Ларри Миллетт - Шерлок Холмс в Америке Страница 35

– Почему бы и нет? А что вы задумали, мистер Рафферти?

– Мне кажется, будет интересно снова поговорить с моей маленькой «птичкой».

– Кстати, кто ваш осведомитель?

– А вот пойдемте со мной, после того как прикончите сосиску, что так аппетитно поглощаете, доктор, и сами все увидите.

Как только мы вышли из закусочной, Рафферти быстрой походкой направился в сторону железнодорожной станции. В дождь город казался особенно серым и мрачным, будто из маленьких деревянных и кирпичных домов вдоль Бродвея вымыли остатки цвета. Лавки закрылись, поскольку по воскресеньям торговля не шла, а сама улица превратилась в длинную и широкую полосу грязи. Я увидел одинокую лошадь и повозку, припаркованную рядом с аптекой, но свет внутри не горел. Мы остановились под навесом у входа, чтобы Рафферти закурил.

– Дождь так и поливает, – заметил Рафферти, затянувшись сигарой. – Фермеры будут счастливы, поскольку перед сезоном посадок это самое то.

– Напоминает Лондон в январе, – заметил я, лениво рассматривая через большую стеклянную витрину ряды товаров – всевозможные кремы и лосьоны, пузырьки с загадочными тонизирующими составами, карманные часы и канцелярские принадлежности. Кроме них, в витрине сидела большая фарфоровая кукла, которая напомнила мне о Муни Вальгрен. Я спросил у Рафферти, уставившегося на струи дождя: – А что вы думаете об этом Рочестере, о котором говорила девочка?

– Да, я поразмыслил над этим, и вот что пришло мне в голову: а вдруг Рочестер – это не имя человека, а что-то другое?

– Например?

Рафферти пожал плечами:

– Ну, допустим, название населенного пункта. Скажем, в Миннесоте есть город Рочестер, прославившийся тем, что пара костоправов – без обид, доктор, – открыла там клинику[25]. Есть еще Рочестер в штате Нью-Йорк. Я там никогда не был, но вроде это довольно большой город. А может, Рочестер – это переулок, парк или здание. Непонятно, что девочка имела в виду. Настоящая головоломка. Но, уверен, мистер Холмс вскоре ее разгадает.

– Давайте надеяться, – сказал я, в то время как Рафферти потушил сигару, и мы снова вышли под дождь. – Можете сказать, куда мы идем?

– Увидите, – бросил через плечо ирландец.

Оказалось, что мы шли на железнодорожную станцию. Мне было понятно, что это единственное заведение в городе, которое работает двадцать четыре часа в сутки, даже по воскресеньям. Кроме того, я догадался, кто был осведомителем Рафферти: начальник станции. Он в силу своей должности знал почти все о событиях в городе. Звали его Джек Кристиансен, а с Рафферти они познакомились еще в те стародавние времена, когда тот продавал Библии в этой местности. Кристиансена мы нашли в маленьком кабинете в здании станции. Он сидел на вращающемся кресле за длинным деревянным столом рядом с полками, забитыми кучей путевых листов, отчетов, бюллетеней, расписок и прочих документов, которые производит в огромном количестве такой гигант, как железная дорога. Кристиансен был худощавым мужчиной лет пятидесяти с чем-то, с густыми, аккуратно расчесанными волосами светло-песочного цвета, с вытянутым, довольно мрачным лицом и близко посаженными серыми глазами, которые смотрели на нас из-за стекол очков в тонкой оправе. Отутюженная синяя форма и армейская выправка выдавали в нем бывшего военного, но к Рафферти он обратился без официоза:

– Шэд, рад вас видеть! – С теплой улыбкой поднимаясь с места, начальник станции предложил: – Проходите, посидите немного.

– С удовольствием, – сказал Рафферти, и мы заняли два оставшихся стула. – Джек, хочу познакомить вас с моим другом: это Питер Смит из Лондона. Он помогает мне с этим странным делом о руническом камне.

– Ваш друг – мой друг, – заявил Кристиансен, крепко пожав мне руку. – Вы ведь прибыли к нам вместе с еще одним англичанином?

– Да, я помощник мистера Бейкера. Он сейчас занят другими делами.

После короткого знакомства я со смесью удивления и восхищения наблюдал, как Рафферти испытывал на Кристиансене свою словесную магию. Если Холмс мог быть резковат и сразу бросался на добычу, как лев на охоте, Рафферти напоминал более мелкого и бесконечно терпеливого хищника, который сторожит свою жертву, чтобы выбрать правильный момент для нападения.

Рафферти провел добрых полчаса, обмениваясь с Кристиансеном ничего не значащими любезностями, расспрашивая о здоровье и успехах членов семьи, обсуждая тяжкие обязанности начальника станции и даже погоду – эта тема являлась источником бесконечных разговоров у жителей Миннесоты. И только после этого пространного вступления Рафферти задал вопрос, ответ на который он пришел получить:

– Кстати, Джек, вы откопали тот отчет, который я искал?

– Да, он у меня, но вы же понимаете, что это строго между нами. У меня будут проблемы с самим Джеймсом Хиллом, если кто-то узнает, что я предаю огласке документы компании.

– Могила, – заверил его Рафферти. – И за мистера Смита ручаюсь. Он из тех, кто блюдет полную конфиденциальность.

– Хорошо, Шэд, я знаю, что ваше слово дорогого стоит. Вот… – Кристиансен отдал ирландцу небольшой документ страниц на пятнадцать. – Но я хочу получить бумаги обратно как можно скорее.

– Они будут у вас завтра, – пообещал Рафферти. – И уверяю вас, Джек, я эту услугу не забуду.

Только после того, как мы вернулись в отель, отряхнули мокрые пальто и налили по чашке горячего кофе, Рафферти рассказал о документе, полученном от Кристиансена.

– Это отчет о смерти мистера Комстока, который подготовила личная служба безопасности железной дороги, – заявил он, когда мы уселись в холле. – Когда на путях происходит несчастный случай, особенно со смертельным исходом, железная дорога отправляет своих детективов провести дознание.

– Но разве власти не осуществляют расследование?

– Разумеется, но железные дороги не доверяют местным – ни здесь, ни где бы то ни было. Поэтому посылают своих ребят, которые – думаю, это не секрет для вас, доктор, – неизбежно приходят к выводу, что человек погиб в результате несчастного случая. Но даже при всей их предвзятости путейские детективы делают свою работу очень тщательно, вот почему железная дорога редко проигрывает дела в судах. А теперь давайте посмотрим, к каким заключениям они пришли в случае с мистером Комстоком.

Как и Холмс, Рафферти очень быстро читал, а потому через пару минут он уже добрался до конца отчета. Отложив бумаги на маленький столик между нашими стульями, Рафферти предложил:

– Ну, доктор, можете прочесть сами или я перескажу вкратце ключевые моменты.

– Думаю, пока вполне хватит пересказа. Пожалуй, Холмс захочет прочесть документ позже, как и я.

– Хорошо, слушайте, – начал Рафферти, усаживаясь поудобнее и делая глоток кофе. – Днем четырнадцатого декабря тысяча восемьсот девяносто восьмого года мистер Фрэнк Комсток и его прекрасная свежеиспеченная жена сели в поезд, который двигался в восточном направлении, из Сиэтла в Сент-Пол. В составе было несколько пульмановских спальных вагонов, и в одном из них заняла купе эта пара, севшая в Фарго-Мурхед. Билеты у них были до Сент-Пола, где молодожены собирались пересесть на поезд до Чикаго. Всю эту информацию предоставил другой пассажир, который коротко переговорил с четой Комсток в вагоне-ресторане. Тот же свидетель сообщил, что мистер Комсток в его присутствии выпил как минимум два бокала виски и был если не сильно пьян, то в изрядном подпитии.

– Интересно, в котором же часу свидетель с ними говорил?

– Хороший вопрос, доктор. Около шести вечера. Разумеется, в это время года к тому моменту уже стоит кромешная тьма, что очень удобно, если вы замыслили убить кого-нибудь. Потом, опять же со слов того свидетеля, супружеская чета около семи часов покинула вагон-ресторан, предположительно отправившись в свое купе. Что самое интересное, после этого мистера Комстока видел лишь один человек.

– Его жена.

– Именно, доктор! Показания леди очень коротки. Она утверждает, что они с мужем пошли в купе, по дороге болтали о выращивании пшеницы или о чем-то столь же увлекательном. Около восьми часов, по ее словам, мистер Комсток решил выкурить сигару и вышел из купе, поскольку жене не нравился табачный запах. И это, как она заявила детективам, был последний раз, когда она видела супруга живым. Когда спустя полчаса он не вернулся, она забеспокоилась и пошла его искать. Разумеется, не нашла. Вызвали проводника, опросили пассажиров. Ну и в заключение тело Фрэнка Комстока было найдено позднее тем же вечером у железнодорожных путей в пяти милях к востоку от Александрии.

– Он был мертв?

– Да. Выпав из поезда, он ударился головой о телеграфный столб. Зрелище еще то, могу себе представить. Официальная версия такова: вместо того чтобы отправиться в вагон-гостиную, где курили большинство джентльменов, он стоял в одном из тамбуров или даже на площадке в конце последнего вагона, каким-то образом выпал оттуда и убился.