Джон Карр - Убийства в Плейг-Корте Страница 35

Возбужденный инспектор подался вперед, а Г.М. сощурился.

— Значит, — констатировал он, — поэтому вы не особо стараетесь найти юного Латимера? Ясно. Каков же ваш вывод?

— Ах! Тут нужно действовать осторожно, сэр. Не подумайте, я вовсе не утверждаю, будто это единственно верное заключение. Но я уже говорил, что стараюсь учесть все возможности. Откровенно говоря, мне не понравилось поведение мистера Холлидея. Слишком уж легкомысленное, легкомысленное и беспечное! Поэтому я ему не поверил. По опыту знаю, когда кто-то делает шаг вперед, предлагая: «Давай бери меня! Ничего хорошего тебе это не даст, но порадуйся, арестуй меня!» — чаще всего выясняется, что это блеф.

— Слушайте, — проворчал Г.М., — разве вы не понимаете? Из всех подозреваемых вы безошибочно выбираете того самого, кому трудней всего предъявить обвинение.

— Почему? Не понимаю.

— Ну, если вы согласны с моим анализом ситуации (вижу, согласны), то должны признать, что из всех сидевших на широкой зеленой скамейке для запасных Холлидей в последнюю очередь стал бы сообщником Дартворта! Сожгите меня па костре, но не могу себе представить, что Дартворт ему предлагает: «Слушай, давай хорошенько их всех разыграем. Я смогу подтвердить свой великий талант гениального экстрасенса, твоя невеста бросится ко мне в объятия…» От подобного зрелища, Мастерс, любой магический кристалл лопнет. Гораздо легче поверить в моего убийцу, проникшего в замочную скважину. Допустим, услышав подобное предложение Дартворта, Холлидей притворно пообещал помочь разыграть всю компанию, с тем чтобы в подходящий момент разоблачить мошенника. Но Дартворт скорее обратился бы с такой просьбой к вам, инспектору полиции, чем к нему.

— Как скажете, сэр. Я только утверждаю, что есть в этом деле глубоко запрятанные детали, о которых нам ничего не известно. Холлидей привел нас с мистером Блейком в Плейг-Корт в тот момент, при таких обстоятельствах, которые кажутся в высшей степени подозрительными. Похоже, будто все это было подстроено. Кроме того, у него был мотив…

Г.М. безутешно уставился на свои ноги.

— Да, вот мы и дошли до мотива. Я вовсе не стараюсь вас переиграть, мотивы интересуют меня в первую очередь. Конечно, у Холлидея имелся мотив, а откуда же тогда возникла бедная старушка Элси Фенвик? Вот что меня особенно занимает, черт побери.

— По-моему, сэр, Дартворт воспринял фразу «я знаю, где зарыт труп Элси Фенвик» как угрозу.

— Естественно, естественно. Но боюсь, вы не придаете этому большого значения. К примеру…

Тут произошло неизбежное, хотя на сей раз Г.М. не возражал против звонка.

— Машина, — проворчал он, с болезненным усилием поднимаясь с кресла.

Его рост фактически не превышал пяти футов десяти дюймов, вдобавок он сутулился, однако обмякшая туша с безжизненной физиономией целиком заполнила кабинет.

К сожалению, Г.М. упрямо носил цилиндр. В этом, собственно, нет ничего необычного — шляпа как шляпа. Он, разумеется, презирал лоснящуюся шелковую безделушку, неотъемлемую принадлежность тори, угнетателей бедняков, одинаково презирая и производимое ею комическое впечатление. Но солидная высоченная шляпа, заношенная до неописуемо рыжего цвета, служила ему талисманом наряду с длинным пальто с побитым молью меховым воротником. Он ревностно хранил верность тому и другому, категорически отвергая всякие инсинуации и выдумывая в оправдание невероятные байки. В разное время я слышал, будто это презент королевы Виктории, выигрыш на первых автомобильных гонках Гран-при в 1903 году, наследство покойного сэра Генри Ирвинга…[8] Г.М. ко многому относился без надлежащей серьезности, хотя притворялся, что это не так, но только не к своим пальто и шляпе, уверяю вас.

Пока инспектор разговаривал по телефону, он осторожно достал их из шкафа. Заметив, что я за ним наблюдаю, кисло скривил широкие губы, старательно надел цилиндр и с великим достоинством облачился в пальто.

— Хватит, хватит, — одернул он Мастерса, — кончайте объясняться с шофером…

— …согласен, очень странно, — нетерпеливо наговаривал в трубку инспектор, — но… Что ты еще выяснил? Точно?… Теперь слушай, сейчас мы отправляемся в дом Дартворта. Приезжай туда и послушай. Если удастся отыскать мисс Латимер, попроси ее тоже приехать…

После долгих колебаний он положил трубку, вид у него был озабоченный.

— Не нравится мне это, сэр, — признался он. — Чувствую, скоро что-то случится.

Необычное признание в устах практичного инспектора, лишенного воображения. Мастерс не сводил глаз с кружка света под настольной лампой. Дождь хлестал в окна, эхом раскатываясь в старом каменном здании.

— Причем после очередной пропажи чертова кинжала! — Мастерс стиснул руки. — Сначала Бэнкс, потом Макдоннел… Именно он сообщил сейчас, что рано утром в спальне Теда Латимера слышали какой-то «необычный голос». Слушайте, как вы думаете…

Г.М. стоял сгорбившись, вырисовываясь причудливым силуэтом в высоком цилиндре, в пальто с меховым воротником. Только глазки сверкали.

— Мне это тоже не нравится, — проворчал он с неожиданной гримасой. — Что-то странное. Какое-то сумасшествие. Чую беду… Ну, пошли. Едем. Сейчас же.

Глава 16

Лондонцы расходились и разъезжались по домам. Вырвавшиеся на свободу люди производили шум, призывно разраставшийся от сверкавшей огнями площади Пикадилли-Серкус, двигались смутные красно-желтые силуэты теней, светофорами мигали автомобильные фары, жалобно завывали клаксоны… Полицейская машина, в которой мы сидели, взбиралась на длинный склон, направляясь к Хеймаркету, мимо плыли освещенные автобусы, ныряли на Кокспер-стрит, оставляя за собой раскатистые гудки. Г.М. высунулся в окно и презрительно фыркнул. Он не любил автобусы, особенно когда они набирают скорость, срезая углы, и именно поэтому демонстрировал свое презрение. В случайном просвете между машинами он зловеще зыркнул на полицейского, дежурившего на площади Ватерлоо, что совсем не понравилось Мастерсу. Мы ехали в полицейской машине, и он заявил, что ему совершенно не хочется, чтобы люди подумали, будто уголовный розыск взял город в кольцо и патрульные переглядываются между собой. Поднимаясь по Джеймс-стрит, проезжая по шумной Пикадилли, двигаясь к северу мимо покосившихся тихих домов, мы молчали. Возле Беркли я мысленно представил майора Фезертона на высоком табурете, за стойкой бара, снисходительно посмеивающегося над юной леди, которой поправилось, как он танцует, а за спиной каждого персонажа, причастного к трагедии, постоянно маячила фантастическая укоризненная физиономия леди Беннинг. «Чувствую, скоро что-то случится…» Озабоченные слова инспектора плохо вязались даже со зловещей тишиной на Чарлз-стрит. Тем не менее…

Кто-то стучал в двери дома под номером 25, нажимая в промежутках на кнопку электрического звонка. Завидев нашу машину, неизвестный сбежал с лестницы, выскочил под уличный фонарь, и мы узнали сержанта Макдоннела, мокнувшего под дождем.

— Дверь никто не открывает, сэр, — доложил он. — Дворецкий, видно, принял меня за очередного газетного репортера. Сегодня они его целый день караулят.

— Где мисс Латимер? — рявкнул Мастерс. — Что случилось: она не пришла или ты из чрезмерной любезности не потребовал, чтобы она пришла? — Меня поразило, что инспектор обращается со своим подчиненным совершенно иначе, чем с нами. — Сэр Генри особенно хотел видеть ее. В чем дело?

— Ее дома не было. Пошла куда-то разыскивать Теда и до сих пор не вернулась. Прошу прощения, сэр… я сам ее прождал полчаса, вернувшись с Юстонского вокзала. Сейчас все расскажу. Нас с ней обоих сильно встревожил телефонный звонок…

Г.М., по-черепашьи вытянув шею, выглянул в окно машины, слегка сбив при этом набок цилиндр и сделав несколько недружелюбных замечаний. Когда обстоятельства разъяснились, он проворчал:

— Ну и что? — Г.М. с трудом выбрался из машины, заковылял по лестнице, взревел так, что наверняка было слышно на Беркли-сквер: — Откройте дверь, черт возьми! — И с размаху всей тушей ударил в нее.

Эффективно. Где-то зажегся свет, дверь открыл довольно бледный мужчина среднего возраста, который нервно объяснил, что репортеры выдают себя за представителей закона.

— Ладно, сынок, — проговорил Г.М. неожиданно скучным и равнодушным тоном. — Принеси-ка стул.

— Сэр?

— Стул. На котором сидят. А! Вот.

Прихожая была высокой и узкой, с натертым до блеска полом из твердого дерева, с парой небольших, тонких ковриков, вроде травяных лужаек-препятствий на поле для гольфа. Стало ясно, почему Мастерс сравнил дом с музеем — чистым, нежилым, застывшим, с чересчур многочисленными тенями, располагавшимися не менее аккуратно, чем немногочисленные предметы обстановки. Неяркие лампы, спрятанные за карнизом, освещали белую скульптуру причудливой формы, стоявшую за креслами с черной обивкой. Дартворт отлично знал, как важна атмосфера. Прихожая, открывавшая путь в сверхъестественный мир, производила фантастическое впечатление. На всех, кроме Г.М., который расселся, пыхтя, в черном кресле. Мастерс немедленно взялся за дело: