Майлз Бридон - Рональд Нокс Страница 34

— По-моему, очень здорово, что название гостиницы не изменили, — вставила Анджела. — Эти старинные названия мало-помалу становятся редкостью. Тем более что «Бремя зол» звучит не так уж ободряюще.

— В годы моей юности в приходе, где я жил, — сказал Эймс, — была гостиница под названием «Напрасный труд». Порой мне казалось, что в этом заключено некое предзнаменование.

— Вы идете на похороны, мистер Поултни? — полюбопытствовал Лейланд, глядя на черный костюм старого джентльмена.

— От вас, сыщиков, ничего не утаишь. Да, хочу увидеть сельские похороны. В нашей учительской жизни подобные треволнения редкость; нас теперь в шестьдесят отправляют на пенсию. Мой жребий — обретаться среди молодых; на моих глазах происходит смена поколений, заполняются лакуны в рядах человечества, и, признаться, глядя на иные образчики, начинаешь сомневаться, а имеет ли все это смысл. Впрочем, не позволяйте мне омрачать минуты веселья. Давайте же есть и пить, вот что говорит всем своим видом миссис Дэвис, ибо завтра мы умрем.

— Надеюсь, мне идти необязательно, — сказала Анджела. — Если б знала, я бы привезла с собой черное платье.

— Без черного платья вы будете вопиющим оскорблением деревенского этикета. Нет, миссис Бридон, на ваше присутствие, к счастью, никто не рассчитывает. От Компании не требуется представительства на похоронах, пусть она лучше прольет над гробом золотые слезы. Вот мы — другое дело! Мистер Эймс отдаст последний долг благодетелю своей епархии. Мистер Бринкман, как положено хорошему секретарю, должен проводить бренные останки к месту вечного упокоения. Ну а я? Я странник в мире, случайно очутившийся с ним в одной гостинице, а, собственно, кто такие мы все, как не странники в этом эфемерном мире? О, миссис Бридон, вы-то, разумеется, исключение.

— Пожалуйста, остановите его, — сказала Анджела. — Как вы сюда добрались, мистер Эймс?

— Дневным поездом, а по сути, с похоронной процессией. Что, мистер Моттрам был так популярен в здешних краях?

— Он стал популярен, — ответил мистер Поултни с явной издевкой. — Жертва скоропостижной смерти похожа на вора-карманника: при всей нашей порядочности мы обожаем смотреть, как он ворует.

— По-моему, кроме Симмонса, близкой родни у Моттрама нет, — сказал Бринкман. — На кладбище Симмонс, наверно, придет, хотя они и недолюбливали друг друга. А вот слушать завещание ему вряд ли так уж интересно.

— Кстати, мистер Бринкман, его преосвященство просил передать, что вы всегда будете желанным гостем в соборном доме, если, конечно, останетесь в Пулфорде.

— Чрезвычайно любезно с его стороны. Но я еще до отъезда на отдых закончил дела мистера Моттрама и вряд ли понадоблюсь тут. Дня через два поеду в Лондон. Мне ведь рассчитывать не на кого, только на себя, сами понимаете.

— Выпейте кофе, Эймс, — предложил Бридон, — вам не повредит после такой утомительной поездки.

— Спасибо, не откажусь. Но вообще-то я не устал. Время в поезде проходит быстро, если не сидишь без дела.

— Ба, да вы никак из тех счастливцев, которые способны в поезде работать?

— Ну что вы, нет, конечно. Я всю дорогу раскладывал пасьянс.

— Пасьянс? Я не ослышался? Впрочем, вы наверняка приехали с одной колодой.

— Нет, я всегда вожу с собой две.

— Две? И у мистера Поултни две! Анджела, это же замечательно! Сегодня вечером я устрою соревнования.

— Майлз, дорогой, ты серьезно? Знаешь ведь, что за пасьянсом ты ни о чем другом думать не умеешь. Мистер Эймс, прошу вас, выбросьте карты в реку! Ну просто беда с моим мужем: стоит ему засесть за эти бесконечные пасьянсы, и он начисто забывает о работе и вообще обо всем.

— Ничего ты, Анджела, не понимаешь. Это прочищает мозги. Когда бьешься над какой-нибудь загадкой, вот как я над здешней проблемой самоубийства, мозги лубенеют и истощаются, поэтому надо их взбодрить. Для того-то пасьянс и служит. Нет-нет, молока не надо, спасибо. Будьте добры, — он обратился к буфетчице, — передайте миссис Дэвис, что вечером я буду занят и прошу меня не беспокоить. Все, Анджела, даю тебе полчаса на возражения, но ты меня не переубедишь.

Фактически Майлзу и Анджеле удалось поговорить с глазу на глаз лишь после того, как вынесли гроб и участники похорон отправились на кладбище. Бридоны прошли к старой мельнице, чувствуя, что сегодня им ничего там не грозит, поскольку Бринкман занят в другом месте.

— Ну-с, — сказала Анджела, — видимо, надо поработать Ватсоном?

— Еще как надо! Видишь ли, ситуация для нас с Лейландом понемногу накаляется. С каждым новым фактом он все больше жаждет крови Симмонса, а я все больше убеждаюсь в правоте своей изначальной версии.

— Вы что, опять удвоили ставку, да?

— Это пустяки. Слушай, сейчас я тебе расскажу, что он нашел нынче утром.

И Майлз поведал историю с бумажным обрывком и лейландовские выводы.

— Ну а ты что обо всем этом думаешь? — спросил он у жены.

— Пожалуй, он прав. Мне кажется, его доводы вполне логичны и обоснованны.

— Да, но тут есть сложности.

— Выкладывай какие. Хотя погоди минутку. Я попробую сама их назвать. Испытаем женское чутье. Во-первых… вы бы заметили эту бумажку, будь она там, когда вы осматривали комнату.

— Необязательно. Ты не представляешь, сколько всего можно проглядеть, если специально об этом не думаешь.

— Ладно, и тем не менее Симмонс вряд ли такой дурак, чтобы жечь документ прямо в комнате. Особенно когда там несет газом, да еще и труп рядом. Он бы сунул бумагу в карман и забрал ее домой.

— Толково. Но Лейланд скажет, что Симмонс побоялся унести документ — вдруг остановят и обыщут.

— Не слишком убедительно. Вдобавок, если для него было так важно уничтожить бумагу, он бы не оставил ни клочка. Проследил бы, чтоб она сгорела дотла.

— Лейланд говорит, что это из-за спешки.

— Давай теперь ты. Я иссякла.

— Тебе не кажется, что, сжигая в руке важный документ, человек возьмет его за наименее важный угол, вероятно, за пустой верхний? Здесь же определенно не очень-то стремились уничтожить всякий след документа и держали его за нижний правый угол, что вполне естественно.

— А почему не в левой руке, спичку же — в правой? Ага! Преступник — левша. Вот это везение!

— Ну, не преувеличивай. Сперва бумагу держат за левый угол, а потом, бросив спичку, перекладывают в правую руку. Попробуй сама, когда будешь в следующий раз сжигать счет от портнихи. Далее. Чтоб не надышаться газу, Симмонсу пришлось бы стоять не иначе как высунувшись в окно. Он бы с удовольствием положил бумагу на подоконник и поджег — пусть, мол, горит! — но тогда на подоконнике остался бы характерный след, который я