Агата Кристи - Сердце огня - Роман Страница 34

Пуаро осторожно обошел кругом и вскоре оказался с другой стороны колонны, у которой стояли Мирель и Папопулос. Они не заметили его и продолжали беседовать — вернее, говорила только балерина, а Папопулос лишь изредка вставлял односложные реплики и выразительно жестикулировал.

— Я же говорю, мне нужно время, — говорила балерина. — Если вы предоставите мне время, я достану деньги.

— Ждать, — месье Папопулос пожал плечами, — всегда очень неприятно.

— Но ведь совсем недолго, — настаивала его собеседница. — О! Но вы просто должны подождать! Неделю — дней десять — это же все, о чем я прошу. Вы можете быть уверены. Деньги скоро будут.

Папопулос вздохнул и огляделся. Рядом стоял Пуаро, сиявший невинной улыбкой.

— Ah! Vous voila, месье Папопулос. А я искал вас. Не разрешите ли прогуляться немного по саду с вашей дочкой? Добрый вечер, мадемуазель, — он отвесил Мирель низкий поклон, — тысячу извинений, что не сразу заметил вас.

Балерина довольно нетерпеливо выслушала его приветствие — ей явно не понравилось, что Пуаро нарушил их tete-a-tete.

Пуаро принес пальто Зии, помог ей одеться, и они скользнули в сумрак парка.

— Бот здесь и совершаются самоубийства, — сказала Зия.

Пуаро пожал плечами.

— Так говорят. Люди бывают довольно глупы, не правда ли, мадемуазель? Есть, пить, дышать — разве не прекрасно? Надо быть дураком, чтобы отказаться от такой красоты только потому, что у тебя нет денег, или потому, что на твою любовь не отвечают. Ведь из-за любви тоже часто стреляются, не так ли?

Зия рассмеялась.

— Не надо смеяться, мадемуазель, — сказал Пуаро, шутливо погрозив ей пальцем, — особенно вам — такой молодой и красивой.

— Не слишком, — сказала Зия, — вы забываете, что мне уже тридцать три, месье Пуаро. Я честна с вами, поскольку нет смысла лгать — ведь прошло уже, как вы сами говорили, семнадцать лет с тех пор, как вы пришли нам на помощь тогда в Париже.

— Когда я смотрю на вас, — галантно ответил Пуаро, — мне кажется, что прошло гораздо меньше. Вы были тогда такой же, как и сейчас, мадемуазель, может быть, немного более худенькой и бледной — ну, и немного более серьезной. Вам было тогда шестнадцать лет — только что из пансиона. Уже не пансионерка, но еще и не женщина, вы были просто очаровательны, мадемуазель Зия — и так, несомненно, считали и другие.

— В шестнадцать лет, — сказала Зия, — все мы немного глупы.

— Может быть, — согласился Пуаро. — Да, очень может быть. В шестнадцать лет мы бываем доверчивы, не так ли? Мы верим тому, что нам говорят.

Если он и заметил, как девушка бросила на него искоса быстрый взгляд, то не подал вида. Все так же спокойно и задумчиво он продолжил:

— И все-таки, все было тогда так неясно. Ваш отец, мадемуазель, так никогда и не понял, что же произошло на самом деле.

— Нет?

— Когда он попросил меня рассказать подробности, я сказал ему вот что: «Я вернул вам пропажу безо всякого скандала, как мы и условились. Не нужно задавать лишних вопросов». Знаете, мадемуазель, почему я так сказал?

— Не имею понятия, — ответила девушка.

— Потому что я очень симпатизировал маленькой пансионерке, такой бледной, худенькой и серьезной.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — рассерженно сказала Зия.

— Неужели, мадемуазель? Разве вы забыли Антонио Пареццо? — он услышал, как девушка судорожно вздохнула.

— Он поступил на работу к вам в магазин помощником продавца, что почти не приблизило его к цели. Но помощник продавца может поднять глаза на дочку хозяина, не правда ли? Если он молод и красив и если, к тому же, у него неплохо подвешен язык. Ну а поскольку не всегда же влюбленным заниматься любовью, они болтали о том, о сем, в том числе и о предмете, который временно находился у месье Папопулоса. А поскольку в молодости все мы немного глупы, как вы только что заметили, мадемуазель, то было совсем нетрудно поверить ему и показать, где содержится вожделенный предмет. А потом, после пропажи — после невероятной катастрофы — увы, бедная пансионерка! В какое ужасное положение она попала. Бедняжка напугана. Сказать или нет? А потом вдруг появляется волшебник Эркюль Пуаро и просто каким-то чудом все улаживает. Бесценная реликвия возвращена, и пансионерке не задают неприятных вопросов.

Зия повернулась к нему.

— Так вы всегда знали? Кто вам сказал? Неужели… неужели Антонио?

Пуаро покачал головой.

— Никто мне не говорил, — спокойно ответил он, — я просто угадал. И хорошо угадал, не правда ли, мадемуазель? Видите ли, если не умеешь угадывать, нет смысла становиться детективом.

Некоторое время они шли молча, затем девушка глухо спросила:

— И что вы собираетесь делать? Рассказать отцу?

— Нет, — ответил Пуаро, — конечно нет. Она посмотрела на него с любопытством.

— Вам что-то нужно от меня?

— Мне нужна ваша помощь, мадемуазель.

— А почему вы думаете, что я могу вам помочь?

— Я не думаю, я только надеюсь.

— А если я не помогу вам — вы все расскажете отцу?

— Ну что вы, что вы! Выкиньте глупости из головы, мадемуазель. Я не шантажист. Я не собираюсь угрожать вам вашей тайной.

— Значит, если я откажусь помочь вам… — медленно начала девушка.

— На том все и закончится.

— Но тогда почему?.. — она остановилась,

— Я скажу вам, почему, мадемуазель. Женщины — существа благодарные. Если женщина может отплатить любезностью за любезность — она так и сделает. Однажды я выручил вас, мадемуазель, придержав язык, хотя и мог все рассказать.

Они снова помолчали.

— Мой отец дал вам вчера совет,

— Было очень любезно с его стороны.

— Не думаю, — медленно сказала Зия, — чтобы я могла что-нибудь добавить.

Если Пуаро и был разочарован, он не показал вида и весело воскликнул:

— Eh bien! Тогда поговорим о чем-нибудь другом.

И он повел непринужденную беседу. Но девушка была задумчива и отвечала механически, иногда невпопад. Когда они подошли к казино, она решилась.

— Месье Пуаро?

— Да, мадемуазель?

— Я бы хотела вам помочь, если смогу.

— Вы очень добры, мадемуазель, очень добры.

Она опять умолкла, а Пуаро не настаивал. Он был готов ждать.

— Ах, — сказала Зия, — в конце концов, почему бы мне и не рассказать вам? Мой отец осторожен, всегда осторожен, во всем, но я знаю, что вы ищете только убийцу и что вас не интересуют драгоценности. Я верю вам. Вы совершенно правильно догадались, что мы приехали в Ниццу из-за рубинов. Тут, как это и было задумано, мой отец получил их. Он намекнул вам на то, кто был нашим загадочным клиентом.

— Маркиз? — тихо спросил Пуаро.

— Да, Маркиз.

— Вы когда-нибудь видели Маркиза, мадемуазель?

— Один раз и не очень хорошо рассмотрела, — ответила девушка и добавила: — Через замочную скважину.

— Да, замки создают некоторые трудности, — не без сочувствия заметил Пуаро. — Но, тем не менее, вы видели его. Вы бы смогли его узнать?

— Зия покачала головой.

— Он был в маске, — пояснила она.

— Молодой или старый?

— У него были седые волосы. Может быть, парик, но тогда он очень хорошо сидел. Тем не менее, я не думаю, что он стар. У него молодая походка и голос тоже.

— Голос? — задумчиво сказал Пуаро. — О, голос! Вы бы узнали его по голосу, мадемуазель?

— Пожалуй, — ответила девушка.

— Он заинтересовал вас, не так ли?

Зия кивнула.

— Мне было любопытно. Я столько слышала о нем: он ведь необычный вор — скорее, похож на персонаж из какого-нибудь романа.

— Да, — задумчиво сказал Пуаро, — да, может быть, и так.

— Но я собиралась рассказать вам не это, — сказала Зия. — Я хотела сообщить вам один факт, который, думаю, может быть полезен.

— Какой же? — спросил Пуаро.

— Рубины, как я уже сказала, были переданы отцу здесь, в Ницце. Я не видела, кто их принес, но…

— Что? Говорите!

— Одно я знаю — это была женщина.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

ПИСЬМО ИЗ ДОМА

«Дорогая Кэтрин, ты сейчас, наверное, вращаешься в высшем обществе и не особенно интересуешься тем, что происходит у нас. Но я всегда считала тебя разумной девушкой, так что деньги, может, быть, и не совсем вскружили тебе голову. У нас тут все по-прежнему. Мы немного поволновались насчет нового помощника викария, который оказался просто неприлично высокого роста. Сказали викарию, но ты же знаешь его — он само христианское милосердие, ему не хватает только твердости духа. В последнее время у меня непрерывные хлопоты со служанками. Энни мне не подошла — у нее были юбки выше колена и она не желала носить приличных шерстяных чулок. Меня мучил ревматизм, и доктор Харрисон настоял, чтобы я съездила показаться лондонскому специалисту — пустая трата трех гиней на гонорар плюс путевые расходы, как я ему и говорила, правда, я поехала в среду и купила обратный билет дешевле. Лондонский доктор сделал умное лицо и принялся говорить, но ничего толком не сказал, а только ходил вокруг да около, пока я ему не заявила: «Я прямая женщина, доктор, и привыкла, чтобы вещи назывались своими именами. У меня рак?» Ну, тут он был вынужден подтвердить. Говорит, если обо мне будут заботиться, я протяну еще год и особых болей не будет, хотя я считаю, что могу терпеть боль не хуже любой другой христианки. Временами мне бывает одиноко, потому что почти все мои подруги и знакомые уже умерли. Очень жаль, что тебя нет в Сент Мери Мэд, дорогая. Если бы ты не получила деньги и не ушла бы в свое высшее общество, я бы предложила тебе ухаживать за мной за вдвое большее содержание, чем то, что платила тебе бедная Джейн, но… но не стоит желать того, чего не можешь получить. Надеюсь, ты не попадешь в беду, беда всегда ждет человека, например, знатный джентльмен женится на неопытной девушке, забирает у нее деньги и выбрасывает бедняжку, так что ей остается одна дорога — на паперть. Я думаю, ты слишком разумна, чтобы с тобой случилось такое, но человек предполагает, а Бог располагает, а так как ты не избалована вниманием, то легко можешь потерять голову. В общем, дорогая, помни, что тут ты всегда будешь желанной гостьей, и хоть я и очень прямая женщина, но также и любящая. Преданная тебе,