Поль-Луи Сулицер - Ориан, или Пятый цвет Страница 34

При первом же подозрении он перевез все компрометирующие документы в свой загородный дом, в часе езды от Парижа. Так что с прошлой недели обыски были ему не страшны. Он хорошо разбирался в юриспруденции и знал, что все изъятые документы не являются уликами. Забранные счета не представляли никакой ценности и могли лишь запутать следствие. Тревога охватила его, как топько он вошел в видеозал. Пустяк, конечно, но проверить надо. Не проверить — глупо. На одной пленке были записаны подробные показания о деятельности Орсони и его подручных в Габоне и Бирме. Назывались имена. На ней Леклерк детально рассказывал о документах, которыми располагал, и о действиях, которые следует предпринять его близким в случае, если с ним что-либо произойдет. Случайно обнаружив эту пленку, один из людей Орсони предупредил Париж. Последовали события: убийство Леклерка и его жены, похищение документов.

Спрятав остальные документы, Орсони оставил эту кассету в видеозале, среди пачек с порнографическими фильмами. Он успокоился, увидев, что к полке, где лежали кассеты с фильмами категории «X», не прикасались. Пленка лежала в футляре, на котором значилось: «Сделай мне все» — обычное название для стандартных порно: ни насилия, ни чувств, а обыкновенный секс с начала до конца, пошлый, без особой фантазии. Орсони взял стопку кассет «X» и положил ее на столешницу бюро. Он нарочно оставил часть признания среди таких фильмов, где меньше всего будут искать. На это у него были свои причины. Ориан Казанов питала отвращение к оскорбляющим нравственность видеокассетам. Полицейским приказали посмотреть, не затерялся ли там листок бумаги, а потом все уложить на место, чтобы не засорять комнаты бригады этими нечистотами половой распущенности.

Неожиданно Орсони встрепенулся: не хватало одной кассеты. Напрасно он перебирал их одну за другой: «Сделай мне все» исчезла. Он вернулся в видеосалон, зажег все светильники, перевернул канапе, с металлическим лязгом превратившееся в кровать, лучом фонарика обшарил темные углы. Ничего. Впервые за все время Орсони почувствовал, что есть нечто сильнее его. Он кликнул Шан и Сюи, сразу прибежавших на зов.

Видя досаду на его лице и обманутые видом кучки кассет, рассыпанных вокруг него, они предложили новые ласки. Но он сначала заворчал, потом, перестав сдерживать себя, выразился яснее и громче;

— В этой коробке была кассета фильма «Сделай мне все». Вспомни, Сюи, мы смотрели ее с тобой однажды вечером. Но потом я достал ее из видиосистемы, чтобы вставить на ее место другую, И я ее не нахожу.

Девушки, переглянувшись, прыснули.

— Чего смеетесь? Это совсем не смешно!

— Дело в том, что мы унесли ее в свою комнату, чтобы время от времени прокручивать на видеомагнитофоне. Там много поучительного, тебе не кажется?

Говорила Шан, Сюи кивала головой.

— Чертовы девки, чхал я на этот фильм! Я имею в виду сам футляр с наклейкой. Вы понимаете. Самого фильма в нем нет.

— Но почему ты ищешь футляр, раз фильм наверняка в нашем видеомагнитофоне? Сейчас пойду посмотрю.

— Ни черта ты не понимаешь! — взорвался «дядюшка Октав», с которого мигом слетело обличье нежного большого младенца. — Я же сказал тебе, что не фильм меня интересует, а кассета, которая была вложена в футляр!

Шан внимательно слушала и постепенно поняла, что произошло нечто серьезное.

— Думаю, кассету взял полицейский. Когда я готовила кофе на кухне по приказу мадам следователя, два типа толкались около меня. Пришел третий, и он смеялся: «Взгляните, что я нашел». Это была та самая коробка. А я что-то не припоминаю, чтобы ты поменял кассеты. Его товарищи подсмеялись над ним, назвав распутником, но он не обращал внимания. Ему понравилось название «Сделай мне все». Он решил присвоить кассету, и я не могла ему помешать. Когда следователь увидела эту штуку, она приказала все сложить в одно место. Потом я видела, как они укладывали коробки с документами.

— Ты уверена?

— Конечно, я помню картинку на футляре.

Орсони был ошеломлен. «Только бы Артюр не узнал», — с отчаянием думал он, стараясь сохранять хладнокровие. В прошлом корсиканец не допускал оплошностей. Он все рассчитывал до мелочей: и свои удары, и ответы противников. Обыска он ждал и относился к нему как к забавной игре. Но он не учел, что имел дело с упрямым, упорным, настойчивым следователем. Оставалось узнать, нашла ли она среди груды бесполезного хлама драгоценную запись. Вопрос требовал немедленного разрешения. Нужно было действовать быстро, и одному. И речи быть не могло, чтобы устроить переполох. Привлечь стоило лишь одного человека, находящегося сейчас в известном месте. Было утро субботы, и советник Маршан скучал в кругу семьи на берегах Гаронны. Орсони велел Лукасу доставить ему Маршана.

30

В то субботнее утро следователь Казанов и не подозревала, что в коробках, наваленных в каморке на верхнем этаже «Финансовой галереи», находится разгадка, стоившая жизни двум людям. Она быстро договорилась о встрече с Клодом — визажистом и дамским парикмахером. Ей достаточно было упомянуть, что она рекомендована молодой продавщицей парфюмерного магазина «Афродита», тотчас приветливый мужской голос назначил ей время 9.30, уточнив, что процедура предстоит длительная. «Сеанс займет добрых три часа», — непоколебимо заявил он. Может быть, продавщица говорила с ним? Неужели ее волосы так запущены? Хозяин салона — именно он говорил с ней по телефону — дал ей тоскливо-исчерпывающий ответ, хотя она ничего не спрашивала. «Первая встреча для меня — самое основное. Мне необходимо понаблюдать за вами, послушать вас, прежде чем приступить к делу, даже если вы не очень-то разговорчивы. Умеющий слушать молчание черпает из него многое». В конце концов Ориан согласилась, и, толкнув стеклянную дверь на бульваре Капуцинов, мгновенно уловила в себе нетерпение, преддверие настоящей метаморфозы.

Клод был высоким, совершенно лысым; глаза его постоянно двигались, а взгляд, казалось, впивался в лицо. Стены салона были украшены довольно скромно — картинами с изображением старинных причесок. Но Клод постарался не добавлять к ним собственные успехи, несмотря на многочисленные победы в конкурсах парикмахеров всей Европы. Главный его успех, как любил он говорить, виден в глазах женщины, когда она смотрит на себя в зеркало после того, как он заканчивает делать прическу. Такая победа вырывается не потом и кровью, а лишь мягкостью и убеждением. Клод был уверен, что каждая женщина красивее, чем она сама о себе думает.

Он заставил Ориан ходить, стоять, покрутиться на месте. Прислонившись к притолоке, он размышлял.

— У вас испуганный вид! — сказала Ориан.

Он громко расхохотался.

— Дело в том, что вы меня не знаете. Когда я испуган, я так широко не раскрываю глаза! Я делаю это для того, чтобы изучить соответствие между вашими волосами и ростом. Подойдите. Да, разветвлений маловато, о цвете можно сказать только приблизительно (Ориан сконфуженно улыбнулась), пряди свалялись, волос сухой и ломкий. Нехватка витаминов. Но это ничего, есть над чем работать, — подытожил он, приободряя свою клиентку.

Он доверил Ориан молодой косметичке, и та усадила ее в широкое кресло с наклонной спинкой. Ориан почувствовала, как на волосы полилась нежная струйка теплой воды, затем руки косметички стали медленно, круговыми движениями массировать голову от макушки к вискам. Потом пришла очередь шампуня и осторожного ополаскивания.

— А сейчас, — сказала девушка, — перейдем к десерту. Если вам нужен рецепт, я напишу его, когда будете уходить. Надо выжать два банана и два киви, добавить лимонный сок, каплю миндального масла и три чайных ложечки размельченной крапивы. Забыла — еще несколько капель иланг-иланга. Когда смесь отстоится, вы можете смазывать каждую прядку, долго массируя ее, чтобы мазь дошла до корней.

— А пахнет хорошо! — изумилась Ориан.

— Аромат отменный, но не советую пробовать на вкус из-за крапивы. Если у вас есть дети, не оставляйте это на кухонном столе.

Ориан пропустила замечание мимо ушей. Как правило, подобные слова лишь усиливали ее отчаяние. Но пока что она наслаждалась чудесными мгновениями: ею занимались. Впечатление было такое, будто она вернулась издалека, из какой-то унылой страны.

— Расслабьтесь, — посоветовала косметичка. — И закройте глаза, А я включу музыку. Что вы предпочитаете — Брамса или Шопена? Есть Бах, Гендель и Люлли.

«„Любите ли вы Брамса?“ Кто же задавал подобный вопрос в том фильме? Ив Монтан или Ингрид Бергман?»

Ориан отдала предпочтение Баху в исполнении итальянского оркестра под управлением Глена Гоулда. Пальцы косметички вновь забегали по ее волосам. Она чувствовала, как по прядям скользит крем.

Час прошел незаметно. Ориан ощущала себя свежей, легкой, Ею вновь овладело то ощущение, с которым она прыгнула с парашютом в иную вселенную. Только вместо рева двигателей здесь звучала всепроникающая музыка.