Стенли Эллин - Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью Страница 33

Глава 5

Мисс Траб сидела в зале ожидания для дам на железнодорожной станции в Уэйфорде в ожидании поезда в Лондон. Чувствовала она себя совершенно измученной форсированным маршем по окраинным улочками городка, у нее кружилась голова и было плохо. Она просто не пришла еще в себя после ужасного потрясения.

Она едва не плакала. В первый раз за восемнадцать лет побывав в Уэйфорде, заметила множество перемен. Новые большие жилые дома вознеслись там, где когда-то были пустоши, кое-где украшенные маленькими фермами. Ей припомнилось, что отец часто называл эти фермы убыточными. Бедная, известняковая, неплодородная почва поглощала любые усилия, прилагаемые когда-то получившими ее ветеранами первой мировой войны, и разбивала их сердца так же, как война разбила их тела. Фермы немногого стоили, но что с того, что их уже нет? Лишь еще одно напоминание о белом пятне в ее жизни, пятне, которое никогда не стереть.

Потрясло ее не только то, как разрослось местечко. Знакомые магазины сменили хозяев, огромные, но безликие стеклянные витрины заменили прежние — скромные, но носившие отпечаток индивидуальности, которые зачастую были просто фасадными окнами маленьких, строгого стиля домиков восемнадцатого века. Она не отважилась пойти на место, где когда-то стоял их дом, чтобы избежать мучительной боли при виде, что его нет. Дом снесли после смерти отца, чтобы освободить место современной жилой громаде, приносившей немалые доходы Колину и Френсис. Но она намеревалась встретиться с Френсис, в последний раз воззвать к ней о помощи, об освобождении ее от страха.

Это, безусловно, должен быть последний раз. Не могла она так жить дальше, постоянно под гнетом страха. Ей было нечего терять, так зачем бороться? Почему не позволить, чтобы реальность, перед которой она с давних пор содрогалась, и о которой столько размышляла, в конце концов ее настигла, положив конец бессмысленному, полному мук существованию?

Из глубины зала ожидания показалась какая-то женщина, озираясь вокруг с гневным, и одновременно растерянным выражением лица.

— Вы не видели моего сына? — жестко спросила она.

Мисс Траб уставилась на нее, силясь понять, о чем ее спрашивают.

— Сына? — переспросила она, испытав знакомый укол в сердце.

— Да. Я велела ему ждать меня здесь.

— Здесь никого не было, когда я вошла.

— Ах, дети! — буркнула расстроенная женщина, шагая к выходу. — С ними столько хлопот, а они их не стоят!

Вышла, хлопнув дверью.

«Это неправда, — заметила мисс Траб про себя, думая на этот раз про Джой Холмс, — Всегда стоят. Всегда».

И вновь погрузилась в свои мысли. У Френсис теперь была прелестная усадьба. Может быть, немного запущенная — чего стоят одни кусты на въездной аллее, — но что бы она без них делала? Она чуть усмехнулась, припомнив свое поспешное бегство в эти кусты при виде приближающегося автомобиля Холмсов. Скорчившись за кустом, она там бы и осталась до их отъезда, чтобы потом увидеться с Френсис, если бы Джой так не перепугалась, когда…

Мисс Траб взглянула на часы — еще полчаса до ближайшего поезда. На скорый она уже опоздала. Она прикрыла глаза, позволяя себе унестись в мешанину полуреальных, полувымышленных образов, когда вдруг ее вернул к действительности детский голос:

— Я хочу к маме.

Маленький мальчик лет четырех стоял у дверей, озираясь с деланной уверенностью, скрывавшей нараставший испуг.

Мисс Траб тут же сориентировалась в ситуации.

— Она велела тебе ждать здесь, верно?

— Я ждал.

— Не было тебя здесь, когда я пришла. А вот твоя мама тут была. И спрашивала меня, куда ты пропал.

Мальчик поджал губы. Он не собирался ни перед кем отчитываться.

— Она пошла тебя искать, но наверное скоро вернется. Лучше останься со мной.

Ребенок все еще стоял в дверях, расстроенный и испуганный, но решительно не признающий своей вины.

— Иди сюда, посиди со мной, — улыбаясь, уговаривала мисс Траб. — Я тебе буду рассказывать сказки, пока не вернется мама.

Мальчик молча отвернулся, не говоря ни слова, с трудом открыл тяжелые двери, протиснулся в них и исчез.

Мисс Траб сорвалась с места, в страхе за ребенка забыв о собственных заботах. Мальчик был неловкий, непослушный, несимпатичный, как и его мать. Но он был слишком мал, чтобы бегать одному по вокзалу. Кто-то должен был им заняться.

Она выбежала на перрон и, заметив маленькую фигурку, ускорила шаги.

Так несчастливо сложились обстоятельства, что мать мальчика, возвращаясь вконец расстроенная в зал ожидания, заметила его в тот же самый момент, когда он заметил догонявшую его мисс Траб. Мальчик побежал, и вдруг увидел перед собой мать, яростная мина которой не оставляла никаких сомнений в том, что его ждет. Попав между двух огней, он внезапно резко свернул в сторону, опрометью кинувшись вслепую в направлении края перрона, на который как раз прибывал лондонский скорый.

Мисс Траб попыталась в отчаянном рывке подхватить его и сама едва не рухнула с перрона на пути. Ребенка поймал какой-то носильщик. Мать дико вскрикнула. Поезд тормозил, с треском распахнулись двери вагонов.

— Это ваш ребенок? — без всякого злого умысла спросил носильщик, подталкивая мальчика в сторону той из двух запыхавшихся женщин, что помоложе, — Опасно позволять ему бегать по станции.

— Я ему не позволяла, он сам сбежал. — Мать тряхнула мальчика так грубо, что тот заплакал. — Эта женщина его так перепугала…

— Какая женщина? — спросил заинтригованный носильщик.

— Она за мной гналась, — плаксиво подтвердил ребенок в надежде таким образом отвертеться от наказания. — Бежала за мной.

— Это правда, — заявила мать. — Она там была, я видела. Могла столкнуть его под поезд, если бы вы его не поймали.

Носильщик пожал плечами и ушел. Но мисс Траб, которая, опершись о багажную тележку, тяжело переводила дух, слышала эти слова, и ноги ее подкосились от потрясения. С трудом повернувшись к перрону спиной, она вдруг сообразила, что именно этого поезда ждет, из последних сил преодолела ничтожное расстояние, вошла в вагон и втиснулась в угол у окна с противоположной стороны.

Мать мальчика еще некоторое время озиралась по перрону в поисках мисс Траб — так ей хотелось выговорить той за то, что подвергла опасности ее ребенка. Но желанный козел отпущения исчез, преступно скрылся. Она часто потом повторяла это, рассказывая всю историю своим знакомым. И многие из них подтверждали, что последнее время повсюду крутятся всякие странные типы и нужно быть настороже. Безумцы, преступники всех мастей, или и то и другое вместе. Возьмите, к примеру, эту каторжницу мисс Траб, которая травилась газом… Удалось бы ей это — и пусть, так нет же, нужно было ее спасти, и кто знает, на что она теперь способна…

Разговор с миссис Мидоус не рассеял сомнений Рэя Холмса. Как он объяснил жене на обратном пути, в этом деле было немало странных обстоятельств. Взять, к примеру, медицинскую сторону дела. Если мисс Траб, как она показала под присягой, никогда вообще не имела ребенка, почему не вызвали врача, чтобы тот ее обследовал и опроверг или подтвердил ее утверждение? Как такое было возможно?

— Я знаю, что делать, — заявил он. — Разыщу газету, которая помещала наиболее подробные отчеты о процессе. Лучше всего «Таймс», верно?

— Не знаю, — ответила Мевис. — В бюро, где мы с Кэрол работали, в приемной всегда лежала «Таймс», но мы никогда в нее не заглядывали. Слишком уж она толстая и нудная.

Они рассмеялись.

— И все-таки, — настаивал Рэй, — полагаю, что для начала это лучший выбор.

Мевис с обожанием посмотрела на мужа. Он был такой рассудительный, обо всем успевал подумать. Глядя на его сильные руки на руле, на его глаза, впившиеся в дорогу, она чувствовала себя счастливой и благодарной за его любовь и заботу. На него всегда можно положиться им обеим — и ей, и Джой. Так что если он интересуется этой бедной старой мисс Траб…

— Хорошо, милый, — снисходительно согласилась она. — Не знаю, добьешься ли ты чего-нибудь после стольких лет… Но попробовать не мешает, правда?

Рэй взялся за дело как обычно — спокойно, но энергично, и уже до среды просмотрел все газеты, которые мог добыть. Но любопытство его осталось неудовлетворенным.

— Чтобы доказать ее вину, — заявил он, — использовали массу всяческих уловок. К ней были явно предвзяты. Среди присяжных оказалось три женщины, и это не могло не повлиять на создание эмоционального, недоброжелательного отношения к ней.

— Не изображай такого беспристрастного!

— Да, я тоже не беспристрастен. Но ведь это факт.

Женщины всегда руководствуются эмоциями, а мужчины не захотели им противоречить из опасений, что их сочтут бесчувственными и толстокожими.

— Ну ладно. А что это были за уловки?