Джозефина Тэй - Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени Страница 35

— Да. Сверху легко понять, что это кратер.

— Вы это сказали Ллойду?

— Нет. Я просто дал возможность ему говорить.

— Почему вы так не любите этого типа?

— Я не сказал, что я его не люблю.

— Вам и незачем говорить.

Грант заколебался, анализируя свои чувства.

— Я обнаружил в нем тщеславие. Я лично ощущаю отвращение к тщеславным людям, а как полицейский, я им не доверяю.

— Тщеславие — безвредный вид слабости, — сказал Тэд, снисходительно пожав плечами.

— И в этом ты как раз ошибаешься. Это совершенно губительная черта. Когда ты говоришь «тщеславие», то имеешь в виду человека, который любуется на себя в зеркале и покупает себе тряпки, чтобы вырядиться. Но это всего лишь бахвальство. Настоящее тщеславие это что-то совершенно другое. Дело здесь не в человеке, а в личности. Тщеславный говорит: «Я должен это иметь, потому что Я этого хочу». Это ужасно, потому что неизлечимо. Тщеславного человека никогда нельзя убедить, что кто-то другой чего-то стоит. Он просто не понимает того, что ему говорят. Он скорее убьет человека, чем будет пару месяцев переносить его обременительное присутствие.

— Но ведь это душевная болезнь.

— Не в понимании тщеславного. И, разумеется, не в медицинском смысле этого слова. Просто тщеславный поступает логически. Как я уже сказал, это ужасная черта. Одна из основных черт личности преступников. Преступник, настоящий преступник — это противоположность маленькому человеку, который, оказавшись в нужде, подделывает счета, или мужчине, который убивает свою жену, найдя ее в постели с любовником. Настоящие преступники отличаются друг от друга внешностью, привязанностями, умом и методами точно так же, как и остальные люди, однако у всех у них есть одна неизменная общая черта: патологическое тщеславие.

Тэд выглядел так, будто он слушал это одним ухом, а полученную информацию использовал для каких-то собственных выводов.

— Послушайте, господин Грант. Вы хотите сказать, что этому Ллойду нельзя доверять?

Грант обдумал этот вопрос.

— Хотел бы я это знать, — сказал он. — Хотел бы я это знать.

— Ну, ну! — сказал Тэд. — Это, конечно, представляет все в ином свете, не так ли?

— Сегодня утром я долго размышлял над тем, что я, может быть, уже навидался столько тщеславия у преступников, что у меня появилась замешанная на этом мания и что я сделался чересчур подозрителен. С виду Хирон Ллойд безупречен. Даже более того: он достоин восхищения. Он пользуется прекрасной репутацией, у него замечательный вкус, что означает природное чувство меры. И, уж конечно, он достиг столького, что достаточно для удовлетворения наиболее эгоистичной души.

— Но вы думаете… что, однако, что-то не так.

— Ты помнишь того человека в отеле в Мойморе, который пытался обратить тебя в свою веру?

— Угнетенная Шотландия! Маленький субъект в юбке.

— В килте, — машинально сказал Грант. — Так вот, по какой-то причине Ллойд производит на меня такое же впечатление, что и Арчи Броун. Оно нелепое, но необычайно сильное. У них тот же… — он подыскивал подходящее слово.

— Запах.

— Да. Что-то в этом роде. У них одинаковый запах.

После долгого молчания Тэд сказал:

— Господин Грант, вы все еще полагаете, что то, что случилось с Биллом, было несчастным случаем?

— Да, потому что нет ни единого намека на какие-нибудь обстоятельства, что свидетельствовали бы против этого. Однако я полностью готов к тому, чтобы не считать это несчастным случаем, если только для этого будут веские доводы. Ты умеешь мыть окна?

— Умею ли я что?

— Мыть окна.

— Должно быть, я мог бы попробовать, если бы на самом деле пришлось, — сказал Тэд, вытаращив глаза. — А в чем дело?

— Быть может, тебе придется этим заняться, прежде чем мы кончим. Идем заберем эти чемоданы. Надеюсь, в них будет информация, которая нам нужна. Я как раз вспомнил, что Билл забронировал спальное купе до Скоона за неделю.

— Быть может, его покровитель в Шотландии не мог с ним увидеться до четвертого.

— Возможно. Во всяком случае, все его документы и личные вещи будут в одном из этих чемоданов, и я надеюсь, что там будет и дневник.

— Билл не вел дневника!

— Я не имею в виду дневник, я имею в виду что-то вроде: «встреча — Джек-13.15 — навестить — Хоупсов — 19.30».

— Ах, да. Он, наверное, делал записи. В таком случае он записал бы и фамилию возможного покровителя в Лондоне. Друг мой! Может быть, это все, что нам нужно!

— Это будет все, что нам нужно. Если оно там.

Но там ничего не было.

Вообще ничего.

Они начали поиски, ощущая крылья за спиной, с наиболее очевидных мест: с Юстона, аэропорта, Виктории,

— Здравствуйте, инспектор. Чем я могу вам сегодня служить?

— Вы можете помочь моему другу из Америки.

— Да? Билет на поезд в три тридцать?

— Нет, это нам не нужно. Он хотел бы знать, не оставил ли здесь его друг свои чемоданы. Разрешите нам посмотреть. Мы не собираемся ничего трогать. Только посмотрим.

— Ну, смотреть в этой стране пока еще разрешается, господин инспектор, независимо от того, верите ли вы в такую возможность или нет. Очень прошу вас войти.

Так что они входили. Каждый раз они входили. И каждый раз ряды уложенного багажа смотрели на них пренебрежительно и отстранение. Они были такими отстраненными, какими могут быть лишь чужие вещи.

Из мест, где находка наиболее вероятна, они, растратившие свой пыл и обеспокоенные, перешли к местам, в которых чемоданы вряд ли могли быть. Они рассчитывали на дневник, на какие-то записи. Теперь Гранта удовлетворил бы и один только вид чемоданов Кенрика.

Однако их не было ни на одной из полок.

Этот факт так изумил Тэда, что Грант с трудом вытащил его из последней камеры хранения. Он все ходил вокруг заставленных полок в полном недоверия ослеплении.

— Они здесь должны быть, — говорил он. — Они должны быть здесь.

Но их не было.

Когда в подавленном настроении, исчерпав все возможности, они вышли на улицу, Тэд сказал:

— Господин инспектор, господин Грант, где еще можно оставить багаж после отъезда из отеля? Есть ли здесь такие отдельные, запирающиеся тайники?

— Только на ограниченное время. Для людей, которые хотят оставить чемоданы на пару часов, когда сами они должны что-то уладить.

— Так где же вещи Билла? Почему их нет ни в одном из этих мест?

— Не знаю. Они могут быть, например, у его девушки.

— Какой девушки?

— Не знаю. Он был молод, красив и одинок. У него мог быть действительно большой выбор.

— Да, конечно. Вы правы. Это мне кое-что напомнило. — С его лица сошло выражение потерянности и беспомощности. Он посмотрел на часы. Уже было почти что время ужина. — Я договорился с этой девушкой из молочного бара. — Он посмотрел на Гранта и слегка смешался. — Но я ее оставлю, если вы считаете, что я могу пригодиться.

Грант послал его на свидание с чувством облегчения. Все это немного напоминало прогулку с потерянным псом. Грант решил поужинать сегодня позднее и сперва навестить коллег из полиции.

Он зашел в комиссариат на Эствик-стрит, и его приветствовали той же самой фразой, которую он выслушивал весь этот день и вечер:

— Здравствуйте, инспектор, чем мы вам можем сегодня служить?

Грант хотел знать, у кого сейчас район улицы Бритт Лейн.

Участковым является постовой Байзел, номер 30. И если инспектор желает с ним увидеться, то как раз сейчас он сидит в столовой и уплетает колбасу с картошкой.

Грант нашел номер 30 сидящим за столом в дальнем углу зала. Перед ним была французская грамматика. Глядя на него, сидящего в забытьи, Грант подумал, как сильно изменилось сознание лондонского полицейского за последнюю четверть века. Он сам был примером отклонения от нормы; впрочем, этим фактом он мог воспользоваться в разных ситуациях. Постовой Байзел был темноволосым, маленьким пареньком из графства Даун, с матовым бледным лицом и медленным, тщательным произношением. Французская грамматика и тщательное произношение обещали постовому Байзелу большое будущее.

Паренек поднялся для приветствия, но Грант усадил его и сказал:

— Есть одна мелочь, которую ты мог бы для меня сделать. Я хотел бы знать, кто моет окна на Бритт Лейн, номер 5. Ты мог бы произвести небольшую разведку…

— Дом господина Ллойда? — спросил паренек. — Это делает Ричардс.

Да, да, постового Байзела ждет большое будущее. Надо иметь в виду постового Байзела.

— Откуда ты это знаешь?

— Я провожу с ним немного времени, когда совершаю обход. Он держит свою тележку с барахлом в этих бывших конюшнях немного подальше на Бритт Лейн.

Грант поблагодарил будущего надинспектора и пошел поискать Ричардса. Это был отставной солдат, неженатый, и одна нога у него была короче другой. Он держал кошку, коллекцию фарфоровых кружек и был охвачен страстью к игре в стрелки. А от этой игры был уже только шаг до небольшого тет-а-тет с Ричардсом.