человеке не было ничего сверхъестественного. Его развевающийся контур объяснялся чёрным капюшоном, и я понял, что вижу перед собой викария.

Отец Смит моргал чистыми и невинными глазами, за которыми, я знал, скрывались самые умные мысли. Вцепившись обеими руками в ручку неизменного зонтика, он наблюдал за двумя людьми, спускающимися с холма к дому Терстонов. И пока я на него смотрел, вся моя уверенность в выводах лорда Саймона и месье Пико испарилась. В конце концов, чем они меня взяли? Этим утром я, в компании с лордом Саймоном, видел трёх подозреваемых, и он сказал мне, что его теория созрела. Днём, во время моей прогулки с месье Пико, я увидел ещё троих, и он заявил, что также решил загадку. И теперь, в этот жуткий момент, здесь стоял отец Смит, сверкающий стёклами очков в сторону двух остальных. (Я уже распознал во второй фигуре Столла.) В самом-то деле, после восьмидесяти миль в автомобиле, восьми пешком, да ещё стояния на холодном ветру и разглядывания очертаний меловых холмов я был ничуть не ближе к истине, чем вчера вечером.

Мне пришлось повторить свой вопрос отцу Смиту, когда он наконец тронулся с места.

— Вы действительно знаете? — почти прошептал я.

— Да, — сказал он, — я знаю.

ГЛАВА 25

Итак, мы вновь находились в библиотеке: Уильямс, лорд Саймон, месье Пико, отец Смит, сержант Биф и я. Доктор Терстон тоже намеревался прийти, но наши следователи решили, что, поскольку сейчас придётся заново ворошить все детали, это будет слишком болезненным для него. А кроме того, в его присутствии просто не было необходимости. Он может услышать об аресте и позже.

Я не преувеличиваю, когда говорю, что моё волнение перешло все пределы, и не сомневаюсь, что Уильямс был в таком же состоянии. Дело не только в том, что тайна должна была разъясниться, но и в том, что какого-то человека придётся послать на верную смерть — если поисками доказательств занялись три таких детектива, ни у какого адвоката в мире, конечно же, не хватит умения, чтобы оправдать его. И возможно, именно это сделало наш интерес несколько болезненным, но одновременно придало нашему собранию остроту и драматичность. Чьё-то имя будет названо, человек будет судим и повешен — кто-то, кого мы хорошо знаем, кто-то, с кем мы сегодня спокойно разговаривали. Я посмотрел на свою руку и заметил, что она немного дрожит.

Так же, как на дознании, когда лорд Саймон был первым, кто задавал вопросы каждому из свидетелей, он первым взял слово:

— Я могу обрисовать в общих чертах это печальное дело, — сказал он, — а затем мои коллеги смогут усилить или скорректировать любую из деталей. Так устраивает?

Месье Пико кивнул, отец Смит не возражал, и, таким образом, лорд Саймон начал говорить. В комнате наступила тишина почти неправдоподобная, и в этой обстановке он начал спокойно обрисовывать ситуацию:

— Интересное дело, — сказал он, — но не настолько загадочное, как выглядело поначалу. Однако какое-то время оно сбивало нас с толку, так что отдадим ему должное. Разгадывать большинство преступлений столь же просто, как лущить горох. Здесь, конечно, был не такой случай.

Прежде всего, мы должны немного возвратиться назад. Помните это завещание? Очень неудачный документ, если об этом подумать. Первый муж миссис Терстон обладал немалым состоянием. А между этим состоянием и сыном, который чувствовал, что имеет на него право, он поставил в качестве барьера всего лишь жизнь одной женщины. Именно здесь находятся корни всей этой истории. В принципе, довольно банально. Мотивом, как обычно, служат деньги.

Пасынок, как вы помните, во время составления завещания был за границей, и, может быть или даже наверняка, не слышал о смерти отца. Мы знаем от Терстона, что он был пареньком, который всегда появлялся без гроша в кармане и рассчитывал на доброту отца, заботившегося о семейной чести. Поэтому его периодические возвращения домой были вполне обычным делом. Но тем временем он поменял своё имя. Вы знаете, как происходят такие вещи? Полдюжины кредиторов, некоторая оригинальность при выписывании чека — в общем, какой-нибудь пустяк. Таким образом, пасынок прибывает под совершенно новым именем, с пустыми карманами и огромным любопытством. Обратите внимание, пока всё идёт вполне нормально.