Эллен Макклой - Макклой Э. Убийство по подсказке. Уэстлейк Д. «361». Макдональд Д. Д. «Я буду одевать ее в индиго» Страница 33

— Ну на сей раз вы не очень преуспели, будем откровенны, — сказал Базиль.

Привратник остановил такси. Адеан пожелал, чтобы его отвезли прямо в театр.

— Такт! Такт! — вслух размышлял он над этими словами, не скрывая своего отвращения. — Я не знаю ни одного продюсера, который бы взялся за финансирование моей пьесы. Она уже два или даже три года кочует из одной конторы в другую. Я так стремился попасть в театр, но это все равно что карабкаться по стеклянной стене, высокой, холодной, скользкой и гладкой, без единой зацепки. Талант ничего не значит. Все дело в блате. Я уже расстался со всякой надеждой, когда вдруг сегодня утром Сэм Мильхау представил меня миссис Ингелоу. Они собирались вместе пойти пообедать, после чего я мог с ней поговорить. Я слышал, что она без ума от сцены, что она унаследовала его деньги. Кроме того, ведь она кое-что мне обещала. За сообщение в полиции и мое предположение, что вряд ли она могла убить своего мужа.

— И она оказалась признательна вам за это?

Вновь Базиль почувствовал, что его ирония прошла мимо ушей Адеана.

— Послушайте. Ведь я единственный человек, который засвидетельствовал, что она вышла из этого алькова до того, как туда вошел этот Ингелоу.

— А что, это действительно было так?

На лице Адеана появилось удивление.

— Стану я врать полиции ради такой дамочки! Это — правда. И она кое-чем мне обязана. Я в этом твердо уверен. Я спас ее от многих недоразумений. Я решил, что представился какой-то шанс, и попытал своего счастья. И в результате что я получил? Холодный душ! Как, по вашему мнению, она расстроена смертью мужа, этого парня, с которым хотела развестись? Я ведь сказал, что сожалею о ее потере, а?

Базиль про себя твердо решил прекратить с ним эту дурацкую беседу, но Адеан был неисправим.

— Если бы она прочла эту сцену, где Багси и Лулу вместе со всей бандой ловят Фло, — продолжал он. — Типичнейший крутой реализм, срез настоящей жизни, свежий, кровоточащий! Я взял его у Крафта-Эттинга. — Он взглянул на Базиля. — А знаете, доктор, вы можете оказать мне чертовски необходимую услугу.

У Базиля сложилось такое впечатление, что Адеан квалифицировал любого встречного с точки зрения его полезности для собственной персоны.

— Боюсь, что мне не по карману постановка вашей пьесы…

— Да нет. Я имею в виду другое. Вы ведь психиатр, не так ли? А все персонажи в моей пьесе — это люди «с приветом», психопаты. Вы бы могли мне рассказать поподробнее о симптомах, прочих вещах. Вот, например, Багси — типичный садист. Разве может он быть простым, дружелюбным парнем, если ему нравится лакать человеческую кровь? С психологической точки, конечно.

Базилю вовсе не хотелось напрягать мозги.

— Пойдите в медицинскую библиотеку и прочитайте специальную литературу.

— В какую медицинскую библиотеку?

— В ту, что на углу Шестой авеню и 103-й улицы. Там вы найдете все, что вас интересует. У них там есть даже такие книги, которые не сыщешь ни в публичных библиотеках, ни в Колумбийском университете.

Адеан недовольно надул губы.

— Трудно для простого человека, вроде меня, разыскивать в библиотеках подобные материалы…

— Но вам нужен обычный справочник, больше ничего, — посоветовал ему Базиль. — Что-то вроде небольшой медицинской энциклопедий, в которой вы найдете все необходимые сведения о симптомах болезни, методах лечения и т. д. Затем вы описываете все это применительно к вашим персонажам, принимая во внимание местный колорит, нот и все.

— Угу, — ответил Адеан. — Если даже я найду такую книгу, то мне придется с ней повозиться не меньше года.

— Тогда почитайте Багра, Тайса и Куши…

Такси повернуло на 44-ю Западную улицу. Базиль пытался решить, будет ли ему благодарно потомство за то, что он добавил патологии в пьесы Адеана.

— Каждый из этих авторов записал все свои наблюдения и исследования в нескольких томах. Прочитав кое-что у них, вы сможете сделать определенные выводы, сравнить с вашими персонажами и таким образом избежите ошибки. К ели вам нужны еще дополнительные детали, то поройтесь в библиографии.

Адеан вежливо, с изысканной грациозностью выбрался из такси.

— Ну пока, доктор. Спасибо, что подвезли.

Он повернул за угол и заковылял вниз по переулку к служебному входу — смешная, нахохлившаяся фигурка с развевающимися рыжеватыми волосами, в твидовом пиджаке горчичного цвета, который поливал дождь.

Базиль назвал таксисту адрес Сеймура Хатчинса и, закрыв глаза, откинулся на заднем сиденье. И вновь перед глазами замаячил Адеан, в таком виде, в каком он появился на террасе, — решительным шагом направляясь к Марго, держа под мышкой свою рукопись в зеленом переплете, пронизанную медными скрепами, сияющими на солнце…

Глава девятая

Реплика в сторону

В районе западных сороковых улиц стоял недорогой обшарпанный отель. Обычный облезлый отель, которых немало в Нью-Йорке. Только истинные нью-йоркцы, которым знакомы все планы города, все повороты и изгибы его стритов и авеню, знают, что именно этот отель на протяжении десятилетий был прибежищем для тех людей сцены, которые не могут позволить себе жить в богатых загородных клубах или фешенебельных гостиницах. Молодые актеры, карабкающиеся вверх по лестнице своей карьеры, и старики, уже спокойно бредущие вниз, неизменно разминутся в этом придорожном доме, ставшем разделительной чертой между провалом и успехом.

Сеймур Хатчинс жил здесь еще до того, как стал «звездой», и вернулся сюда снова, когда его звезда закатилась. По словам Мильхау, который дал Базилю адрес, Ванда и Род тоже жили здесь в юные годы, в отличие от Леонарда, который всегда снимал небольшую комнатку на чердаке в районе «Плейере», когда бывал в Нью-Йорке, независимо от того, сколько он зарабатывал.

— Надеюсь, вы простите меня за неожиданное вторжение, — начал Базиль, входя в комнату, — но я хотел бы получить от вас некоторые сведения, касающиеся этого дела, сведения, которые нам не может дать ни один человек, подозреваемый в убийстве.

— Что вы, что вы, проходите! — и жестом, свойственным послам крупных держав, Хатчинс пригласил Базиля занять одиноко стоявшее у окна кресло, а сам примостился на подоконнике.

— Я охотно окажу вам помощь, если только смогу. Но, откровенно говоря, я не вижу, чем могу быть полезен. Если речь идет о той моей реплике — «Ему не уйти отсюда, теперь все против него!», — то ничего нового я сообщить не могу. Я долго размышлял над этим, рассматривая эту строчку со всех сторон, но никак не мог обнаружить в ней какого-то особого значения, скрытого смысла.

Базиль вытащил из кармана листок бумаги — расчетное время первого акта, график, который составил для него Родней сегодня утром.

— Я забыл спросить вас об одном. Можете ли вы, хотя бы приблизительно, назвать время, когда вы произносите эту фразу?

Хатчинс наклонил голову, словно напряженно вслушиваясь в вопрос.

— Я могу сказать, но только приблизительно, весьма неточно, — наконец ответил он. — Занавес поднимается в 8.40, а я выхожу в 8.51. Реплика произносится спустя двенадцать минут после выхода, значит, около четырех-пяти минут десятого…

— Ну что ж, даже приблизительная цифра лучше, чем ничего, — прокомментировал Базиль и записал на полях расписания Рода время, указанное Хатчинсом.

— Вы можете получить кое-что и поточнее, — вскинул внезапно глаза Хатчинс и посмотрел в упор на Базиля. — Вы, конечно, слышали, что Сэм Мильхау собирается продолжить постановку «Федоры»? На завтра, на 9.30 утра, назначена репетиция. Если хотите, то можете прийти в театр в качестве моего гостя — еще один штришок посольского величия! — и вы сами все сможете проверить по времени.

— С большим удовольствием.

Базиль заметил, что Хатчинс чем-то обеспокоен. Это было заметно по его поведению. Он словно не находил себе места в собственной квартире.

— Послушайте, Сеймур, вам не нравится идея возобновления постановки?

Он ответил уклончиво:

— Вы слышали что-нибудь о доктрине «вечного повторения»?

— Вы имеете в виду ту теорию, по которой время обладает как широтой, так и долготой?

— Грубо говоря, да. Мы все думаем и говорим о долготе времени, но некоторые философы считают, что оно еще может обладать и широтой, что существует нечто большее, чем одно двадцатое столетие, и мы находимся в его власти, и оно заставляет нас повторять все свои ошибки и все промахи нашей жизни на протяжении вечности.

Базиль улыбнулся.

— Идея широтного времени — это развлекательное умственное упражнение, но я сомневаюсь, что вселенная устроена именно так. Во всяком случае надеюсь, что не так. В противном случае ад из огня и горящей серы покажется уютным курортом, а рай предстанет каким-то атеистическим паноптикумом.