Эрл Биггерс - Китайский попугай Страница 35

Сделав несколько снимков, девушка направила коня дальше.

– Впрочем, не стоит удивляться тому, что жителям перенаселенных городов нравятся наши просторы. Уверена, что любой кинозритель, увидев на экране вот эту долину, со вздохом промолвит: «Как бы я хотел сейчас там оказаться!»

– Правильно! – подхватил Боб. – А оказавшись здесь, в первый же вечер не знал бы куда деваться от скуки и одиночества и мечтал о том, чтобы оказаться в метро или на заполненных народом вечерних улицах большого города.

– Наверняка! – согласилась Паула Вэнделл. – К счастью, их мечты оказаться здесь остаются только мечтами.

Это была замечательная поездка! Время от времени девушка показывала своему спутнику особенно интересные экземпляры пустынной флоры и рассказывала о них. У Боба даже голова разболелась от такой чрезмерной порции ботаники. А может, от чего другого?

Вскоре они приблизились к каким-то густым колючим зарослям, которые, по словам Паулы, всегда свидетельствуют о близости каньонов. И в самом деле, через несколько минут пустынная жара сменилась относительной прохладой холмов, поросших высоким сумахом. Копыта лошадей ступали по едва заметной тропинке, по обе стороны которой росли деревца дикой сливы, а ниже, под пальмами, соблазнительно струился ручеек.

Очень красиво было здесь, в этом Одиноком каньоне! Боб вдруг поймал себя на мысли, что ему хотелось бы всю жизнь вот так ехать по мягкой тропинке рядом с чудесной девушкой, неожиданно ставшей ему близкой. Мир больших шумных городов представлялся нереальным, призрачным и непривлекательным. Мир должен быть вот таким – чистым, свежим, и в нем – лишь они двое.

По крутой извилистой тропинке они спустились к тому самому соблазнительному ручейку, и здесь, в тени пальм, Паула решила устроить привал. Спешились. Девушка разложила на траве взятую с собой еду.

– Чудесное место для отдыха. – Боб вздохнул от полноты чувств.

– Всего несколько дней назад вы утверждали, что ни чуточки не устали, – напомнила девушка.

– Я и не устал, просто здесь чертовски хорошо. И дело не только в географии. Ведь главное не в том, где находится человек, а с кем он там находится. После такого свежего и несомненно оригинального открытия я решительно заявляю, что не в состоянии проглотить ни кусочка.

– Ну, открытие не открытие, а по крайней мере вы изволили сказать правду, что нечасто с вами бывает. Что же касается завтрака, тут опять вы покривили душой, но из лучших побуждений, считая, что завтрака не хватит на двоих. Так вот, слушайте внимательно: сэндвичи делались по моему заказу в «Оазисе», а там привыкли иметь дело с ковбоями да фермерами, вы же видите размеры этих изделий! Лично я в состоянии съесть лишь одну штуку, а тут их четыре. Предчувствие у меня какое было, что ли… А молоком поделимся.

– Нет, нет, это ваш ленч! А я сам должен был об этом подумать, когда договаривался с фермером о лошадке.

– Хватит болтать, ешьте. Займитесь лучше вот этим сэндвичем с таким внушительным куском холодной говядины… Вот и умница. Не правда ли, в «Оазисе» проявляют заботу о человеке. А теперь молока?

– Мне стыдно за себя, – пробормотал Боб, с аппетитом поглощая и молоко, – ведь вы же ничего не съели.

– Съела, причем больше, чем всегда. Обычно я мало ем.

– Как, должно быть, радуется этому Вильбур! Такую жену прокормить нетрудно. Выгодный для него брак, что и говорить.

– Я передала ему привет от вас.

– Да? Собственно, не следовало бы. Не люблю кривить душой, а к этому молодому джентльмену я испытываю все меньше симпатии. Откровенно говоря, не симпатию испытываю я к нему, а…

– …но вы сами просили!

– Сам просил, только, видите ли, пожалуй, я несколько переоценил привлекательность свободы. Что ж, я молод, могу ошибиться. А сейчас я что-то скажу, и, если вы это уже столько раз слышали, что вам надоело, не церемоньтесь и прервите меня. Так вот, чем лучше я вас узнаю…

– Стоп. Слышала.

– Так я и знал! И наверняка не раз?

– Давайте-ка лучше займемся вашей лошадкой. Она подбирается вон к тому кусту репейника, а он вреден для животных.

Через несколько часов они возвращались к станции Севен-Палмс другой дорогой, вьющейся то среди нагромождений желтого песка, то среди холмов, покрытых буйной зеленью разнообразных трав и кустов. Солнце склонялось к западу и отбрасывало розовые и золотые отблески на далекие заснеженные вершины гор.

– Найти бы подходящий фон для заключительной сцены фильма! – вздыхала Паула.

– А какой будет заключительная сцена?

– Ну разумеется, ковбой и его богатая девица! Они уже столько раз в заключительной сцене уходили прямо в закатное солнце, взявшись за руки, что я просто обязана найти что-то новенькое!

Тут конь Идена споткнулся. Молодому человеку показалось, что копыто животного задело что-то железное.

– Что там такое?

– Ох, я забыла вас предупредить, это рельсы старой заброшенной железной дороги. Такое, знаете ли, вещественное напоминание о человеческой мечте, которой не суждено осуществиться. Много лет назад решено было здесь построить город. Видите тот старый дом под деревьями? Проложили ветку от железной дороги, пятнадцать миль рельсов. Предполагалось возвести здесь столицу пустыни, где жизнь будет бить ключом. Планировали с размахом, а все закончилось постройкой вот этого одного дома. Да, то были времена больших надежд. Надежды привели сюда толпы людей. В историю этих мест вошел день, когда было продано целых шестьсот участков. За один день!

– Но железную дорогу построили?

– Да, и по ней даже какое-то время ходил сюда поезд, небольшой, правда, – паровоз и два вагона. Вагоны не железнодорожные, а трамвайные. Отслужившие свой век трамваи из Сан-Франциско. Потом все забросили. Вагоны остались. Один из них со временем совсем разломался, а второй стоит до сих пор, сейчас мы его увидим.

И они увидели его, поднявшись на очередной песчаный холм. В безлюдной пустыне, полузасыпанный песком, стоял вагон городского трамвая Сан-Франциско. Собственно, это был трамвайный остов, кокетливо склонившийся вбок. Ведущих к нему рельсов почти не было видно под песком, зато отчетливо виднелась надпись на вагоне: «Маркет-стрит».

У Боба сжалось сердце при виде такой знакомой, можно сказать, родной картины. Он натянул узду, остановив коня и стараясь подавить волнение. Вот он, символ триумфа природы над кичливыми планами человека. Гордый человек явился сюда с планами покорения пустыни. Явился со своими высокомерными мечтами и умными машинами. А кончилось все вот этим полуразрушенным вагоном, стоящим теперь среди необозримых песков непокоренной пустыни как красноречивое предупреждение будущим поколениям.

– Вот то, что вы искали, Паула, – сказал Боб. – Прекрасный фон для заключительной сцены вашего фильма. Уставшие герои садятся отдохнуть на ступеньки трамвайного вагона, некогда курсировавшего по оживленным улицам Сан-Франциско из конца в конец до самой пристани, а теперь одиноко доживающего свой век в пустыне, среди кактусов…

– Это мысль! Знаете, сэр, я, пожалуй, возьму вас к себе в помощники.

Подъехав поближе, молодые люди спешились. Девушка вынула фотоаппарат из футляра и стала примериваться в поисках удачного кадра.

– А не щелкнуть ли вам заодно и меня? – нахально предложил Боб. – Увидит меня самый главный на вашей студии и решит, что я тот самый парень, какого он ищет на главную роль. Глядишь, и карьеру сделаю в кино…

– Лучше не стоит, – рассмеялась Паула.

Девушка нажала на спуск, и в тот же момент из темной глубины вагона на переднюю площадку шагнул сгорбленный старик с черной как смоль бородой.

Паула и Боб окаменели от удивления. Первым опомнился Боб.

– Уж не его ли вы видели вечером в среду на ранчо Мэддена? – шепотом спросил он.

Девушка кивнула головой. Без всякого сомнения, это был тот самый человек.

Незнакомец не произнес ни слова. Он как вышел на переднюю площадку трамвайного вагона, так и остался стоять там, с удивлением глядя на неизвестно откуда взявшихся в этом безлюдье двух молодых людей. Они в свою очередь тоже молча смотрели на этого странного человека, столь неожиданно оказавшегося «на борту» затерянного в пустыне трамвайного вагона с крупной надписью «Маркет-стрит».

ГЛАВА XIII

Что видел мистер Черри

Боб первым решился прервать молчание.

– Добрый вечер! – приветливо сказал он бородачу, подходя к нему ближе. – Надеюсь, мы вам не помешали?

Старик с трудом спустился по ступенькам на песок и тоже сделал шаг навстречу нежданным гостям.

– Добрый вечер!

Серьезно, не торопясь, он пожал протянутые ему руки Боба и Паулы, повторив:

– Добрый вечер, мистер. Добрый вечер, мисс. Нет, вы мне нисколько не помешали. Я ничем тут серьезным не занимался, так просто, вздремнул маленько. Что ж, дело мое немолодое, силы уже не те, в сон клонит часто.